– Что с тобой? – взглядом спросил второй надсмотрщик, настороженно отступая на шаг и хватаясь за рукоять меча. Теперь Валаам знал, что оба они умели говорить, но делать это, им было строжайше запрещено. Первый, оказавшийся хромоногим, жестами показал напарнику, что всё с ним в порядке и, закрыв окошко, они пошли прочь.

Валаам сделал всё что мог и в эту ночь спал почти спокойно, уверенный, что в ближайшие дни ему ничего не грозит, а ко времени, когда Элисандра, подстрекаемая Первосвященником решит свести с ним счёты его уже не будет в Драконьем Когте.

Следующим вечером, снова соорудив чучело, он повторил свои действия, желая укрепить установившуюся между ним и надзирателем связь. Во время беззвучного диалога он узнал, что зовут хромоногого Кит Рендл, а его товарища Ричи Лаемом и что дверь темницы отпирает своими ключами, только командир стражников сир Джоссер Райбек. Относительно Валаама или его учеников тюремщик информацией не располагал, ввиду незначительности своей персоны. Убедившись, что он сможет заставить надзирателя сделать всё, что захочет, целитель решил больше не задерживаться здесь, дабы не искушать судьбу, но для этого ему нужно было ещё кое–что сделать.

Желая как можно быстрее выбраться отсюда, утром, он уже поджидал своих тюремщиков возле двери. В этот раз камеру разглядывал Кит, а его напарник поставил на деревянную полку кувшин и миску с супом. Затем хромоногий вытащил из–за пазухи краюху хлеба, кусок мяса и письменные принадлежности положив всё это рядом. Лаем поражённо замахал руками, но Кит схватил его за запястье, глядя ему в глаза глазами Валаама и Ричард обмяк. Подчинение второго надзирателя далось целителю не так легко, как первого, в чьей покорности он был уверен. Возможно лишь из–за того, что то была первая их встреча, но узник решил не рисковать, выбрав для уготованной им миссии Кита, пусть и не такого быстрого на ходу, но от которого уж точно не будет неожиданностей.

Руины сожжённых домов давно уже не дымились, лёжа посеревшими головёшками на обожжённой пожаром земле. Ветер дул в тот день с севера и дом Фейги не тронуло огнём, тогда как южнее всё выгорело полностью. Хромоногий толстяк долго ходил среди развалин, а потом подошёл к стоящему возле дома отцу Фейги, со стороны наблюдавшего за ним. Это место было трущобами бедняков, и посторонние здесь появлялись редко.

– Кого ты ищешь, друг, – крикнул, ему Равен и тот, по–утиному переваливаясь с ноги на ногу ответил, подойдя ближе:

– Мне нужна женщина по имени Мариам. Подскажи, где найти её.

– Она здесь больше не живёт. За городом стоит башня Молчания, там ты отыщешь её обглоданные птицами кости. А что тебе до неё?

– У меня к ней дело. Но если ты это не она, то, что тебе до этого? Не знаешь ли тогда некоего Равена, он жил где–то здесь.

– Я Равен, – удивлённо ответил мужчина, совершенно не представляя какое может быть у хромого к нему дело. Но тот, достав из–за пазухи, сложенный вдвое бумажный лист протянул ему, и ничего не объясняя, молча пошёл прочь. Нахмурившись, хозяин не сразу развернул его, глядя на уходящего посланца. Остановившись тот удивлённо вертел головой, явно не понимая, где он и как очутился в этой дыре. Отец Фейги не умел читать, как впрочем, и все в Рыбачьей слободке, но сейчас этого не требовалось: на клочке бумажного листка была изображена углём роза. Чёрная роза являлась символом Дома Вальсамонов, украшая мрачной красотой их родовой герб, словно предчувствуя грядущие беды. И пусть этот Дом уже много лет как прекратил существование, будучи истреблённым в кровопролитной гражданской войне, встав не на ту сторону, Равен, их герб помнил. Он почему–то думал, что неприятности миновали его, а оказывается, всерьёз они ещё даже не начинались.

***

Начальник тюремного замка был человек педантичный и недоверчивый и потому любил сам обходить вверенную ему территорию, не полагаясь на подчинённых. В Драконьем Когте содержался отчаянный народ – худший во всём королевстве, готовый на всё ради обретения свободы. Из мрачной башни ещё никто не убегал и сир Джоссер, прикладывал все свои силы для того, что так и оставалось впредь. Человеческому отрепью здесь было самое место, но уже одно пребывание тут являлось наказанием, и начальник тюрьмы не терпел напрасного насилия и издевательств над заключёнными. Даже конченому негодяю доставалось всё, что было положено ему законом, но то, что увидел он, поднявшись на последний этаж, где содержался в одиночестве самый опасный преступник повергло его в шок.

Маленькая дверца, через которую обычно узнику подавали пищу, была открыта, а сам он, поставив на свой лежак пыльную амфору вина и тарелки с овощами и дичью с аппетитом ужинал. С обеих сторон на высоких подставках стояли два канделябра с зажжёнными свечами, придавая этому жуткому месту подобие уюта. Лорд Райбек узнал кувшин – это было вино из винограда собранного в его личных виноградниках, на побережье Азгорского моря, что хранилось в тюремном подвале для особых случаев.

– Как это понимать?! – нарушая установленный им, порядок, закричал он, краснея от гнева, на вытянувшихся в струнку надзирателей, стоявших тут же. – Какого дьявола вы поите его моим вином и что вообще происходит?!

– Так он же лорд по родовитей Вас, – промямлил Кит, и начальник тюремного замка не поверил своим ушам.

– Что? – прохрипел он, боясь задохнуться от накатившего на него гнева.

– А, сир Джоссер, – как ни в чём небывало произнёс Валаам, вытирая рот лежавшим на его коленях полотенцем. Теперь он был одет в холстинную рубаху, поверх которой оказался, накинут похожий на мантию тёмный плащ из дорогой материи с алым подбоем, оттенявший бледную кожу его лица. Русая бородка целителя была аккуратно подстрижена, как и волосы и выглядел он сейчас необычайно торжественно. – Они здесь не причём, это я попросил их приготовить мне ужин. Но на кухне, к сожалению, не нашлось ничего съедобного и им пришлось воспользоваться тем, что готовят обычно для Вас. К слову, я давно жду Вас, сэр. Но разве так приветствуют принца крови?

– Что Вам угодно, Ваше Высочество, – дрожащими губами с трудом выговорил главный тюремщик, склоняясь к окошку.

– Так–то лучше. По сути ничего, только лишь, чтобы Вы разделили со мной трапезу. Я бы сам вышел к Вам, но Вы закрыли меня на замок и унесли ключи с собой.

– Таков был приказ, милорд. Нам строжайше запретили не только общаться с Вами, но даже разговаривать возле вашей камеры, – ответил лорд Райбек, отпирая дверь, и узник спросил удивлённо: – Получается, Вы нарушили приказ королевы, разговаривая со мной? Скверно сэр, очень скверно, ну да я прощаю Вам этот грех.

– Разве у Вас есть такое право? – проворчал смотритель Драконьего Когтя, помимо желания заходя внутрь. Старый служака оставался верен присяге даже, когда больше не принадлежал себе; где–то в глубине подсознания он понимал, что поступает дурно и от этого испытывал мучения.

– У меня есть такое право, данное тем, кто гораздо могущественней, чем все вместе взятые первосвященники, короли и королевы – тем, кто создал нас из божественной глины, вдохнув своё священное дыхание. И в нас, созданных по Его образу и подобию, есть божественная сущность, только мы забыли об этом. Но Вы устали, сир Джоссер и потому прилягте на моё место, а мне пора.

Начальник тюремного замка тяжёлым шагом усталого человека подошёл к лежаку, с которого только что поднялся Валаам, лёг на него и тут же заснул. Целитель накрыл его богатою мантией, которую на время позаимствовал у лорда Райбека и, одев простой серый плащ, вышел в коридор оттуда, где, как думал он останется навсегда.

Каждый этаж Драконьего Когтя, из которых состояла овеянная мрачными легендами башня, запирался своею дверью, и в случае нападения можно было захватить один этаж, но не весь тюремный замок.

– Ваш лорд спит, и вы теперь будете оберегать его сон, – сказал Валаам надзиравшим за ним людям. Странно он совсем не испытывал к ним какой–то вражды или неприязни, несмотря на мучения, что перенёс по их милости и не собирался им мстить, вдруг спросив толстяка Кита: – Почему ты хромаешь?