- А кому эта дорога вообще может понадобится? - поинтересовался Айс.
- Сейчас уже пожалуй никому. Пока стояла зима, по ней в северные края товаров помаленьку возили. А сейчас сегодня-завтра все раскиснет, да и война тоже... Вряд ли какой купец решится ехать. Постоялых дворов тут есть по дороге пара-тройка - так тоже наверное уже пустые стоят, ни хозяев, ни постояльцев. Как весна, так они все обратно уходят - кому охота в болотах оставаться.
- И откуда только ты все знаешь?
- Люди рассказывают. Вот кой-чего другого я не знаю.
- И чего же? - вступил в разговор Данисий.
- А вот не знаю, кто и что делать будет, когда в княжество вернемся. А вернее, кто и что с нами сделает. Я от Андрея Щедроватого мало хорошего жду. Вот и предлагаю заранее подумать. По мне, так я бы утек куда-нибудь тихонько, чего и вам советую.
- Умно мыслишь, - похвалил Айс. - Грамотно. Только для меня твой совет не подходит. Не то чтобы я Андрея шибко любил, а по кой-каким своим делам.
- И я тоже прятаться не буду, - добавил Данисий. - Тоже по своим делам, а еще по делам общим нашим.
- Это каким же?
- А таким. Не хочу я ордынской власти над нашими уделами, понял?
- А, понятно. Ратный подвиг хочешь? - голос вора стал язвительным. Тебе еще не хватило?
- Скрал! - за долгое время, прошедшее после Кодукая, Айс впервые повысил голос. - Что ты цепляешься до парня? Поел что ли плохо? Он не дурак, сам во всем разберется. С чего тебя на эти разговоры потянуло?
- Не хотите - не слушайте. Могу и вовсе заткнуться, хоть на всю жизнь, - отрезал Скрал-Скраду, и молчал после этого до самого вечера.
Упомянутые вором постоялые дворы были расположены с расчетом на то, что бы отрезок пути между ними как раз умещался в недлинный зимний день. Но отмерялось это расстояние явно не от той развилки, потому что первый минули, когда ясное солнце стояло почти в зените, а до второго добрались уже поздней ночью.
Неказистый домик, который основанием дальней стены опирался на склон пологого пригорка, а ближней - на две толстые сваи, встретил гостей темными окнами и заколоченной дверью. Правда тяжелая доска поперек была прибита скорее для порядка, Скрал отодрал ее топором в два приема и, войдя внутрь с небольшим факелочком вскоре сообщил:
- Ну совершенно бессовестный народ. Кроме ухвата и треснутого чугуна ничего не оставили. И не лень же тащить было!
Но так или иначе, это был ночлег под крышей и даже в тепле, потому что на дворе обнаружилось немного дров, и Лина растопила печку. Потом в уже дочерна закопченном походном котелке она сварила кашу на всех и на завтра - ухват и пригодился. Делать было вроде больше нечего, и после еды Скрал без лишних слов полез на высокий лежак, под которым проходила часть дымохода. Кроме вора там уместились Лина и Айс, а замешкавшийся полмонах улегся на длинной скамье, укрывшись двумя полушубками. Засыпая, Данисий думал о том, что там, у печи, рядом с Линой, лишним был как раз не он, а Айс. Хотя и Айс ведь тоже в конце концов может изменить своим привычкам... Эта мысль оказалась неожиданно задевающий и неприятной, и даже заснув, Данисий продолжал прислушиваться к ночным звукам, доносящимся с лежака, а заодно и всем остальным.
