Воздух словно вскипел, растворяя, будто кислота, окружающее пространство. Степи, небо и болота сворачивались, отступали, стираемые волнами разрыва. На той стороне Альфред увидел полноводную реку с тёмными глубинами, бескрайнее море тайги и… плотину.

У него перехватило дыхание. Огромные валуны долины реки вырывались из земли, откатывались в стороны с гулким грохотом, а деревья ― корабельные сосны, стройные пихты и могучие кедры ― вырывались с корнями и буквально шли к реке. Они падали в воду одно на одно, а ковёр тёмно-зелёного живого мха затыкал щели между стволами. Камни перекатывались, вода бурлила, берега углублялись. Там, где раньше стоял лес, была река. Деревья карабкались наверх по упавшим собратьям, цепляясь корнями за ветки, сучья и валуны. Воды за плотиной было так много, что, казалось, одна трещина в стене деревьев, и рокочущий поток хлынет вниз, смывая всё на своём пути.

«Кто-то очень постарался запереть реку, ― подумал Альфред. Сирин, набирая скорость, летела вперёд. Он не мог дышать, глаза слезились, но не смотреть было выше его сил. ― Кто мог сотворить такое?» ― Ответ пришёл незамедлительно, и горячая магия на миг схлынула, оставив только человеческую кровь с её страхами.

― Тайга! ― Альфред силился перекричать ветер, свистевший в ушах и заталкивавший слова обратно в глотку. ― Тайга заперла реку!

Сирин не ответила, а только сильно взмахнула крыльями. Когти больно впились в плечи, но Альфред терпел. Райская птица на огромной скорости влетела в портал. Разрыв пространства опалил не хуже адского пламени, на секунду Альфред решил, что ему выжгло лёгкие. Он успел зажмуриться, но глаза под веками пылали, словно в них насыпали песок.

Он обернулся: края портала вибрировали и волновались, а через прореху шла Оловянная Армия. Воины двигались на удивление быстро, простые люди так ходить не умели. А впереди них скользили по земле серебряные тени ― Кая и Анре. С высоты птичьего полёта они и Маргарита с Лащенко казались маленькими, а полки Армии напоминали тусклый металлического цвета шёлк.

Альфред попытался вздохнуть и вдруг понял, что видит мерцание обоими глазами. Мир не двоился, ему не приходилось щуриться. Всё вокруг сияло нестерпимым бело-голубым светом, в котором то и дело проскальзывали жёлтые сполохи. С перекошенным лицом он смотрел на мерцание, охватившее лес, реку и Армию.

― Это мерцание ― то, что я думаю? ― выкрикнул Лащенко внизу. Альфред скорее почувствовал, чем услышал, как щёлкнул затвор карабина.

― Да! ― прокричал он. ― Здесь всё фонит магией! И она стала видимой!

― Это плохо? ― Маргарита подняла голову, и Альфред вдруг подивился, как она красива.

― Не знаю! ― Больше Альфред говорить не мог: Сирин круто пошла на снижение.

Ветер свистел в ушах, Альфред захлёбывался собственным дыханием. Лицо горело, словно по нему прошлись наждачной бумагой. Земля стремительно приближалась. От открывшегося зрелища у него заныло сердце.

Лес между заливным лугом с домом Тайги и рекой сгорел дотла. Полоса гари тянулась острым языком к воде так, что почернела даже галька берега. Древесный дом был зверски разорён, крыша сорвана и застряла по частям в кронах обугленных деревьев. Ещё на подлёте Альфред слышал стрёкот, но только сейчас понял, что это кричали полчища козодоев. Птицы-проводники ждали кого-то, заливаясь свистящим хохотом.

Альфред стиснул кулаки, и в следующую секунду Сирин разжала когти. Альфред полетел вниз. Он успел сгруппироваться, застонал от глухого удара о землю, перекатился и быстро встал на одно колено, взводя курок «Стечкина».

Он выстрелил в ринувшегося к нему одинокого духа и удивился, куда подевались легионы. А потом увидел: Оловянная Армия сражалась с духами. Светящееся серебро доспехов воинов смешивалось с тьмой и золотом легионеров. Казалось, звёздное небо упало за землю. А над выжженной пустошью летал, извиваясь и бодаясь, Семиголовый Дракон. Сирин и Гамаюн атаковали его с воздуха, а внизу в пепле и копоти Альфред рассмотрел две серебряные фигуры ― Каю и Анре. Лунные камни на посохах горели, нестерпимо яркие молнии летели в дракона.

