Рассказ

Я вернулась в родной город после восемнадцатилетнего отсутствия. Нет, я, конечно, навещала его по разнообразным поводам – и радостным, и печальным, и самым заурядным. И отношения с единственной подругой – Галкой – с которой вместе росли и учились, мы поддерживали независимо от частоты встреч.

Мой город всегда был мне верным прибежищем, незыблемым и несокрушимым островом в бурном океане бытия. То ли потому, что моя жизнь с мужем, военным лётчиком, проходила на чемоданах – мы нигде не жили дольше двух лет. То ли потому, что с этим городом связаны детские воспоминания – а стабильней и надёжней детства не бывает потом уже ничего.

Я прилетела из Хабаровска. Муж – уже бывший – остался там. Сын поступил в Питерское военное училище – на радость папе, на огорчение мне. Ну да что поделаешь – это его жизнь, ему и выбирать.

Меня встретила Галка и привезла к себе.

– Поживёшь пока у нас, – сказала она. – Твою квартиру освободят на следующей неделе, сделаем ремонт, и заживёшь, как заново.

Галка была очень деятельной и энергичной женщиной. Всё у неё спорилось – и в семье, и на работе. Всем она помогала – и словом, и делом, но больше делом.

После смерти моих родителей, попрощавшись со мной в аэропорту – я тогда улетала с похорон папы в Ригу, где мы только-только обосновались – она сдала мою квартиру, а деньги складывала в чулок. Когда настали времена конвертируемых валют, она умело преобразовала деревянные в реальные и несколько раз пускала их в оборот, деля прибыль пополам. В итоге, благодаря её предприимчивости и практичности, я имела теперь и временнýю и материальную возможность на некоторый разбег в новой своей жизни.

* * *

Бездельничать долго мне не захотелось. И вот я уже работаю в нашем родном инъязе, который теперь именуется гордо Лингвистическим Университетом, и где Галка возглавляет кафедру – мою любимую кафедру литературоведения.

В родительской квартире полным ходом идёт ремонт, но у моей дорогой подруги остаётся невыполненным один пункт обязательств по благоустройству моей жизни: удачное замужество.

Мне не нужно удачное, мне нужно счастливое, говорила я.

Это одно и то же, отвечала она, – посмотри на нас с Петром.

Если посмотреть на них, то и вправду эти два понятия оказывались синонимичными.

Галка вышла за Петра на третьем курсе. На четвёртом они родили Инку. Благодаря обилию у новорожденной здравствующих бабушек и дедушек – и даже наличию двух прабабушек – её родители в срок защитили свои дипломы и тут же родили погодками Серёжку и Ваньку. У Инки уже своя семья, а мальчишки учатся – один в инъязе, другой в политехе. При этом Галка и Петр до сих пор целуются на пороге, как Ромео и Джульетта в саду в лунную ночь.

Мой брак тоже не был ни неудачным, ни несчастливым. Мы любили, дружили, растили сына. А потом что-то кончилось. Как у Хемингуэя.

Я стала замечать, как загорался порой взгляд моего мужа в компании новой женщины, не испытывая при этом ни малейших уколов ревности. Потом он изменил мне и рассказал об этом. А я поймала себя на мысли, что мне стало легко и свободно. Что, оказывается, мне надоело дружить с мужчиной, с которым нас давно не связывает ничего, кроме штампа в паспорте и общих забот о сыне, кстати, закончившихся с его отъездом на учёбу в Питер, надоело кочевать, надоело преподавать английский и французский таким же кочующим, как и их училка, детям.

Мы развелись, и я уехала домой.

Да, ещё оказалось, что домом для меня всегда оставался мой родной любимый город, а не бесконечная череда комнат и комнатушек в чужих городах и посёлках.

* * *

– Так, – сказала Галка в один из первых вечеров после моего возвращения, когда, отужинав, мы расселись поудобней, и Пётр предложил нам выкурить по ароматной самокрутке из отборного голландского табака.

– Так, – сказала она, – Пётр, ты должен в самое ближайшее время составить список всех возможных кандидатов в мужья нашей Мусе из числа твоих знакомых. А если получится, то и незнакомых. – Она с удовольствием вдохнула невозможно ароматный дым.

