Пламя выравнивалось, рассыпалось искрами, а те входили в контур, подпитывая его силой.

– И я не говорю о проклятьях…

– А что, и проклятья были?

– Пока нет. Но ты же знаешь… – Глеб вздохнул.

Земляной тоже вздохнул и, стащив перчатки, пожаловался:

– И погостов нормальных тоже нет. Все приличные, мрамор там, цветочки. Почему-то мне кажется, нас не поймут, если мы туда сунемся.

Это точно, не поймут. Обыкновенные люди к тем, кто отмечен тьмой, относились с изрядною опаской. И если простых темных еще были готовы терпеть, как Глеб подозревал, исключительно из страха, то этот же страх перед мастерами Смерти заставлял людей действовать.

Как скоро в городке поймут, кто к ним пожаловал? И для чего?

Соседка вот поняла, но не испугалась. Страх Глеб чувствовал, особенно у таких вот обреченных, подошедших к запретной границе вплотную.

Странно.

И проклятье на ней тоже странное, рваное, но в то же время сильное. Взглянуть бы поближе… исключительно из практического интереса.

И мальчишкам бы показать.

Подобные редко встречаются, но что-то подсказывало, что соседка вряд ли согласится выступить в качестве учебного пособия.

– К слову, я и к училищу съездил, – Земляной по натуре своей был не склонен к рефлексиям, напротив, он выглядел безобразно бодрым и даже почти счастливым. Вот присел, землю гладит, наверняка сканируя, но вряд ли найдет что-то помимо птичьих да мышиных костей.

С другой стороны, с мышей начинали все.

– Вполне себе. Во всяком случае, много лучше сарая, который нам в прошлый раз сватали. Здесь хотя бы стены стоят, а крышу перекроем…

Если бы только крышу. Фундамент просел – подмыли грунтовые воды, а стало быть, местные подвалы подтапливает каждую весну как минимум, а то и вовсе малейший дождь порождает лужи. И изоляцией придется заняться вплотную, учебный материал дорог и требует бережного с собой обращения.

Правда, его еще где-то достать нужно. Госпиталь в этой глуши есть, но что-то подсказывало Глебу, что смертность в нем далеко не такова, чтобы трупов хватило еще и на училище. Да и местные рады не будут… определенно не будут рады.

Классы отреставрировать. Озаботиться силовыми щитами. Создать с нуля полигон. Лаборатории… И постараться сделать это до того, как местные начнут писать жалобы. Очередного переезда Глеб просто-напросто не выдержит.

– Придурок! – визгливый мальчишечий голос потревожил тишину, вспугнув пару пташек.

И комнаты, комнаты для воспитанников надо восстановить в первую очередь, чтобы переселить всех этих нестабильных малолеток.

– Отдай!

– Да пошел ты…

Глеб закрыл глаза, мысленно представив, что находится далеко отсюда… очень-очень далеко.

– Не переживай, друг мой, – Земляной похлопал его по плечу. – Мы все когда-то такими были.

– Я не был.

– Ты у нас исключение, но сам понимаешь, сила, помноженная на воспитание, дает свои плоды.

Плоды валялись по земле, отчаянно пытаясь добраться до горла друг друга. И если Миклош был массивнее своего соперника, то Арвис явно злее. Да и кровь иных сказывалась. Юркий, он норовил вырваться из медвежьих объятий Миклоша, но тот держал крепко, несмотря на расцарапанное лицо. Кружилась сила. Сгущалась тьма.

И мальчишки, выстроившись полукругом, одинаково жадно следили за дракой. Они чувствовали эту силу, они подчинялись ей. Они желали крови и получили ее, пусть пока льющуюся из разбитых носов, но все одно живую.

В затуманенных глазах их оживала тьма.

– Хватит, – тихо произнес Глеб, вбирая ее в себя. На языке появилась знакомая горечь, слегка замутило, но Глеб привычно справился с тошнотой.

Стая попятилась.

А вот двое, что возились на земле, кажется, не заметили. Впрочем, до первого пинка. Клубок распался, и Арвис привычно прижался к земле. Он растопырил руки, зашипел…

– Хватит, я сказал, – тонкий хлыст из тьмы коснулся плеч, и утробное рычание переросло в скулеж.

