Но вместе с тем я ощущал себя совершенно непризнанным. После тех Игр все внимание было сфокусировано на Брайане Орсере. Всем очень нравился сюжет: тренер, который сам никогда не выигрывал Олимпийские игры, хотя дважды был очень близок к этому, завоевывает золото со своей ученицей. И не где-нибудь, а в Канаде! Когда я где-то появлялся вместе с Брайаном, он постоянно подчеркивал: „Это Дэвид, ее хореограф“. Но все продолжали проходить мимо…»

Спустя шесть месяцев после олимпийского триумфа своей подопечной Орсер получил официальное уведомление о том, что семья Ким больше не нуждается в его услугах, и уже через день тренеру и спортсменке перемывали кости все СМИ мира.

Противостояние осложнилось тем, что, решив разорвать отношения с Орсером, Юна Ким пришла к Уилсону и попросила его стать ее тренером или хотя бы остаться с ней в качестве хореографа. Сильнее всего Дэвида тогда потрясло, что Орсер, глубоко переживающий разрыв с ученицей, не стал против этого возражать. Кто сейчас может сказать, чем бы закончились взаимоотношения внутри «Крикет-клаба», если бы главный тренер поставил подчиненным ультиматум: либо я, либо она!

Наверное, миру просто повезло в том, что у канадца оказалось большое сердце. Хотя, возможно, это был просто здравый смысл, понимание, что в одиночку, как бы ни был талантлив спортсмен, значительных результатов ему не добиться. А значит, нужно беречь тех, кто идет с тобой в одной связке. Как бы то ни было, за все годы, что прошли после расставания Орсера с Ким, тренер ни разу не позволил себе даже крошечной шпильки в адрес прежней ученицы.

Когда история была уже порядком подзабыта, а в группе Орсера катался и шел к своей второй золотой олимпийской медали японец Юдзуру Ханю (он пришел в «Крикет-клаб» в 2012-м), Брайан сказал мне в интервью:

– Тренер часто попадает между молотом и наковальней. С одной стороны на него давят родители, которые искренне полагают, что лучше знают, что их ребенку нужно, а на самом деле пытаются реализовать через него собственные амбиции, с другой стороны находится сам спортсмен и мои тренерские представления о том, как должна быть выстроена работа конкретно с этим фигуристом. Многие почему-то до сих пор считают, что между мной и мамой Юны Мии-Хи на протяжении всей нашей совместной работы постоянно возникали проблемы, хотя на самом деле их не было в принципе. Мии-Хи делала все от нее зависящее, чтобы Юна тренировалась, восстанавливалась и была в прекрасной форме, – в этом отношении я всегда знал, что могу полностью на нее положиться. Хоть мы и прекратили сотрудничать с Юной вскоре после Ванкувера, я и сейчас могу сказать, что вклад мамы в ее олимпийскую победу огромен, его невозможно переоценить. Мии-Хи никогда не позволяла себе вмешиваться в мою работу, никогда не стремилась настаивать на своем. При этом я четко видел: первое время после начала тренировок со мной в Торонто Юна Ким внутренне преодолевала себя. Вся ее жизнь была постоянным преодолением ради того, чтобы быть «правильной» в глазах мамы. Но когда она каталась на Олимпиаде в Ванкувере, я видел уже совершенно другую Ким. Которой нравится то, что она делает, которая хочет кататься и получает от этого непередаваемые эмоции. Скажу больше: я очень горжусь именно тем, что сумел развернуть сознание спортсменки в эту сторону.

Впрочем, тогда же Орсер сказал и другое: «Я никогда не стану мириться с ситуациями, когда родители начинают мне объяснять, как именно я должен тренировать их детей. На моей „кухне“ никогда не будет места для второго повара. Понимаете, о чем я?»

…За двухчасовую тренировку девочка не остановилась ни разу. Каждый шаг был либо каким-то элементом, либо заходом на прыжок. Один раз тренер крикнула ей: «Иди сюда!» Девочка подъехала к борту и не останавливаясь стала нарезать круги по небольшому радиусу, на ходу внимательно слушая все замечания. Потом снова заскользила по большой дуге на прыжок. Аксель. Тройной. И тут же заход на следующий тройной аксель – в другую сторону катка.