– Требования. – После некоторой паузы продолжила Галка. – Возраст от тридцати пяти до пятидесяти, красивый, умный, богатый, щедрый, сексапильный… Разумеется, свободный.

– М-да… Скромный образ. – Сказал Пётр. – Генератор идей ты наш неиссякаемый…

– Между прочим, ни одной невыполнимой идеи я ещё не сгенерировала. – Гордо провозгласила его жена.

– Надо отдать тебе должное. – Отдал ей должное муж.

* * *

В течение ближайшего месяца у Галки с Петром то и дело возникали поводы для небольших семейных вечеринок.

Но ни вдовец Лев Семёныч, замдиректора ювелирного магазина, давний приятель Петра, ни Юрий, коллега Галки по переводческому цеху, ни Виктор Петрович, сосед по дачному кооперативу, ни ещё два претендента не высекли из моей неблагодарной души ни подобия искры.

– А без искры нельзя, – сказал Пётр, когда мы проводили последнего гостя и, растянувшись в шезлонгах, млели на осеннем закатном солнышке, вдыхая запах перекопанных на зиму грядок.

– Искра, искра… – Передразнила его Галка. – Не пятнадцать лет, небось. Ладно, думай дальше. У меня в следующее воскресенье юбилей, так будь любезен, сделай мне подарок, найди мужа моей любимой подруге.

– Она и моя любимая подруга, между прочим. – Обиделся Пётр.

– В который раз я должна вам повторять, что не хочу замуж! – Сказала я. – Я уже давно превратилась в пустыню: сухую и голую.

– Ну, насчёт голой ты поосторожней, – сказала Галка, – тут живые мужчины, между прочим.

– Да,– сказал Пётр,– ещё какие живые!

Мы засмеялись. Нам было хорошо втроём. Никаких комплексов: у них двоих по поводу неприличности безоблачного семейного счастья, а у меня – по поводу неполноценности собственной жизни.

* * *

В субботу накануне Галкиного сорокалетия мы пошли "делать шоппинг". После завтрака Пётр вручил жене конверт с несколькими бумажками цвета еловой хвои и сказал:

– За долголетнюю безупречную службу. – И поцеловал её так, что я вдруг тоже захотела замуж.

– А это тебе. – Сказал он, прокашлявшись, и протянул мне такой же конверт. – Могу я посорить деньгами, когда они есть? – Он потупил взор.

– Конечно, дорогой. – Сказала его жена проморгавшись.

– Ладно, девочки, погуляйте, и ни в чём себе не отказывайте, – сказал Пётр. – Жду на ужин.

В моём конверте тоже оказался зелёный листочек.

Мы отправились в новый торговый центр с решимостью выполнить наказ Петра по полной программе.

Галка первым делом купила себе любимые мужем "Фиджи", а я себе – любимые мною "Клима". Мы тут же отправили по капле за оба ушка и присели в баре остудить восторг бокалом чёрного пива.

Потом Галка путём мучительного отбора приобрела комплект дорогого нижнего белья, оправдав эту трату тем, что в человеке всё должно быть прекрасно.

Выпив по чашечке кофе, мы совершили ещё одно серьёзное приобретение под тем же девизом, но уже в отделе бижутерии.

– Всё, – сказала Галка, – остальное на потом. Будут в жизни хмурые дни, когда захочется праздника.

В продовольственном отделе мы купили несколько банок, баночек и бутылок с разными деликатесами к завтрашнему столу и вышли на улицу.

Возвращаться решили пешком, но на полпути были застигнуты дождём, о вероятности которого нас никто не предупредил.

– Давай заскочим к братцу, переждём. – Предложила Галка.

– Это к Вовульке? – Вспомнила я Галкиного брата.

– К нему.

И мы заспешили в знакомый дом.

Нам открыл дверь высокий молодой мужчина в стильных очках.

– Привет, Малыш. Приютишь нас? – Галка отряхивала дождевые капли со своей причёски и с моего пиджака. – Вовуль, помнишь мою подругу, Мусю?

– Не очень, – честно признался он.

Когда я покидала город после института, отправляясь в длительное кочевье за своим мужем, Вовульке было что-то около девяти – он был поздним ребёнком Галкиных родителей – не мудрено, что он не помнил и не узнавал меня.