Все события в книге вымышленные. Любые совпадения случайны.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава первая
За окном мелко моросит прохладный осенний дождь, осторожно смачивая пожелтевшую листву старых тополей. День с самого утра был грустным и пасмурным, лишь изредка сквозь плотные тучи пробивалось бледное солнце. Сегодня, девятого сентября, я выхожу замуж. Кто из девчонок не мечтал о свадьбе, представляя себя бесподобно красивой в белоснежном сказочном наряде принцессы, кто не мечтал о празднике, наполненном солнечным светом, музыкой, смехом и счастьем, когда двое навсегда соединяют руки, чтобы вместе пройти по дорогам жизни? Но жизнь так редко совпадает с красивыми сказками! Куда чаще в лицо заглядывает холодная реальность, по ходу действия освобождая мечтателя от наивных радужных иллюзий. И непогода за окном – самое маленькое из предстоящих разочарований. Куда больше я сожалела об отсутствии белого платья и фаты. Ведь без белого платья свадьба ненастоящая!
Свадьба… Если точнее – просто регистрация. Никакого белого платья, никаких гостей. Только я и мой будущий муж. О белом платье с фатой и говорить нечего, так как замуж я выходила, будучи изрядно беременной, до родов оставалось меньше месяца. В таком положении смешно даже и мечтать о свадебном наряде.
Регистрация назначена на два часа дня. С самого утра я вертелась перед зеркалом, наносила макияж, еще по-подростковому яркую боевую раскраску, раз двести причесывала волосы и поминутно расстраивалась из-за немалого восьмимесячного живота и отсутствия традиционного наряда невесты. Из глубины старинного, еще прабабкиного, трельяжа на меня смотрело лицо, на мой взгляд, вполне симпатичное – большие темно-карие глаза, прямой нос, яркие (от помады) губы, темные волосы до плеч. Лицо, в общем, ничего себе, если не заглядывать в боковые зеркала трельяжа. А вот если заглянуть… Господи, какой же у меня длиннющий нос! Потрогав его рукой, я впала в еще большее отчаяние. Хороша невеста! С животом, без платья и длинноносая! Какой ужас!
От огорчения у меня брызнули слезы из глаз. Ну, что это за свадьба?! Неужели я не заслужила большего?
Жених, увидев мои слезы и догадавшись о причине горя, ласково, необидно рассмеялся и обнял меня
– Малышка, да ты у меня самая красивая на свете! Ты очень красивая, ты же знаешь. А платье – ну, подумаешь! Зато я тебя люблю. И все у нас со временем будет, я тебе обещаю.
– Да-а, – проныла я, не желая так легко сдаваться, – потом-то, может, и будет, а свадьба – сегодня!
– А мы, когда станем богатые, потом обвенчаемся в церкви, и на венчание купим тебе самое лучшее белое платье.
– Ну ладно, – я протяжно вздохнула, хлюпнув напоследок носом, и прижалась к Пашкиной груди. – Если ты обещаешь, так и быть, поверю.
Он крепко обнял меня и, потихоньку покачивая, прижался губами к волосам. В его объятиях я от блаженства воспаряла в заоблачные выси, неизвестно откуда начинала звучать небесно-прекрасная музыка, за спиной словно вырастали крылья и поднимали меня на небывалую высоту. Все неприятности, какими бы кошмарными они ни были, в эти минуты уносились прочь, чтобы больше никогда не вернуться. Я знала, что именно он в случае чего убережет, оградит меня от всего чужого и страшного, ни за что на свете не позволит, чтобы со мной случилось что-нибудь плохое. Какое же это счастье, когда тебя так обнимают! Все будет хорошо. А все мои огорчения – Господи, ну какая мелочь! Подумаешь, нос, платье… Глупости все это. Зато меня любят, и я люблю.
Пашку я и в самом деле безумно любила, он казался мне самым замечательным и красивым. Высокий, стройный с пепельно-золотистыми волосами и яркими голубыми глазами. А уж улыбка… Широкая, белозубая, она практически не сходила с его лица. Правда, блондины не в моем вкусе, мне всегда нравились зеленоглазые брюнеты. Но любимый всегда смотрел на меня с таким безмерным восхищением, что очень быстро его голубые глаза стали для меня дороже всего на свете.
