========== 1. Укрощение строптивого ==========
Серёжа часто вспоминал Макара. И маму с папой. А что ещё тут делать, как не предаваться воспоминаниям? Проблема была в том, что воспоминания эти не с кем было разделить, и оттого они со временем искажались, правда переплеталась с фантазиями, и Серёжа уже не мог точно сказать, что было на самом деле, а что выдумал он сам. Всё-таки четыре года прошло. Да, Эл сказал, что четыре. Без Эла он бы и не знал точно. Хотя без Эла он бы тут и не оказался… Странно, но ему уже давно не хочется убить «чёртового робота», и не только потому, что безоружному человеку это не по силам. Просто не хочется и всё. Привык, наверное. Говорят, человек ко всему привыкает…
Так вот, о чем это он? Ах, да, о Макаре. Его звали, да и сейчас, наверное, зовут (вроде он жив-здоров, Эл недавно опять по большой Серёжиной просьбе его страничку в Контакте показывал), Макар Гусев. Гусь. Кликуха такая. Макар её не любил и всё время злился, когда его так звали. Особенно на Серёжу. А Серёжа этим пользовался, специально его дразнил. Макар тогда беситься начинал, бегал за ним, но в конце концов всегда догонял и ловил (это уж Серёжа старался, слишком быстро не убегал). А когда ловил, то трепал за разные места. За уши там таскал или за нос — Серёже только этого и надо было, чтоб он его трогал, всё равно как. И велел называть его по имени-отчеству, Макар Степаныч.
Познакомились они с Макаром, когда в шестой класс пошли. Серёжина семья как раз переехала на Липовую аллею, и мальчику пришлось пойти в новую школу, сорок четвёртую. Там они и встретились — одноклассники, как-никак. А ещё соседями по лестничной площадке оказались. Так получилось, что двенадцатилетний Серёжа впервые в жизни влюбился, да ещё и в мальчика, только сам он этого тогда ещё не понимал, осознание пришло гораздо позже. Но при виде рыжего хулиганистого Гусева у Серёжи Сыроежкина замирало сердце, мысли путались, и хотелось только одного — быть ближе к нему.
Иногда Макар сам где-нибудь подкарауливал Сыроежкина, чаще всего на лестнице, и тоже начинал дразнить. В отместку. Фамилию коверкал, Сыр Сырычем называл, спрашивал, ест Серёжа сыр или не ест, и всё в таком духе. Но самое главное, Макар его при этом тискал, щупал. И не только за уши, но и за ляжки и даже за попу. У Серёжи от этого всё внутри сладко так сжималось, словно узел закручивался, и в паху тяжелело. Он понимал, что надо бы оттолкнуть нахала, убежать, но каждый раз давал себе немного времени насладиться этим контактом. Ещё секунду, и он сбежит… нет ещё одну, потом ещё, и ещё… В итоге он, конечно, сбегал, а потом несколько дней кряду постоянно прокручивал в голове это происшествие. До следующего такого эпизода. Но вот один раз Серёжа так «удачно» сбежал от своего приятеля, что тот поймать его всё-таки не смог, а сам Сыроежкин в результате повстречал своего двойника-робота. Сначала думал — повезло, потом понял — не очень…
***
Эл долго отказывался показывать Серёже фото Макара, как тот его ни умолял. Всех, главное, показывал, даже видео иногда давал посмотреть… Родителей, так вообще, даже без напоминания, а вот Гуся — ни в какую. А потом вдруг согласился, года через два, наверное. Серёжа сначала не понимал в чём дело, до него потом дошло… Макар совсем вырос, высокий такой стал широкоплечий, брутальный что ли… Он же на год старше одноклассников своих, значит, ему тогда как раз шестнадцать исполнилось. В хоккейном клубе, в который Гусев ещё в конце шестого класса попал (случайно, и в каком-то смысле благодаря Элу), он на хорошем счету числился. И фоток с соревнований в его альбомах было много. Но самое главное, на половине остальных фотографий Гусев был с девушкой. Серёжа сразу её узнал — Зойка Кукушкина. Та ещё стерва, но красавица — это даже Сыроежкин признавал. И вот они всё время вместе: то рядом просто, то в обнимку, а то и целуются. Целомудренно так, типа несовершеннолетние же ещё. Макар её за талию держит и в щёчку чмокает, а она довольная, смеётся.
У Серёжи, когда он эти фотографии Макара увидел в первый раз, слёзы на глаза навернулись, и такая тоска его взяла, что хоть волком вой. Прямо как в первые месяцы в этом подвале. А уж как дело до совместных фоточек с Зойкой дошло, Серёжа и вовсе разрыдался — позорно, как девчонка. Эл его даже не утешал тогда, видать задело его сильно. Серёжа потом ещё долго по ночам (ну или не по ночам, времени-то он не знает, просто когда один оставался) в голос рыдал, так ему погано на душе было.
