Взглянуть иначе на эту дружбу заставила меня её бабушка. Конечно, она была права – продолжая дружбу, я потворствовал подростковой влюбленности и приманивал беду. И дело даже не в преследовании Мортона…. До того момента я даже не думал: а что если она вдруг взглянет на меня иначе, если в её глазах я предстану не просто другом, а кем-то еще…, возможно, более близким? Эта мысль вдруг привела меня в ужас.

Твоя бабушка заставила меня усомниться в моих силах, в том, что даже и с твоей помощью, я сумею выбраться из расставленной вокруг меня ловушки. Впервые во мне зародились сомнения в том, что мои попытки будут успешными. И ты, потерявшая покой по моей вине, останешься одна. С этой точки зрения о своем поведении я как-то не думал.

Хотя нет, впервые эта мысль пришла в мою голову, когда я прочёл её роман о приключениях Тан-Кула и его помощницы Геро. Когда от очевидного нельзя было отворачиваться. Девочка влюбилась. Меня охватил стыд, и сожаление, и много всего ещё… Я всегда старался не переходить дозволенных границ, долгое время мне вообще не приходило в голову, что можно относиться к ней иначе, чем по дружески.

Это не помогло.

И правда встала передо мной во весь свой рост. Как бы я ни отворачивался, ни закрывал глаза, но именно в Австралии, вдали от всего, что меня окружало раньше, я смог временно отложить свои переживания о предстоящем и, наконец, взглянуть на себя со стороны. На себя и на неё. Совершенно ненамеренно, не предпринимая для этого никаких действий, даже не думая об этом, я влюбил в себя девочку-подростка, и сам оказался влюблённым едва ли меньше.

И с этим надо было что-то делать.

Если бы я только заставил себя вовремя подумать о том, что может вырасти из такой дружбы – случившееся не стало бы для меня неожиданностью, наполненной сладостью и горечью ожиданий, которым, скорее всего, не суждено было сбыться.

Совсем не случайность то, что десятилетний ребёнок, по сути одинокий и брошенный, живущий в семье, которая находится в состоянии развода, с матерью и отцом, которые и себя то толком разглядеть и услышать не могут – такой ребёнок неизбежно будет искать замену отношениям, которых лишён в семье. Знаем, разные умные книжки по психологии читали, только вот они не помогли в нужный момент.

Когда я был в Австралии, необходимости вспоминать о ней специально не было – она и так незримо сопровождала каждую мою мысль. Куда бы я ни пошёл, на что бы ни смотрел – она неизменно была рядом, эфемерная и неосязаемая, но, тем не менее, живая и настоящая. И здесь все иллюзии, если они ещё были, растаяли, подобно куску сахара в стакане с горячим чаем. Я был влюблён и точка.

Мои мысли разлетались в стороны быстрее перепуганных птиц, когда я пытался думать о том, как следует поступить. Первым моим страхом был её возраст, вторым – опасности, поджидающие её. О, теперь-то я отлично их видел и осознавал. Главной опасностью был вовсе не Мортон Лерой – стоило мне отвернуться от Полли, и вся семья успокоилась бы, решив, что с этой стороны ничего не грозит их планам. Лаурель исключительно прагматична в некоторых вопросах и ненужные кровопролития не приветствует.

Главной опасностью для Полли была она сама. Я боялся не того, что она влюбилась, а того, что она не перестанет любить. Что бы я ни сделал, как бы ни поступил, какую бы линию поведения не выбрал – ничего не поможет.

Все мои планы разбивались вдребезги о мои собственные желания: я хотел её видеть, я хотел говорить с ней. Где угодно, о чём угодно, но говорить и слышать её голос. И пришло время возвращаться, а как вести себя так и не придумалось.

Взять с собой Мэри – лучшее до чего я додумался. Мэри нужна была не мне, она требовалась для неё. Встреча произошла. Я старался не говорить, не обращать на себя внимания ни словом, ни жестом, ничем, но я не мог заставить себя не смотреть на Полли. Все мои страхи и опасения вылезли на свет и, злорадно ухмыляясь, выстроились вокруг, мешая дышать – дело обстояло даже хуже, чем я мог ожидать. Она была не просто влюблена – это первое ещё слабое и неоформленное чувство, которое ещё может растаять под влиянием обстоятельств, – она любила. Тогда я не мог себе даже представить, на что она решится спустя всего лишь месяц…

***

Недавно я прочел одну сказку. Я все время прокручиваю в голове один и тот же эпизод, вот, послушай:

«…– Вы ведь знаете, чем это кончилось бы.