Мальчишку было жаль. Немного.

– Мастер! – Миклош вскочил и, прижав руки к телу, изобразил поклон. – Прошу прощения, мастер, мы…

– Что не поделили? – Земляной глядел на воспитанников почти с умилением.

И Миклош смутился, но ответил:

– Печенье. Я всем нес. А этот… этот урод…

Арвис зарычал.

– Тихо, – щелкнул хлыст. – Кажется, мы уже говорили…

Уши Миклоша запунцовели, а взгляд заметался, но он нашел в себе силы продолжить:

– Он хотел отнять. И спрятать. Он опять прячет под матрасом кости. А они воняют!

И не только кости, Глеб точно знал, что под упомянутым соломенным матрасом найдутся хлебные корки, огрызки яблок, украденные и засохшие, покрывшиеся белесой плесенью куски сыра. Вот сладкое Арвис съедал сразу, отчетливо понимая, что матрас – не та преграда, которая остановит других.

– А еще он меня укусил, – подал голос Калевой, протягивая тонкую руку, на которой алел след от зубов. – До крови! Его на цепь посадить надо…

Арвис попятился.

На цепь его уже сажали. Собственно, с цепи его Глеб и снял. В таком вот тихом и уютном городке, где были белые заборчики, вьющиеся розы, возможно, редких сортов, и вежливые люди, имевшие привычку раскланиваться друг с другом при встрече.

А что у людей имелись свои секреты… К примеру, внебрачные дети от иных.

– Тихо, – Глеб обвел воспитанников взглядом.

Восемь. Всего-то восемь, а уже столько проблем. И чего ждать, когда их станет больше? И быть может, не так уж не правы горожане, опасаясь подобного соседства.

– Арвис? – он смотрел на мальчишку, который не спускал взгляда с Калевого. И скалился. И клыки у него были куда длиннее человеческих. – Зачем ты укусил его?

– Он. Сказать. Неблюдь, – Арвис добавил пару слов покрепче. Что ж, сейчас он хотя бы говорит, пусть и словарный запас большей частью нецензурный, но, как говорил мастер Грай, каково окружение…

– Так он и есть нелюдь! – Калевой насупился и оттопырил губу. – А вдруг он ночью нас загрызет?

Нестройный гул голосов поддержал его.

А ведь было ощущение, что так оно и получится. Не стоило соглашаться… единственный сын графа Калевого, второго советника его императорского величества…

Ранний дар. Лучшие учителя, каких только удавалось найти.

Да, мальчишка неплохо образован для своего возраста, и не только для своего. Он талантлив. И потенциалом обладает огромным, правда, при всем том потенциал уступает самомнению, но кто, как говорится, без недостатков?

Он чувствует себя хозяином, если не над Глебом, то над остальными точно. Вот и пытается отточить мастерство управления людьми, хотя безуспешно. Другие не из той породы, что титулом впечатлятся, скорее наоборот. На прошлой неделе сам Миклошу едва руку не сломал, а до того с Ильей пытался тягаться, но тот, даром что мелкий и худой, едва не придушил графенка.

Отправить бы его к папеньке, которому он наверняка пожалуется – впрочем, граф слыл человеком весьма благоразумным, не склонным вмешиваться без веской на то причины, но…

Отослать не выйдет. Училище нужно.

И людям, которые наверняка не согласятся с этим утверждением, и мастерам Смерти, которые тоже не спешат признавать Глебову правоту. А ведь их на всю империю пара сотен всего, а это мало, ничтожно мало.

Светлых всегда было больше. А еще они куда организованней. У них и школы, и курсы, и еще хрен знает что. А темные так и живут древними представлениями о личном ученичестве. Давно пора что-то менять.

– Калевой, чистить картошку. В другой раз будете думать, что говорить. Арвис… все, что ты там собрал, берешь и относишь в помойное ведро. Я лично проверю. – Глеб поморщился.

Идея была хороша.

Собрать одаренных мальчишек из числа тех, чьи родители не могут позволить себе такую роскошь, как обучение. Создать училище. Чем темные хуже-то?

Деньги есть. Разрешение корона выдала сразу на условиях отработки, но это тоже неплохо. И молодняку практика, и империи польза. А Глеб, что бы там ни говорили, числил себя патриотом.