Да, Серёжа был влюблён в Макара Гусева. До сих пор любит. А может, и нет уже — всё-таки они давно не виделись, четыре года. Получается, у него вся любовь к образу из воспоминаний относится, а не к реальному человеку. Потому что человек за это время вырос, изменился. Интересно, как бы Сыроежкин отреагировал, если бы они с Гусем сейчас встретились? Серёжа даже боялся себе представить. Потому что не встретятся они… Не выйдет он отсюда.
Нет, на поверхность, конечно, Эл его иногда выводит. Ночью, когда темно. И когда родители Серёжины этого просечь не могут. Выдаёт какую-то бесформенную одежду с капюшоном, велит надеть его и запрещает снимать всю прогулку. Серёжа слушается, он давно уже не предпринимает никаких попыток к бегству или неповиновению — в итоге всё равно ему же хуже будет. Гуляют они только в парке, так что, больше ничего, кроме ночного парка в разные времена года Серёжа живьём не видит. Но зато воздухом можно подышать. В подвале, правда, какая-то хитрая система кондиционирования воздуха проведена, но это — не то.
***
Вообще, подвал у Серёжи весьма комфортабельный, грех жаловаться. Другие пленники бы позавидовали. Тут теперь и водопровод, и канализация, и вентиляция с отоплением есть. Даже тренажёры и вертикальный солярий имеются. Эл заставляет его несколько раз в неделю по пять минут под этим солярием стоять — настоящего-то солнца Серёжа лишён, а ультрафиолет нужен. Интересно, родители счетам за электроэнергию не удивляются? И вообще, на какие деньги это всё куплено и проведено? Эл говорит, что много работает, а производительность труда у него высокая. Профессор Громов в своё время постарался, много навыков разных в своё создание заложил. И учится андроид быстро. Вроде, Эл какие-то программы на заказ пишет. И сайты взламывает. За это платят хорошо. Но Серёжа в этом не разбирается совсем, он компьютер-то видит, только когда Эл к нему приходит.
Когда Электроник занят, Серёжа сидит в своём комфортабельном подвале совершенно один. Ни компьютера, ни книжки, ни даже часов у него нет. А поскольку в подвале нет окон, то о времени суток он не имеет ни малейшего представления. И вообще, количество проведённых в одиночестве часов для него загадка. Элек сказал: «Это, чтобы ты всё время меня ждал». И Серёжа ждёт…
Вся жизнь его теперь — одно сплошное ожидание. Это раньше Серёжа думал: «Хоть бы сдох проклятый робот! Заржавел и сломался! Под трактор попал или лучше под самосвал!» Набрасывался на него с кулаками всякий раз, как тот приходил, говорил как ненавидит его, как жалеет, что домой привёл — в гараж этот, в школу вместо себя отправил. Ох, дурак он. А дураков, как известно, учат. Вот и Сыроежкина выучили… Андроиду, видать, такое отношение к себе терпеть надоело, и в какой-то раз он не пришёл. Время шло, а его всё не было. Серёжа орал как резаный, когда понял, что один остался. Но никто с улицы его не услышал и не освободил. Гараж-то их, а по факту старый деревянный домик (с большим подвалом, ага), на отшибе стоит и сто лет никому не нужен. Дверь взломать Сыроежкину тоже не удалось — только руки себе ободрал. Сколько тогда Серёжа ни кричал, ни плакал, ни стучал в бетонные стены — всё было напрасно. Только остался без голоса и с травмированными руками. А потом стало совсем худо — закончилась еда и вода, которые ему регулярно приносил Электроник. Водопровод тогда он ещё не провёл, и туалета нормального в подвале не было — только ведро с какими-то реагентами, чтоб не сильно пахло. Вот Серёжа и остался без пищи (что не так уж страшно), без воды (вот это было по-настоящему плохо) и с переполненной собственными нечистотами «парашей». От голода, жажды, зловония и недостатка кислорода у Серёжи кружилась голова, но всё, о чём он думал, было: «Только бы Элек меня здесь не бросил, только бы пришёл!» Правда, надежда на возвращение андроида с каждой минутой таяла, а перспектива быть заживо погребённым в подвале собственного «гаража» вырисовывалась всё отчетливее. Серёжа не хотел верить, что больше не нужен роботу, но как-то ведь его отсутствие объяснялось? Может, он… погиб? Как его профессор со своей ассистенткой? Они разбились на скоростной трассе за день до того, как Серёжа попал в плен. Собственно, это происшествие и послужило причиной резкой перемены в его новом друге-биороботе.
