— Ты не говорил, — голос дрогнул.

— Она стабилизировалась, когда мы пришли ко мне. А я помнил, как ты в первый раз отреагировала на мои вопросы, и не стал… — он заглянул ей в глаза. — Прости, мне следовало сказать.

— Я… слишком остро реагирую на некоторые вопросы, — забавно, но при взгляде на него она больше не вспоминала тот проклятый сон. Да и Блэк сегодня не вызывал ту ярость, что накрыла ее тогда в библиотеке. — Все в порядке. Скай, на самом деле…

Стана так хотела сказать правду хотя бы ему, но горло свело судорогой. Профессор улыбнулся и погладил ее по голове.

— Все будет хорошо, выздоравливай.

Скай встал и ушел, аккуратно закрыв за собой дверь, а она откинулась на подушку, в полной прострации глядя на потолок. Это было в духе фантастики, причем не новейшей, а древней. Теперь все знают, что такой контроль над чужим сознанием не может быть незаметным. Не может быть постоянным. Это все было просто невозможно, нереально — но это было, это происходило. Прямо сейчас и прямо с ней. И Джейк… верить в то, что ее друг был как-то причастен к тем кошмарным происшествиям в университете Стана отказывалась, но кто мог подбросить в его комнату улики? Кто мог подделать видео на КПП, в конце концов, ведь в то, что Джейк убил охранников, она тоже не верила.

Все было слишком запутано, все было слишком сложно.

Все было слишком страшно.

Пришедший врач осмотрел ее и восхищенно поцокал языком, сказав, что она очень быстро поправляется, и буквально через пару дней будет как новенькая. Забежавшие однокурсники принесли сладостей и фруктов, а ближе к ночи дежурная медсестра притащила огромную охапку вербы и пачку дорогущего чая со вкусом клубники. Записки не прилагалось, но Стана и так знала, от кого, и глупо улыбалась, прижимая к себе черно-белые ветки.

Только засыпая, она поняла, что забыла спросить Ская о самом главном.

Об Алеке.

***

Дни в больнице то ли тянулись невозможно долго, то ли пролетели незаметно — Стана до сих пор не могла решить, какое определение вернее, хотя с тех пор, как ее отпустили, прошла уже неделя. Самая странная неделя в ее жизни. Сперва Скай, забравший ее на машине и в парадной форме. Черт, поглядеть на это представление собралось полбольницы, и медсестрички завистливо вздыхали, а Стана густо краснела и хвостом тащилась за широко улыбающимся профессором, глядя в пол и стараясь не смотреть по сторонам. Потом на пороге общежития ее встретил заискивающе улыбающийся комендант и, косясь на Ланского сообщил, что Станиславе выделены новые комнаты в основном жилом корпусе. И вещи уже перевезли, не извольте беспокоиться, мол, а ключи в секретариате.

Стана тогда ярко представила себе реакцию на Ская работавших в администрации университета дам и позорно сбежала, всучив невинно хлопающему глазками герою сумку. Герой заливисто и обидно ржал ей вслед, но Стана не оборачивалась. В секретариате ей выдали ключи и сообщили о повышении стипендии. В два с лишним раза. Пока девушка собирала мозги в кучку, строгого вида дама сунула ей пачку банкнот с коротким комментарием:

— Больничные.

И заставила расписаться в ведомости. Стана поставила закорючку в указанном месте, приложила палец к сканеру и попыталась сбежать. Ее поймали на входе, вручили объемную спортивную сумку и, наконец, выпустили из на редкость оперативно работающей сегодня обители бюрократии и разврата. Свою новую квартиру Стана нашла сама, она была в разы просторнее и светлее прежней. В выданной ей сумке обнаружилась странная форма, планшет с гербом факультета госуправления и такой же коммуникатор. Еще прилагалась распечатка с инструкцией: форму вне здания факультета не носить, планшет и комм не светить, для включения последних использовать персональные логин-пароль, узнать которые можно у куратора. ФИО куратора не прилагались, зато прилагалось расписание занятий, судя по которому свободных вечеров у девушки больше не предполагалось.