– Нет, не знаю! Ты не любил ее!

– Неправда!!!

– Ты не любил ее, иначе великая сила безумства охватила бы тебя. Кто смеет рассуждать или предсказывать, когда высокие чувства овладевают человеком? Нищие, безоружные люди сбрасывают королей с престола из-за любви к ближнему. Из-за любви к родине солдаты попирают смерть ногами, и та бежит без оглядки. Мудрецы поднимаются в небо и бросаются в самый ад из-за любви к истине. А что сделал ты из-за любви к девушке?

– Я отказался от нее!»*

Вот и я, я тоже отказался от тебя. Ведь это я позволил Королеве выпросить твое согласие, я оставил тебя один на один с могущественной волшебницей.

И я все думаю, и думаю, и думаю. Мог ли я поступить иначе?

Не мог.

Я испугался? Возможно. Там, где иной схватил бы копье, подходящее по размеру или то, что подвернулось бы под руку, взгромоздился бы на коня и помчался вперёд, защищая свою даму и себя самого, – я предпочёл сломать копьё, продать коня и повернуться к своей даме спиной. Наверно дама, имея возможность выбирать, решила бы иначе, но я не позволил ей – я выбрал за неё. По крайней мере, я мог надеяться на то, что дама будет жива и, насколько возможно, счастлива. Знаю – оправдания кажутся жалкими и недостойными, но я уже говорил, что когда дело касается тебя, я теряю и смелость, и силу, да и разум тоже.

Я заключил с Королевой сделку, ставкой в которой была твоя жизнь.

По условиям сделки я не имел права приближаться к тебе, я обязан был тебя забыть – и я забыл. Для всех история с маленькой девочкой, которая могла помешать планам Королевы, ушла в небытие. По крайней мере, Мортон больше не пытался тебя убить. Краем уха я слышал хвастливые речи Себа. Удивительно, но он, кажется, и в самом деле тебя любит. Никогда бы не подумал, что он способен на любовь к кому-нибудь кроме себя. Надеюсь, он будет беречь тебя…

Выиграла ли ты от такого поворота событий – не знаю, выиграл ли я – не думаю. С твоим уходом на моем пути словно погас огромный фонарь, теперь вокруг меня нет совсем ничего. Уже четыре года тьма, словно вечно голодный прожорливый пёс следует за мной, куда бы я ни пошёл. Она бродит вокруг меня, скалится, призывно скулит и ждёт, когда я оступлюсь, чтобы накинуться, вцепиться железными челюстями и уже не выпустить до самого конца. Однако, я пока ещё держусь ведь у меня есть друзья.

И этим я тебе обязан.

Любимая. Как бы мне хотелось увидеть тебя, ловить настроения, которые мелькают на твоем лице как легкие облачка, когда ты сердита или недовольна чем-то. Прикоснуться к твоим роскошным волосам, серебристым как капельки росы в свете утренних лучей. Твоя улыбка – еще один лучик, кокетливый и милый до невозможности уместить оба эти чувства в своем сердце. Но я боюсь даже подумать о возможности такой встречи – меня сжигает страх при мысли, что высказанное, оформленное словами желание станет явью, превратится в реальность под воздействием дара жестокой Королевы. И я увижу тебя, но увижу в последний момент. И тогда я не смогу сделать последние несколько шагов, меня придется толкать в спину – мне бы этого не хотелось, это как-то унизительно, ты не находишь?

Ну вот, я передал бумаге свою душу и почти не боюсь. Теперь я хотя и не беспечален, но, по крайней мере, спокоен. А мое письмо исчезнет вместе со мной и тебя не потревожит.

Прощай, родная, будь счастлива и прости меня. Завтра тридцать первое октября, точнее – уже сегодня.

У меня остался ещё один день…

Комментарий к

* Е.Л. Шварц “Обыкновенное чудо”

И для создания соответствующего настроения немного тематической музыки: