Хутор меня немного удивил. Я еще в замке отчего — то решил, что дома жителей там обнесены общим палисадом, на постоялом дворе самостоятельно уточнить у «языков» не догадался, а те в ходе допросов не сообщили ничего такого, чтобы можно было заподозрить ошибку. Короче говоря, когда на высоком речном берегу открылись три огороженных частоколом двора расположенных неровным треугольником метрах в ста друг от друга, ничего не оставалось кроме как материться. Причем только мысленно — показывать подчиненным, что командир способен опозорится в простейших вопросах, было бы непедагогично.

— Попробую угадать. Это в центре крыша дома Каванов над забором торчит, фенн Крэйг? — Спросил я Эрриса, вытаскивая бинокль из седельной сумки. Коня пленного поставили рядом со мной, он сам был привязан к его седлу.

Прежде чем ответить, пленник оглянулся на жену и дочку. «Ну, ну» злорадно подумал я. Жертвовать своей жизнью, когда у тебя ни кола, ни двора, ни живого родственника достаточно легко. Семью героическим решением списать уже сложнее, не только мотивация потребуется, но и определенная моральная накачка. А вот попробуй это предательство повторить, когда уже приговоренные тобой к пыткам и смерти люди несколько часов, а то и дней перед глазами маячат. А потом еще и какая — нибудь сука, типа меня, нудит в ухо — «Эти вампиры для тебя вообще кто, если семьи ради них не жалко?» и добивает чем — то типа «А сумеют оценить такую верность?». Мужчина зачатков совести лишен не был, и по всему видно ему было чертовски тяжело — глаза от родных он прятал с завидным постоянством. Благо, веселые рейтары, подкалывая Оллера, не постеснялись пройтись по перспективам семейства.

— Да, фер.

— Так он самый большой, — взгоготнул присматривающий за Эррисом «Хуги». — И черепицей, а не тесом крытый.

— Как и дом справа. Не там умничаешь и ни туда смотришь, капрал.

— А куда надо, Ваша Милость?

— Упырюги для чего тут рабами обзавелись? — Не стал я держать мысли при себе. В ходе формирования «близкого круга» личного состава приучать их постоянно думать над оптимальными путями выполнения возложенных задач, было невредно.

Зачисленный в рабы Эррис дрогнул как будто ему дали пощечину. Вот — вот, приятель, мы с тобой не в Благословенных Господом и Отцами Основателями Соединенных Штатах и политкорректности с MeToo и голубыми каминг — аутами тут еще не придумали.

Хугге пожал плечами и попытался угадать:

— Для защиты?

— И это тоже. Обязанности Слуг конечно шире, но как считается главная причина их существования именно защита. Днем, когда хозяева спят.

— А как на самом деле, фер Вран?

Я покосился на Хёука, тот был абсолютно серьезен.

— Ну а на самом деле, не боящиеся уль… света слуги для кровососов просто удобны. Человечество, на крови которого вампиры паразитируют, все таки живет днем.

— Так днем их, что ли защищать не надо? — не остался в стороне от разговора «Лесоруб».

— Если отбившийся от стаи молодняк только, — ответил я, рассматривая хутор и подходы к нему в бинокль. — Силенок не набрались, так что устают сильно.

— Старых вампиров непросто врасплох застать, — попробовал расшифровать мои слова Хеук, — спят чутко.

— Опасное заблуждение, Ролан. — Поправил я его. — Когда все в порядке спать даже молодым кровососам надо не больше чем тебе и мне, да и сон нисколько ни крепче.

— Фер Вран…

— Цыц! Я не договорил. Басни о мертвом сне вампиров это в лучшем случае так называемая «ошибка выжившего». В худшем — специально распускаемые через Слуг слухи. Не так ли, фенн Крэйг?

Я оторвался от бинокля. Всем было интересно, даже пленникам. Чета Эррисов смотрела на меня с некоторым удивлением, и отвечать на вопрос не торопилась.

— Расскажете? — Поинтересовался один из лучников Тилли.

— О слухах говорить нет смысла, а что такое ошибка выжившего могу просветить. — Кивнул я, не став настаивать на ответе от слуг вампов.

Солдатики нестройно подтвердили, что очень хотят узнать значение данного термина.