Сзади послышался звон клинков. Константин Львович Дорохов и Лия Лазарева танцевали на каменистом берегу, лезвия шпаг мелькали в воздухе. Альфред выругался: он совершенно забыл, что Дорохов носил внутри трости шпагу. Но ещё хуже стало, когда Альфред увидел, кем некромант прикрывался. Вадим Ильинский ― бледный, с расползавшимся под кожей эхиноцистосом, ― проносился в одном вздохе от острия шпаги Лии, которая старалась обойти Константина Львовича. Альфред не знал, сколько они так сражались, но видел, что Лия не выдерживает схватки с опытным фехтовальщиком.

Он вспомнил упорные тренировки Дорохова-старшего и едва не застонал от бессилия. Прицелился в некроманта, но в следующую секунду дикий рёв оглушил его. Голос, почти нечеловеческий, кричал что-то нечленораздельное, больше похожее на рык медведя.

Леший и Паша бились на топорах. Оба вошли в раж и не видели никого и ничего вокруг себя. Комья земли летели из-под ног, лезвия со скрежетом сталкивались. Они дрались не на жизнь, а насмерть, не используя магию. Всё ушло на Демона и плотину.

Что-то шевельнулось рядом с Альфредом, и он резко обернулся. Лащенко и Маргарита выскочили из-за обгорелых деревьев. Маргарита, вся в саже, бежала вперёд, туда, где Кая и Анре вместе с Сирин и Гамаюном гоняли Демона, не давая ему соединиться с легионами. Лащенко в несколько широких прыжков оказался рядом и припал на одно колено, загоняя в охотничье ружьё патроны. Карабин с серебряными пулями болтался у него на плече.

― Ты попадёшь? ― Маргарита повернулась, рыжие волосы описали огненный полукруг.

Альфред понятия не имел, что они задумали, но холод пробежал по позвоночнику.

― Я выбивал на соревнованиях в институте сорок девять мишеней из пятидесяти. ― Голос Лащенко полнился бесшабашным злобным весельем. ― И на Востоке всегда возвращался живым. Я не верю в магию, Рита. ― Он вскинул ружьё. ― Я верю вот в это!² ― И Лащенко, прицелившись, выстрелил.

Альфред почти видел, как летела обычная дробь, как она вошла в мерцание Дракона и разошлась в одном из его черепов смертоносным «стаканом».

Чёрная дымящаяся кровь брызнула во все стороны. Дракон взревел от боли и ярости, одна голова безвольно повисла. Тяжёлая золотая диадема упала на землю и со звоном покатилась по камням речного берега. Зашипела вспененная жаром металла вода, в воздухе запахло серой.

Диадема пролетела на ничтожном расстоянии от Лии, Альфред на секунду заметил ужас, мелькнувший в глазах Ильинского, и услышал хриплое ругательство Дорохова. Альфред горько усмехнулся: от этой противницы Константин Львович просто так не отделается.

И тут он услышал слабый стон. За короткий миг в голове не осталось ничего, только одна мысль ― Анна! Альфред вскочил и бросился к уцелевшим стенам дома Тайги. Взбежал на крыльцо и распахнул чудом уцелевшую обугленную дверь.

Раскрасневшаяся, в мокрой рубашке с потемневшими от пота волосами, Анна смотрела на него расширенными от боли глазами. Густо пахло кровью, землёй и травами. Тайга стояла перед Анной. Эхиноцистис вырывался из-под кожи Матушки, оплетал руки и ноги, наверняка причиняя страшную боль, но глаза смотрели решительно.

― Ты! ― Тайга указала на Альфреда. ― Иди сюда!

Альфреда не надо было просить. Со всех ног он бросился к Анне и упал перед ней на колени, взял за руку и припал губами к горячему лбу.

― Аня, Аня моя! ― лихорадочно прошептал он. ― Прости меня! Прости, что шёл так долго и не смог удержать Демона!

― Я так устала, ― выдохнула Анна. Казалось, что у неё даже на разговоры сил не хватает.

Альфред, не отпуская руки Анны, схватил из бадьи с водой полотенце и промокнул пот со лба жены. Звуки битвы ― лязг оружия, клёкот Дракона, стрёкот козодоев, треск карабина и хриплые крики ― на миг отошли на второй план. С ужасом он увидел и быстро отвёл взгляд от таза с окровавленной водой.

― Тебе нужно поддержать её, ― сказала Тайга, встав между ног Анны и положив ладони на её согнутые колени.