– Медика! – раздался крик с другого конца, это был еще один офицер.
После этих слов, к источнику звука бежали со стороны бараков два солдата. Они носили отличительный знак медиков: белый платок, намотанный на правую руку, с красным крестом на нём. Они бежали вдоль рядов, пробегая мимо остальных новобранцев. Каждый уже прекратил собирать своё оружие. Все уставились в сторону прибывших солдат. Их интересовало, что там произошло. Люди, что были ближе всего к тому месту, начали бурное обсуждение, и это был первый плохой знак. “Что-то нехорошее произошло” – подумал Генрих.
Пытаясь вглядеться в происходящее, Генрих заметил, что медики выбежали из плотной стены интересующихся голов. Они бежали так же вдоль рядов, но бег их был более медленным, из-за чего Генрих смог увидеть, что их так замедлило. В руках они несли тело юноши. Это был молодой парень в очках, который безжизненно смотрел в сторону сидящих новобранцев. На его шее сияла большая алая дыра, из которой вытекала кровь. Вся одежда была ею запачкана. Она стекала по штанинам и попадала на землю. Вслед за этой группой тянулся алый след.
Когда тело бедолаги проносили недалеко от Генриха, он пересёкся с ним взглядом. Этот взгляд был для него знаком. Взгляд полный страха и мольбы. Точно так же смотрел на него кабан в лесу. У погибшего были глаза, которые заражали остальных людей, чувством смертельного ужаса.
Генрих и не думал о том, что в ходе его “спасательной миссии” ему придётся видеть смерть. Он думал только о спасении отца, но сейчас он вернулся в реальность, где в первую очередь идёт война, где люди гибнут и где он сам может погибнуть. Только вспомнить это он смог раньше времени, до того, как впервые выстрелит из ружья.
Когда тело парня унесли, все сидящие за столами новобранцы молча остановили свою работу, смотря с страхом на своё ружьё. У кого-то хватило сил перепроверить магазин, а кто-то боялся даже прикоснуться к оружию. Все боялись не только того, что они могут выстрелить куда-то, а того, что кто-то выстрелит в них и что их жизнь закончится здесь, лежа на деревянном столе, окруженным собачьим холодом в толпе незнакомых людей.
Боковым зрением Генрих заметил, что офицеры что-то бурно обсуждают. Среди них находился Манфрэд и офицер “зло” – тот самый командующий, что знаменит своей тягостью к рукопашному насилию. После длительного обсуждения и осмотра рабочей зоны, они заметили, что никто не занят делом. Был дан приказ, что не смотря ни на что, солдаты должны продолжать выполнять своё задание, пока оно не будет выполнено. Никто не был этому рад. Все так же уставились на своё оружие, с еще меньшим жением. Время за которое они все смогли бы собрать своё оружие, увеличилось в несколько раз.
Переборов себя и продолжив сбор карабина, Генрих начал ловить на себе холодные взгляды рядом сидящих людей. Только вот холод ветра, что кружил рядом, и чувство сильного голода, были сильнее. Также переборов неодобрение в глазах сослуживцев, Генрих собрал свой карабин. И когда наступила завершающая пора и нужно было проверить работу главных механизмов, Генрих взвёл затвор, и тогда раздался щелчок. Все, кто сидел рядом с ним дернулись и отодвинулись в сторону. Он их понимал, ведь ему тоже было страшно, хотя Генрих и осознавал, что патронов нет. Он боялся, что мог проглядеть это, что мог ошибиться. Появившееся рядом напряжение улетучилось, когда Генрих нажал на спусковой крючок. Ничего не было кроме глухого звука удара, даже можно было услышать, как кто-то рядом облегченно выдохнул.
Генрих был первым, кто закончил свою работу после инцидента. Остальные в течении часа просто пытались собраться с силами. Он отдал своё оружие Манфрэду, и тот аккуратно проверил саму конструкцию, и работу механизмов.
– Отличная работа, пацан. Хоть ты и не был быстр в этой задаче, но ты справился с… – офицер сделал небольшую паузу, пытаясь подобрать максимально нейтральные слова. – С внешними факторами и сделал работу на отлично. Если будешь тренироваться дальше, то сможешь улучшить свой результат – Манфрэд был рад тому, что в его рядах хороший солдат, у которого есть такие отличные способности.
Генрих хотел услышать не это. Он ждал утешения, так как рядом с ним случилась трагедия, когда абсолютно все сидящие за столами были под угрозой, испытывая ураган эмоций. После “внешнего фактора”, Генрих видел только страх, недоверие и безразличие. Эти чувства кружили рядом с ним. Они сжигали и его. Генрих остался один в очередной раз, размышляя об ужасе, что произошел и о том, в какое ужасное место он попал. Генрих не заметил, как с ним дальше разговаривал Манфрэд. Все его слова пролетали сквозь него и были почти неуловимы.
Слабый удар прошелся по телу Генриха. От неожиданности он начал наклоняться назад и чтобы не упасть, ему пришлось оступиться. Он посмотрел вниз и увидел, как ему в грудь упёрся его карабин. Манфрэд ткнул им его, заметив, что собеседник отвлёкся на что-то другое.
Тогда Генрих забрал своё оружие из рук офицера и отправился в барак своего отряда. Он мог бы зайти в столовую, где нужно было поесть, так как предыдущий приём пищи был более девяти часов назад. Но аппетита у Генриха уже не было. Он лишь хотел вернуться в кровать, где можно было прилечь и забыть об ужасе, что сегодня произошел.
После длительной работы, Генрих только лежал в кровати и смотрел прямо в потолок. Его веки медленно закрывались, и когда он почувствовал дуновение ветра, Генрих узрел перед собою длинный коридор. Этот проход казался бесконечным, ведь чем дальше он шел, тем сильнее сгущалась тьма. Где-то вдалеке Генрих видел дверь, которая так сильно выделялась, что казалась просто инородной. Коридор был полностью серым, его стены были обшарпаны, а на полу лежали куски камней и песка. Дверь была полностью сделана из белого металла. За ней был яркий свет, что виднелся сквозь замочную скважину. Этот свет был маяком для Генриха. Он манил его и был его целью. “Я должен её открыть. Я должен выпустить его” – думал Генрих. Ступая вперёд, сквозь обломки и песок. Генрих ощущал волнение, которое росло в нём. Ему казалось, что с каждым шагом дверь не становится ближе, но чувствовал в груди, что это так. Пройдя сотню метров, Генрих начал осознавать, что его темп уменьшается. Он начал тормозить. Что-то начало мешать ему. Посмотрев под себя, Генрих увидел как его за ноги держат руки. Длинные и черные конечности тянулись из тьмы, что находилась позади. Они крепко сжимали Генриха и не давали ему идти дальше. Борясь с ними, ему удавалось пройти еще несколько метров. Чем дальше он шел, тем четче мог слышать шум впереди себя. Невнятный голос за дверью и стук по металлической поверхности. Тук-тук-тук. Звучание ускорялось, оно становилось громче и постепенно превращалось в кашу из звуков.
По бараку бурным потоком носились сослуживцы Генриха. Они готовились к новому дню. Приходил Манфрэд и будил солдат, как было и вчера. Генрих умудрился благополучно проспать приход офицера, и он очнулся только когда начали собираться его сослуживцы. Уставшим от вчерашнего испытания, Генрих с трудом оделся и, прихватив свой карабин, вышел на улицу. Погода была более приятной, чем вчера, а вот утренняя пробежка была намного тяжелее, Манфрэду доставляло удовольствие испытывать своих солдат, и выжимать из них все соки на тренировках. Солдатам пришлось не только бежать дистанцию в полтора раза больше чем раньше, они еще и бежали со своим оружием. После этого длительного процесса, болели все руки и ноги. Следующим тяжелым испытанием был завтрак. На тарелке опять лежала омерзительно холодная и безвкусная каша.
После вчерашнего происшествия были видны изменения в настрое окружающих. Новобранцы разделились на два лагеря: те, кто знал, что случилось и те, кто были в неведении. Где-то угрюмо сидел солдат, нервно осматривая помещение, где-то просто что-то радостно обсуждали. “Им еще не рассказали? Или этот случай скрывают?” – задался вопросом Генрих. Эта мысль пришла ему в голову в тот момент, когда он увидел стол офицеров. Они также радостно щебетали, как и вчера.