. Он всегда такой веселый, сильный, уверенный в себе, часто шутит и смеется, чем и меня заражает. До встречи с ним я была довольно унылым существом, без конца ныла и жаловалась, все мне было не так, все не нравилось. С Пашкой же у меня рот не закрывался от смеха, казалось, я заново родилась, стала совсем другой, намного спокойнее, веселее, увереннее в своей привлекательности, что для любой особи женского пола тоже немаловажно. Да и как можно было с ним грустить, если из глаз его лилась бесконечная любовь и безмерное восхищение мною. Нам постоянно хотелось быть рядом, вместе, прикасаться друг к другу, мы почти не разнимали рук при посторонних, а едва оставшись вдвоем, без конца целовались.
Жениху ко дню свадьбы едва исполнилось семнадцать лет, я была на год старше. Всего год, как закончила школу. Родители пытались настоять на получении высшего образования, кое-как уговорив меня поступить в пединститут, на дошкольный факультет. Подчинилась я с большой неохотой. Воспитателем в детском саду мне никогда быть не мечталось, а тут еще приключилась большая любовь, какая же может быть учеба? Я с радостью сбегала с лекций, улучала любую свободную минутку, чтобы оказаться в объятиях любимого.
Результатом наших уединенных встреч стала вполне закономерная беременность. В итоге, в конце первого курса я отправилась в академический отпуск. Расписаться же мы собрались только тогда, когда моя беременность плавно подходила к концу. Восемнадцать мне исполнилось три месяца назад, и зарегистрировать брак раньше мы никак не могли, так как для этого требовалось разрешение родителей. И если мать жениха вполне охотно дала ему официальное согласие на наш брак, то мои родители до последнего момента надеялись отговорить меня от такого ответственного шага, как создание семьи.
Их абсолютно все не устраивало в сложившейся ситуации. И то, что я фактически бросила институт (они прекрасно понимали, что если я так неохотно училась, то вряд ли вернусь в институт после рождения ребенка), и наш с мужем «сопливый» возраст («сами еще дети, а уже рожать собираются!»), и, самое главное, их не устраивала кандидатура на роль моего мужа. Они просто в ужас приходили при мысли, что придется принять его в качестве зятя.
Я всегда была тихой послушной скромницей, без «троек» закончила школу, с дурными компаниями не связывалась, где попало не болталась. Любимый же оказался полной противоположностью. Из многодетной, социально неблагополучной семьи, едва окончивший семь классов со справкой вместо аттестата, имел в наличии малолетнюю судимость с условным сроком (эта судимость уже была вполне им заслужена, и приговор был вынесен на вполне законных основаниях). Моим родителям он казался агрессивным диким хулиганом, к которому и подойти-то поближе страшно, а уж выдать за него замуж свою дочь… Такое им и в кошмарном сне не могло привидеться!
Чего они только не предпринимали, чтобы меня образумить, втолковать, что этот хулиган и задира мне не пара. В ход были пущены и жесткие запреты, и уговоры, и логичные спокойные рассуждения. Но какая же может быть логика, если у меня любовь? Я и в самом деле не замечала в своем избраннике каких-либо недостатков, а если мне указывали на них родители, считала, что они преувеличивают, не понимают ничего. Ведь они же не знают его так хорошо, как знаю я. Разве могут они знать, какой он нежный, любящий и заботливый! В моей строптивости было и желание сделать все наперекор, упрямо настоять на своем. Запрещают, – а я буду! Нельзя, – а я вот сделаю! Я ведь такая умная и взрослая, школу закончила, сама знаю, что нужно делать. И чем больше меня отговаривали от замужества, тем настырнее и упрямее я становилась.
Из-за резких разногласий с родителями, свадьбу нам устраивать было некому. Мама с папой, отчаявшись меня образумить, безмолвно и холодно отстранились, полностью игнорируя мои матримониальные намерения. Будущая свекровь такое расточительное мероприятие, как свадьба, при всем своем желании, одна не смогла бы устроить, так как ей еще приходилось содержать четверых детей на очень небольшую зарплату. Да и мы с Пашкой были совершенно несостоятельны в финансовых делах. Пока я прогуливала лекции, он прогуливал рабочие смены, и его прогулы весьма ощутимо сказывались на зарплате.