— Допустим, что есть десяток вампов, которых некие герои попытались прикончить во сне. В девяти случаях вовремя продравшие глаза упыри их сожрали, в одном — охотнику удалось кровососа прибить. В итоге возникает вопрос — кто из этой десятки сможет о своем подвиге людям рассказать? Термин к слову к очень многим областям человеческой деятельности применим.

— Мне охотники говорили… — попытался вставить в разговор слово Тилли.

— Охотники бывают разные, опцион. — Покачал я головой. — То чему учили нашего капитана, местами коренным образом отличается от того чему учили меня.

— И где учили правильнее? — Заинтересовался Хеук.

— Неправильно спрашиваешь, — хмыкнул я. — Надо интересоваться, где о вампирах знают больше.

— Так, где знают больше, Ваша Милость?

— Хороший вопрос, — снова поднес я к глазам окуляры. — Но я не буду на него отвечать.

За спиною зафыркали.

— Связь с жизнью сказки про мертвецкий сон Ночного Народа имеют ровно в двух случаях — как ни в чем ни бывало, продолжил я. — Либо, когда вампир потратил слишком много сил, либо, когда это не вампир, а вурдалак. То есть не разумное существо, а животное, спятившее при трансформации. Которое собственно столь крепко спит все от той же усталости, ибо для того чтобы в период бодрствования экономить силы разума у него не осталось.

— Блять! — Выругался кто — то из бойцов. Если я не ошибся, то Оллер.

— А почему вы нам сейчас это рассказываете, фер Вран? — Умница Хеук решил прояснить для себя суть лекции.

— Потому, что я очень удивлюсь, если нас сейчас не ждет сшибка. В дома и сараи не лезть — там уже могут быть упыри. Врываемся во двор и сразу же жжем постройки, пускай они нас атакуют, а не наоборот…

— Но, Ваша Милость… — с сомнением процедил «Лесоруб», покосившись на солнце.

— Тилли, ты, когда нибудь слышал, чтобы «Рыцарям Ночи[25]» солнце сильно мешало?

Тилли замер с открытым ртом.

— Никогда не путай вампов с вурдалаками, опцион. Ходить под солнцем это для них конечно игра с огнем, но плотный кожаный плащ с капюшоном при этом уже неплохая защита. Перебежать от укрытия к укрытию, во всяком случае, позволит.

— Вы куда больше опасны, чем мне показалось сначала, фер Вран.

Керл захлопнул пасть. Ко мне немного неожиданно решил подольститься всеми забытый Эррис.

— Хочешь, что — то сказать? — Как ни в чем, ни бывало, уточнил я. Клиент дозрел даже раньше, чем я от него ожидал. С людьми, имеющими принципы в определенных ситуациях работать очень легко.

— Да. Но я все равно настаиваю, чтобы вы взамен отпустили мою семью.

— Настаиваешь? — Непритворно так удивился я. Неправильно понявший мое удивление «Хуги» отвесил отцу семейства мощную затрещину. Впрочем, сделать капралу замечание я счел излишним, плюха была невредной.

— Да, настаиваю. — Усмехнулся фенн Крэйг, бросив на лучника полный ненависти взгляд. — Вашего честного слова достаточно. Со мной потом делайте что угодно, но семья тут не причем. Они под первый укус под страхом смерти встали. Как и все тут.

— Во всем поможешь и про все расскажешь? — Засомневался я.

— Со схрона во двор есть три лаза, — в сарай, в подвал дома и тайный во двор.

— А за частокол разве нет?

— Нет. Палисад они всегда могут перепрыгнуть, как поднапрет, наружный лаз ненужная опасность.

— Основательно обосновались, — решил я ему поверить, осуждающе глядя на двух других мужиков, которые после многократно проверенного спецслужбами колыбели демократии сочетания воды и полотенца на физиономиях достаточно быстро пошли на сотрудничество. Мнимое утопление как подтвердилось, снимает внушение и страх перед хозяевами не хуже реальной расчлененки, главное нужную плотность тряпки подобрать и не давать собраться с мыслями, когда ее с лица снимаешь. Про выход в подвал дома они знали, лаз в сарай подозревали. Проход во двор — нет.