– Да, вождь. Может, это и есть убийцы Белой Головы. Если они пришли из-за Хребта с миром, почему не заглянули в твой торговый дом, вместо того чтобы привязывать лошадей там, где мы не могли бы их увидеть, и почему пошли дальше пешком, чтобы сделать то, что хотели?

– Это были не индейцы, а белые, – вставила Апаки и снова сказала, почему она так думает.

Когда она закончила, Одинокий Бизон сказал:

– Мы не видели тут белых, никаких их следов, с тех пор как здесь проехал тот, с караваном. Странно, что убийца, или убийцы, забрали из хижины то, что ценится у индейцев; но, быть может, они торопились или надеялись вернуться позднее, чтобы забрать одежду и все остальное.

Апаки фыркнула, тряхнула головой и сказала:

– Я видела не одного белого, который носил мокасины. И еще: индейцы не стали бы забирать бумагу из жестянки.

Тогда я и рассказал им двоим о карте, состоящей из двух частей, и о том, какой потерей для нас является пропажа части, которая хранилась у Энди. Я принес свою часть и показал им, и они тщательно изучили рисунок, пользуясь моими пояснениями.

Когда я закончил, Одинокий Бизон сказал:

– Не волнуйся. Место, где Белая Голова зарыл желтые камни, не может быть слишком далеко от упавшего дерева. Может, это потребует времени, но мы обязательно его найдем. Пошли, поищем.

– Не, Одинокий Бизон, я думаю, что вы с Черной Выдрой должны поехать по западной тропе и постараться больше узнать об этих двух всадниках. Я хочу знать, кто они и почему пробрались сюда, – сказал отец.

– Как скажешь, – ответил тот, и оба сели на лошадей и уехали.

Я выпряг лошадей из повозки и привязал их к колесу, и мы отправились на поиски спрятанного золота. Мы вышли прямо к большой упавшей сосне у края леса, граничащего с травянистым склоном, сделав даже меньше указанных Энди шагов от хижины. Потом вошли в лес, повернули на запад, и не составило труда найти другой указанный на карте ориентир – большую скалу. Повернув не северо-запад, мы прошли через смешанный лес – сосны, хлопковые деревья, осины и ивовые кусты, и вышли к третьему указанному на нарте ориентиру – хлопковому дереву. Там мы стояли, осматриваясь и пытаясь угадать, куда отсюда направился Энди со своим драгоценным грузом.

– Скорее всего на север, – сказал отец.

– А может на запад, – предположил я.

– Что до меня, я осмотрю все вокруг, чтобы найти спрятанные мешки, и если сегодня я их не найду, то буду просить Верхних Людей о том, чтобы они послали мне видение, чтобы я смогла их найти, – сказала Апаки.

– Одно упоминание может помочь нам в поисках; старик сказал, что спрятал все там, где земля покрыта сухой хвоей. Так что не стоит искать там, где растут лиственные деревья, – сказал я.

– Это нам поможет, хвойных деревьев тут меньше половины. Давайте начнем, – сказала Апаки.

Мы разделились и разошлись по трем сосновым рощам – на север, восток и северо-восток. В той, куда пошел я, было пятнадцать деревьев, и только часть почвы под ними была просто засыпана хвоей, там не было ни травы, ни подлеска. Я тщательно ее исследовал, каждый квадратный фут, тыкая в землю заостренной палочкой из ивы, и, убедившись в том, что ничего не пропустил, ушёл.

Пройдя к северу, я таким же образом проверил еще три места, где росли сосны, и, как я и ожидал, с тем же результатом. Третье место было на маленьком холме на склоне и, посмотрев оттуда на север и запад, я увидел, что рядом начинается место, где соснами был покрыт весь склон, и подумал, что, если Энди сделал свой тайник там, то наши шансы найти его ничтожны.

На восток, в сотне ярдах ниже по склону, была еще одна маленькая сосновая роща, а за ней, еще ниже, я мог увидеть скалу с острой вершиной, о которой упоминал Говорящий С Бизонами. Синопа был со мной, и, когда я начал искать тайник под соснами, он бежал впереди меня, обнюхивая то ствол дерева, то стебли медвежьей травы –нюх у лис не хуже, чем у собак, да и волков и койотов. Теперь, когда я дошел до края рощи, он вернулся ко мне, остановился и посмотрел на сосны, жалобно поскуливая. Там было что-то, что его испугало. Я взглядом поискал, что это могло быть, но видел только деревья и кусты. Я взвел курок своего ружья, держа его наготове, и осторожно, бесшумно ступая, направился в рощу. Синопа шел за мной. И потом, почти пройдя ее насквозь, я услышал то, что услышали его уши, намного более чуткие, чем мои – тихое пение молящегося небесным богам. Разумеется, это старый Говорящий С Бизонами приносил свои жертвы у Священной скалы.

Я прошел немного дальше и увидел его, сидящего у подножия пирамидальной формы скалы, сложенной из красного камня с черными полосами шириной в фут – цвета Солнца и Луны. Не было ничего удивительного в том, что скала стала священным местом. Я прошел дальше, и старик посмотрел в мою сторону, увидел меня, но продолжил молитву. Он сидел на своем одеяле, рядом лежал чехол с луком и стрелами, сделанный из шкуры выдры, в руке он держал ивовую палку; к ней была привязана поперечина, к которой были привязаны ветки можжевельника, ожерелье из когтей гризли, пара мокасин, красиво расшитых разноцветными иглами дикобраза, и мое приношение – красная материя. Молился он так тихо, что слов я разобрать не мог. Он закончил, поднялся и поманил меня, я подошел к нему стоял с ним рядом, пока он втыкал в землю заостренную ивовую палку на глубину три ли четыре дюйма. Я увидел, что вокруг скалы лежит множество прежних приношений: кольца, ожерелья, кремневые наконечники для стрел, стрелы со стальными наконечниками, куски материи, несколько патронов, сгнившие мокасины. Долгое время это место было священным для племен черноногих, сюда они приносили жертвы.

– Красный цвет красив; черные полосы – как ночь, – сказал мне старик, указывая на скалу.

– Да.

– Это твоя жертва, красная ткань. Я молился за тебя, просил долгой и счастливой жизни для тебя, сын мой.

– Хорошо. Я хотел бы, чтобы ты помолился и о ом, чтобы мы смогли найти то, что ищем – желтый металл, который Белая Голова спрятал где-то здесь.

Он ничего не ответил, но, подумав немного, сказал:

– Это место очень, очень святое. Здесь можно получить большую помощь. Давным-давно, летом, когда мы стояли лагерем на Пузатой реке, и я готовился вести военный отряд на Ворон, я пришел сюда и принес жертвы Верхним Людям, и просил их даровать нам удачу сохранить от опасностей, которые могли грозить нам в походе. Сын мой, только благодаря этому мы убили семнадцать Ворон и пригнали домой две сотни их лошадей, а из нас никто не был даже легко ранен.

С этими словами он повесил на плечо свой чехол с луком, взял одеяло и стал спускаться, направляясь домой.

Отец позвал меня и Апаки – я подумал, что он нашел тайник, но нет. Уже перевалило за полдень, он проголодался, и мы пошли домой, чтобы потом продолжить свои поиски.

После обеда Апаки должна была помочь своим старым матерям, как называла она жен Говорящего С Бизоном, закончить нарезать бизонье мясо, чтобы вывесить его на просушку. Отец сказал, что старик чувствует себя неважно, так что сегодня мы не станем продолжать поиски тайника. Я продолжил работать над каркасом лодки и работал примерно до четырех часов, и заодно притопил в озере пять бизоньих шкур, приготовленных Апаки – они были почти очищены от мездры и меха.

Немного позже Одинокий Бизон и Черная Выдра вернулись с западной тропы, как я ее называл, и по выражению их лиц я понял, что их поиски двух всадников не остались безрезультатными.

Когда они поручили лошадей заботам Апаки, Одинокий Бизон сказал:

– Вождь, Орленок, завтра у вас будет торговля: на маленьком озере, сразу за Хребтом, мы вышли к лагерю стоуни², их там примерно сорок вигвамов, и идут, чтобы продать свои бобровые шкуры; их лагерь недалеко, они сейчас охотятся на бизонов. Мы сказали им, что они могут прийти сюда.

– Хорошо. Это то, что нам нужно, мы продадим им хороший товар, – сказал отец.

– А эти два всадника, что вы о них узнали? – спросил я.