Поэтому, когда далеко за полночь, в ближней из трех других комнат послышались тихие шаги, а потом осторожно скрипнула дверь, Данисий мгновенно перешел ото сна к настороженному бодрствованию. Но заметить это мог бы только тот, кто прошел такую же школу как и сам Данисий, или хотя бы часть ее. Через полуприкрытые веки он увидел, как в дверном проеме появляется темный силуэт - и по одежде, и по фигуре больше всего ночной гость походил на древнюю старуху, вот только двигалась она легко и неслышно, как не смогла бы ступать и юная девушка. Вот она подошла к лавке, нагнулась, и глянула Данисию в лицо, дав таким образом хорошенько разглядеть свое. Увиденного вполне хватило бы на то, чтобы заставить вскочить с криком ужаса, или хотя бы вздрогнуть даже самого выдержанного и хладнокровного человека. Данисия удержало не натренированное самообладание - он попросту оцепенел от страха, и пришел в себя лишь когда это существо повернулось к нему спиной. Никакая это была не старуха, и не юная девушка в чужом одеянии. Лицо оказалось покрытым бугорками чешуек, изо рта торчали вниз четыре клыка - два подлиннее и два покороче, причем один из коротких был немного надломан. Но самым страшным были глаза, а чего в них было такого страшного, Данисий и захотел бы - рассказать бы не смог. А она при всей нечеловечности лица этого существа, его движения все-таки были исполнены необъяснимой женственности - она сделала три легких шага к печи, где сладким сном спали три остальных постояльца и остановилась, а потом медленно повела головой слева направо, как бы выбирая. То, что Данисий принял за неряшливый плащ, накинутый на плечи старухи, разошлось в стороны, и превратилось в мягкие серые крылья. Ночная гостья взмахнула ими - и почти непреодолимая сонливость чуть было не заставила Данисия совсем закрыть глаза и забыть о том, что он только что увидел. Второго взмаха он ждать не стал. Одним пружинистым движением он вскочил, а укрывавшие его до сих полушубки полетели вперед. Один из них попал точно в голову "старухе", но схвативший ухват Данисий не успел этим воспользоваться. Она только мотнула головой, и куски жесткой овчины полетели в разные стороны, как располосованные острой саблей, так что занесенный для удара рогач был встречен шипением и злым оскалом - кроме уже виденных Данисием четырех клыков у "старухи" оказалось не меньше двух десятков зубов размером поменьше, но тоже производящих впечатление. Такие зубы вполне смогли бы перекусить и толстую палку, на которую был насажен ухват. Поэтому Данисий остановил замах, превратив его из атакующего в защитный и отступил к стене. Она еще раз взмахнула крыльями - и Данисий отметил про себя, что это получилось очень красиво - казалось, что серые полотнища свободно струятся по воздуху, чуть светясь, переливаясь волнами и мерцая на сгибах. Так струился по воздуху шелковый платок, брошенный из того самого верхнего окошка терема, где...
- Денисыч, беги! Сожрет же! - срывающийся на истеричный визг голос Айса был подобен ковшу холодной воды, вылитому в бане на распаренное и разнеженное тело, и видение исчезло. "Старуха" была уже даже не в двух шагах - в полушаге, и поэтому Данисий просто отпихнул ее ухватом, и кувыркнулся к другой стене, прямо под полог продолжающего мерцать крыла. Теперь позиция восстановилась, с той разницей, что руки Данисия на этот раз оказались пусты. Зато на печке уже не было ни Лины, ни вора, а Айс торопливо шарил у себя за пазухой - наверное искал в своей нательной кладовой что-нибудь подходящее к ситуации. Чтобы выиграть для этого время, Данисий сделал грозный выпад, и в то же время отступил назад вдоль стены. Но выгаданные секунды пригодились не Айсу. Из темного угла, на который до сих пор не обращали внимания ни Данисий, ни обозленная "старуха" осторожно шагнул Скрал-Скраду с поленом в руках, и размахнувшись ударил ее под колени. "Старуха" покачнулась, попыталась взмахнув крыльями удержаться на ногах, но выскочившая из-за печи Лина с яростным воплем надела ей на голову котелок с оставленной на завтра кашей. Котелок пришелся ночной гостье впору, а липкая каша довершила дело: "старуха" окончательно потеряла равновесие и рухнула на пол, задыхаясь, и тщетно пытаясь сдернуть хилыми худыми руками неожиданное украшение. Теперь лежащие на полу трепещущие крылья обладали красотой разве что ожившей половой тряпки, и усыпить кого-нибудь вряд ли бы смогли. Полено, которым вор сбил врага с ног, подкатилось к Данисию, и тот схвативши его размахнулся для последнего смертельного удара. Но все еще сидящий на печке Айс крикнул:
- Не бей пока! Скрал, возьми вот! - и протянул в руке маленький темный комок, нашел наконец-то нужную вещь. Она оказалось маленьким моточком непривычной на ощупь тонкой веревки, которая была гладкой как стекло и мягкой как обычная пенька, но холодила руки как металлическая проволока.