«Сколько уже прыжков она сделала? 36?» – вполголоса, не поворачивая головы, спросила тренер. Суровый молодой японец с блокнотом в руках – тренер по ОФП – стал быстро-быстро что-то подсчитывать, водя карандашом в своих записях. «Сорок восемь», – продублировала его ответ переводчица.

«Концовку!» – снова крикнула тренер. Последовал каскад из двух тройных – флипа и риттбергера – и какая-то умопомрачительно навороченная дорожка шагов, в конце которой тройные снова посыпались как горох.

На лице спортсменки не было ни усталости, ни недовольства, которое в конце тяжелой тренировки появляется обычно само по себе даже у самых терпеливых. На балкончике катка примостилась небольшая группа зрителей – то ли родителей с детьми, то ли тренеров с учениками. На то, что происходит на льду, они глядели, как порой смотрят выступления в цирке: вроде бы обычный человек выходит на манеж, а делает такое – что не укладывается в голове.

На самом деле это была обычная тренировка. Самой обычной японской девочки – Мао Асады, приехавшей в Москву к тренеру – Татьяне Тарасовой.

Иногда спортивная судьба словно намеренно сводит в одном пространстве людей, каждый из которых абсолютно самодостаточен и мог бы украсить своим присутствием любую эпоху, единолично царствуя на спортивном троне. Но вместо этого вынужден биться за каждый титул с таким же жестким соперником, как он сам. Триумф одного автоматически становится в этом антураже настоящей трагедией для другого, даже когда итоговый результат разнится в сотые доли балла. Мао Асада и Юна Ким появились на свет в один год с разницей в 20 дней. Сам факт их рождения в сентябре 1990-го переплел судьбы двух будущих фигуристок на два с половиной десятилетия вперед. Причем японке, в силу этого рокового стечения обстоятельств, была уготована наиболее драматичная роль – роль проигравшей.

Интересно, как сложилась бы карьера Асады, доведись ей выступить на Олимпийских играх в Турине? За два месяца до тех Игр юная японка блестяще выступила в финале взрослого Гран-при в Токио – выиграла турнир, опередив на восемь с лишним баллов двукратную чемпионку мира Ирину Слуцкую. Юна Ким в том финале выступала в юниорской категории и тоже выиграла турнир, но на фоне первой взрослой победы Асады ее результат вообще не воспринимался как нечто примечательное – это была рядовая юниорская победа.

А вот Асада чуть было не совершила в фигурном катании революцию. Точнее, могла бы совершить, если бы Международный союз конькобежцев пошел навстречу японской федерации фигурного катания и в виде исключения разрешил 15-летней Асаде поехать на Олимпиаду в Турин. Спортивные функционеры Страны восходящего солнца были абсолютно уверены в том, что талантливая, бесстрашная и амбициозная малышка имеет куда больше шансов принести стране медаль, чем чемпионка мира 2004 года Шизука Аракава.

За три последующих года Асада завоевала серебро и золото на чемпионате мира, стала победительницей престижного чемпионата четырех континентов 2008 года, затем несколько опустилась в табели о рангах, не попав в призеры мирового первенства-2009, но это было связано с серьезным изменением технического арсенала: Мао решила включить в произвольную программу сразу два тройных акселя – самого физически тяжелого из существующих тройных прыжков.

Чем больше впоследствии я размышляла о карьере Асады, дважды имевшей все шансы выиграть олимпийское золото и дважды упустившей их, тем сильнее мне казалось, что причина такого фатального невезения неразрывно связана с ее жгучим желанием собрать воедино все лучшее сразу: не только самую сложную программу, но и самых известных постановщиков и самых лучших тренеров. Мао не хотела ждать. Любая мало-мальски серьезная неудача казалась ей фатальной и требующей незамедлительной смены наставника, а в идеале – и обстановки.

Хотя начиналась ее взрослая карьера почти так же, как у Юны Ким. Примерно тогда же, когда кореянка уехала в Канаду искать счастья в клубе Орсера, Мао перебралась в Калифорнию. В забытый богом, абсолютно оторванный от большой цивилизации горный Лейк-Эрроухед, где уже несколько лет работал бывший советский тренер Рафаэль Арутюнян. Произошло это почти сразу после того, как Асада, уже имея титул чемпионки мира среди юниоров, уступила эту корону Юне Ким на мировом юниорском первенстве-2006 в Любляне. В связи с этим японка впервые решила поменять в своей жизни почти все: страну проживания, климат, тренера и хореографа.