Помимо занятий по профилю в расписании стояли общеобразовательные предметы, ходить на которые надо было со всеми студентами, и Стана всерьез задумалась, сколько из ее однокурсников принадлежали к этому «особому» факультету. И Джейк?

Нет, в это она не верила.

Она сильно удивилась, когда впервые пошла на занятия. С ней здоровались, ее хлопали по плечам те из ее однокурсников, которых она заподозрила бы в последнюю очередь, но все они были в этом корпусе, в этой странной форме. И все встали и вытянулись в струнку, когда в аудиторию в почти такой же форме вошел господин ректор. Лекцию по информационной безопасности Стана тогда слушала вполуха, все больше думая о том, что такое на самом деле факультет госуправления с такими преподавателями, такими лекциями и почти военными порядками.

Сейчас — неделю спустя — все это стало почти привычным. Стана ходила с утра на лекции, обедала, сидела в библиотеке или дома, а потом, закинув на плечо приснопамятную сумку, шла в корпус ноль, как его называли студенты. Переодевалась в черно-белую форму, необычайно ей шедшую, и отправлялась на пары. Экономические и, как ни странно, технические дисциплины вел Блэк. Физподготовку, которая была тут в разы серьезнее, чем у основного курса — Скай, он же занимался с ними математикой и ее производными и грозился учить летать тех, кто рискнет пойти по специализации в летное. Гуманитарные предметы читала не знакомая ей ранее рыжая девушка по имени Юлия. Добила Стану биология и химия. Увидеть здесь за кафедрой знакомое холеное лицо с раскосыми глазами и высокомерно поджатыми тонкими губами было для нее настоящим шоком, но госпожа Осаки ничуть не удивилась — лишь слегка кивнула своей новой-старой студентке.

Учиться на госуправлении было тяжело. Потоки информации просто вываливались на них, предполагалось, что структурировать ее и разбираться студенты должны сами. Спрашивать при этом предпочитали по дополнительным, вообще не освещенным на установочном курсе лекций темам. Стана корпела над книгами и выматывалась до седьмого пота в тренажерном зале. Утаскивал ее оттуда Скай. За полночь и, как правило, на руках: ходить Стана была уже не в состоянии. В такие дни они пили чай и разговаривали обо всем на свете. Порой Стана ловила себя на том, что в этих разговорах начинает цитировать собственные сны, а Скай тогда становился странно печален. В его глазах появлялось выражение затаенной боли, и, вскоре, он сворачивал беседу и сбегал спать. Стане это не нравилось, но контролировать такие свои «озарения» она не могла. Как и рассказать Скаю правду о случившемся, горло пересыхало, его сводило, она начинала кашлять. Однажды, Стана даже потеряла сознание.

Она не могла говорить о попытке вытащить Алека. Она не могла говорить о самом Алеке. Она не могла говорить о своих снах. В последнем Стана была не уверена, но именно это — не хотелось и пробовать. Она усиленно пыталась забыть и о кошмарах, и об их содержании, благо жуткие сны прекратились и возвращаться, вроде бы не планировали.

Стана вздохнула, натягивая водолазку, и, накинув на плечи пиджак, пошла в аудиторию. Сегодня по расписанию была микробиология. И снова — «модификация человека». Эта тема преследовала ее. Она уселась в самом центре первого ряда и достала планшет. Госпожа Осаки сосредоточенно подключала проектор, студенты шумели и обсуждали грядущую аттестацию, но, когда профессор выпрямилась и встала за кафедру, все разговоры, как по волшебству, стихли.

— Уважаемые студенты, — тон был почти торжественным. — Профессор Блэк сделал нам настоящий подарок! Он передал нам часть материалов по исследованиям, проводившимся над модификантами первого поколения. Эти записи были доступны лишь членам академии наук. Теперь мы также сможем увидеть и изучить их. Это великолепный шанс, и я надеюсь, что вы его не упустите.

Она щелкнула кнопкой. Стало темно, единственным пятном света была проекция на стене, с которой на них смотрело сосредоточенное и спокойное лицо Блэка. Тот смотрел не в камеру, куда-то ниже. Потом он отступил на шаг и поднял глаза: