Из дома выносили все наши вещи, а Клэр еще раз обходила комнаты, проверяя, не забыто ли что-нибудь. Джонатан завел обычную песню о пробках на дороге, в которые мы обязательно попадем, если не поторопимся. Они с Клэр созывали детей, и те со слезами на глазах прощались с летним отдыхом. Клэр пыталась их развеселить, напоминая, что скоро они увидят лондонских друзей, нас с Джорджем усаживали в переноску, которую я, честно говоря, не жаловал. Мы с Джорджем путешествовали вдвоем, лежа на мягкой подстилке, но мне не нравилось находиться в клетке. Я нервничал, хоть и не показывал этого Джорджу. И думал о том, что и Джонатану не мешало бы последовать моему примеру.

– Клэр, если мы не поедем прямо сейчас, будем тащиться на несколько часов дольше, – сердито сказал он.

– Не волнуйся, мы готовы. Тоби, пристегивайся, – скомандовала Клэр, закрепляя ремнем безопасности детское кресло Саммер. Тоби был уже достаточно взрослым, чтобы делать это самостоятельно. Наконец, после самой последней инспекции дома, Клэр села в машину.

– Ну что, теперь мы можем ехать? – нервно спросил Джонатан.

– Да! Всем удобно?

– Хочу есть, – заныла Саммер, и начался наш долгий путь домой.

Мы добрались до Эдгар-Роуд, когда уже стемнело.

Джонатан как в воду глядел: заторы на дорогах превзошли все ожидания, но Клэр удавалось отвлечь его кроссвордами. Я знал, что у Джонатана улучшается настроение, когда он чувствует себя интеллектуалом, так что Клэр подкидывала ему только те вопросы, на которые он мог легко ответить. Все-таки Клэр очень умна. Детям раздали снеки и они, разморенные, уснули, так что наше путешествие, хотя и долгое, прошло спокойно. Даже Джордж мирно посапывал у меня под боком. Мне отчаянно хотелось вытянуть лапы и глотнуть свежего воздуха. Когда мы приехали, Клэр повела детей в дом, а Джонатан принялся выгружать багаж, но сначала выпустил нас с Джорджем на волю. Я жадно вдохнул лондонский воздух, совсем не похожий на девонский, но такой знакомый.

– Добро пожаловать домой, сынок, – сказал я, и мы с Джорджем потянулись. Прежде чем войти внутрь, я бросил быстрый взгляд в сторону дома, где раньше жила Тигрица. Нет, мне пока не стало легче, но я надеялся, что скоро это произойдет, и подавил горестный вопль.

Когда Тигрица была жива, я бы, вернувшись из Девона, сразу отправился к ней и сказал, как рад, что мы снова дома. Но теперь я не мог этого сделать, не мог рассказать, как сильно скучал по ней. Больно было отворачиваться от ее дома, зная, что ее там больше нет.

Я сморгнул слезу и подтолкнул сына к двери, входя в тепло родного дома. Оказавшись на кухне, я приготовился устроить его на ночлег после долгого и утомительного путешествия. Мне хотелось все забыть и уснуть, надеясь, что завтра я проснусь, чувствуя себя бодрым и готовым к новому дню.

Всю неделю после возвращения из Девона меня мучила послеотпускная хандра. Джонатану пришлось сразу же приступить к новой работе. Отдохнувшего и расслабленного Джонатана словно подменили – он моментально превратился в трудоголика, взвинченного даже больше, чем обычно. Клэр занялась подготовкой детей к школе – покупала школьную форму, обувь и рюкзаки, записывала их на занятия спортом и в кружки. Всех захлестнул шквал активности. Но я чувствовал апатию, и, хотя мне удалось повидаться с остальными своими семьями и друзьями-кошками, мрачное настроение не покидало меня.

Кроме того, Лондон выглядел гораздо более серым, чем Девон, и мне было очень грустно. Я повторял Джорджу, что горе от потери Тигрицы стихнет, но сам этого пока не чувствовал. Встреча с нашими друзьями-кошками на Эдгар-Роуд – Рокки, Элвисом, Нелли и даже вечно недовольным Лососем – меня не подбодрила. Я с трудом передвигал отяжелевшие лапы. Я понимал, что должен вырваться из этого состояния, но понятия не имел, как это сделать. Быть кошкой не всегда так просто, как думают люди.

К счастью, у меня выдалось немного свободного времени, чтобы выплеснуть тоску, ведь это возможно только в одиночестве. Джордж отправился к своей лучшей подруге Хане – прелестной кошке, которая в прошлом году приехала из Японии и поселилась в соседнем доме. Хана, почти ровесница Джорджа, была трехцветной кошкой микэнэко. В Англии таких кошек называют черепаховыми. Красивая и милая, она была одной из самых спокойных кошек, которых я когда-либо встречал – полная противоположность Джорджу. Я все гадал, не связывает ли Джорджа с Ханой нечто большее, чем дружба? В конце концов, мой мальчик взрослел… Иногда Джордж вел себя как подросток, и когда я расспрашивал его о Хане, он тут же обрывал разговор, отшучивался и утверждал, что они просто хорошие друзья. Но его нежелание вдаваться в подробности лишь подогревало мое любопытство…

Независимо от статуса их отношений, эти двое обожали друг друга и виделись почти каждый день. В Японии Хана была домашней кошкой и никогда не выходила на улицу. Это и ужасало, и изумляло меня. С тех пор как она поселилась в Лондоне, нам удавалось изредка вытаскивать ее из дома, но она все-таки предпочитала сидеть в четырех стенах. Что ж, это ее выбор, и я понимал, что миру нужны самые разные кошки.

Хана жила вместе с Сильвией и ее дочерью-подростком Конни. Конни стала девушкой моего лучшего друга среди детей, Алексея, с которым я знаком чуть ли не с первого дня на Эдгар-Роуд. Даже не верилось, что он уже стал подростком. Мои друзья-дети быстро взрослели… Между Алексеем и Конни сложились нежные отношения вроде тех, когда двое все время держатся за руки и краснеют. Они умные и рассудительные молодые люди, и я считал их хорошей парой.

А Сильвия теперь встречалась с одним из наших друзей, Маркусом, и тоже выглядела счастливой. Должен признать, что она была немного неуравновешенной, когда только переехала сюда, и доставила мне немало хлопот. Она пережила тяжелый развод, и это многое объясняло. Сильвия страдала от одиночества и скучала по своему дому в Японии. Уж я-то знал, как тяжело начинать все с нуля, я сам прошел через это. Но в последнее время с ее лица не сходила улыбка. А еще она всегда угощала нас свежей рыбой, когда мы заходили в гости, это было очень приятно. Мы познакомились с Маркусом через его отца, Гарольда, одного из лучших друзей Джорджа. В прошлом году мы с Джорджем спасли ему жизнь, когда он тяжело заболел, и с тех пор он стал частью нашей семьи.

У нас так много знакомых среди людей, что трудно уследить за всеми, но именно этим занимается приходящий кот, и у меня это очень хорошо получается.

Возможно, причина моей хандры крылась в том, что я чувствовал себя немного обделенным. Все вокруг были влюблены, или, по крайней мере, так казалось, а я будто остался за бортом, потеряв двух кошек, которых когда-либо любил. Снежка, моя первая любовь, несколько лет назад уехала со своей семьей, а о том, что произошло с Тигрицей, вы уже знаете. И я на самом деле жалел себя.

Обычно я не потакал своим слабостям, но в тот день позволил себе поддаться чувствам. Я свернулся калачиком на любимом кашемировом пледе Джонатана, на который меня никогда не пускают, и вздремнул – в терапевтических целях.

Меня разбудил Джордж – он взволнованно прискакал и наступил мне на хвост. Иногда мой мальчик бывает довольно неуклюж.

– Привет. – Я вытянул лапы и зевнул.

– Клэр только что вернулась домой с Тоби, Саммер, Генри и Мартой и сказала, что скоро приедет Полли с каким-то сюрпризом для всех нас. – Возбужденный Джордж широко распахнул глаза. – Я думаю, это относится и к нам!

С тех пор как Джонатан получил повышение, Клэр бросила свою работу на полставки, чтобы проводить больше времени с детьми. Полли работала, хоть и не каждый день, а Мэтт трудился не покладая рук, и Клэр говорила, что теперь она у них вроде приходящей няньки. Клэр присматривала за стариком Гарольдом, отцом Маркуса, который жил в конце Эдгар-Роуд. Она покупала ему продукты и регулярно навещала его, чтобы проверить, хорошо ли он пообедал. Маркус жил с отцом и заботился о нем, но целыми днями пропадал на работе, а еще ему нужно было время, чтобы побыть с Сильвией, так что Клэр очень их выручала. Она вообще любила присматривать за людьми и кошками, и у нее это здорово получалось. Прошу заметить, что многому она научилась у меня.