Пошла к своему любимому завлабу и старшему другу, Купцову Александру Лавровичу. Мы в это время занимались проектированием, точнее уже сборкой, автоматической линии с программным управлением. Мы разрабатывали техпроцесс, задания на станки, реализующие этот техпроцесс, систему управления линией ("линия" – это старое, привычное тогда название, на самом деле речь шла об участке станков), включая подготовку программ для станков с ЧПУ, и систему транспортировки и загрузки-выгрузки деталей. Александр Лаврович мне и говорит:
– С финансированием – проблемы, его прекращают. Нам бы только успеть собрать и, хотя бы кое-какие испытания провести, чтобы работа задаром не пропала. Так что самое время тебе в аспирантуру идти, ну покрутишься на линии в своё аспирантское время немного. Да, кстати, Одесса (завод фрезерных станков) сделала станок и его надо принимать до конца 3-его квартала. Это значит, вам с Толей надо на днях туда ехать, ты по механике, он по электрике.
Надо сказать, что ручеёк финансирования уже давно иссякал, и нас уже перевели на другую работу, а эта была как бы "хобби". Но за станок деньги были заплачены, и его надо принимать, иначе у завода будет невыполнение плана. Значит, неделя перед экзаменами будет командировкой. Да уж! Не считая того, что за три месяца я, мягко говоря, несколько отвлеклась от технических и технологических проблем, надо сходу войти в технические требования и чужую конструкцию станка, да ещё между делом подготовиться к экзамену на степень "кандидат наук" (мы сдавали сразу кандидатские экзамены, которые засчитывались и как вступительные: как бы ни было трудно, лучше один экзамен, чем два). Ну что ж, взяла чертежи станка, присланные заводом, программу спецпредмета и несколько книг к ней.
22-го сентября мне исполнилось 29 лет. Отметили вдвоём с мамой. Захотелось побыть вдвоём, в моей кочевой в этом году жизни нам это редко удавалось. Магадан – Омсукчан, Одесса – Измаил. Почти крайние точки страны. Летаю из края в край. Моя мама! Сколько же ты переживала, не зная почти, где и как твоя дочь и зная, где и как безнадёжно угасает твой муж! Как же трудно тебе вот так отпускать меня в неизвестность, и никогда не препятствовать моим странствиям! Я присаживаюсь рядышком, прижимаюсь к её плечу. Нам не нужны слова, мы все понимаем друг о друге, и мы всегда рядом, даже если далеко. И сейчас нам никто не нужен, мы хотим вот так, почти молча, поговорить друг с другом.
Толя взял билеты на самолёт Москва – Одесса на 25-е сентября и обратные только на 2-е, воскресенье, на вечер, других не было.
Предвечерняя Одесса встретила нас мягким, обволакивающе ласковым теплом. Надо искать ночлег. В гостинице возмутились нашей наглостью: хотим в гостиницу! В растерянности мы вышли на улицу, никаких знакомых и родных в этом городе у нас нет. Завод не работает. Тут подходит шустрая бабуля:
– Вам переночевать? Могу устроить у меня. Чистенько, хорошо и недорого. Пойдёмте.
Пошли. Деревянная развалюха. Живёт бабуля с семьёй. Выясняется, что кроватей у неё нет, спать она нам постелет на полу в кухне. Утром сын встаёт на работу, так что в 6 утра – подъём. Хитро посмотрев, она добавила, что документов она с нас не спрашивает. Она имеет в виду документ о праве нашего совместного проживания, т.е. свидетельство о браке. Да, хорошо, что мы с Толей закалены "совместным проживанием" на Колыме! Ну а после того, как пережила "женщину Германа" я уже не реагирую на подобные взгляды. Выхода у нас нет: на дворе темнота, хоть глаз выколи, куда нам идти? Бабуля стелет на полу нечто вроде большой подстилки. Хорошо хоть даёт две подушки и сомнительной чистоты два одеяла (она попыталась сначала отделаться одним, но нашему терпению, несмотря ни на что, приходил конец!). Ещё не опомнившиеся от других дорог, мы сваливаемся на пол, проваливаемся в сон. Очень быстро, однако, я просыпаюсь от ощущения укуса. Смахиваю с себя какое-то насекомое (темно, и Толю боюсь разбудить), но не тут то было: за первым укусом следуют другие. Погрузившись в борьбу, замечаю, что Толя занят тем же. Обмениваемся впечатлениями, пытаемся спать в борьбе. Глубокая ночь. Зажигаем свет. Что это? Кажется клопы (мы с ними раньше, конечно дела не имели, но где-то видели). Вскакиваем, нет, невозможно! Гасим свет, выскакиваем во двор и садимся на завалинку. Так и сидим до рассвета. С рассветом бежим из "приюта", заплатив, тем не менее, деньги за ночлег – наша "нежность" – наши проблемы!
Идём на море. Пляжи – пустые. Чудо! Бросаемся в воду. Она прохладная, но для нас ли? Белый песок и прозрачное, голубое, тихое, как вода в тарелке, море! Об этом можно было только мечтать! Тёплое утреннее солнце пригревает нас и сырой песок. Над ним повисает едва заметная дымка испаряющейся влаги. Нежность! Все тяготы бытия забыты! Теперь бы где-нибудь перекусить и можно идти на завод.
На заводе нас провели к главному конструктору, Княжицкому И.И. Нас предупредили, что человек он суровый, и контакт с ним наладить непросто. У нас, однако, сложностей не возникло, мы быстро нашли общий язык и даже перешли на любимый мной язык взаимных лёгких подкалываний, лёгкий одесский юмор. Он сразу выразил удивление по поводу нашей бессонницы (мы пришли к началу работы завода), сказал, что делал бы он в наши годы, попав в благословенную Одессу. На это мы в красках представили ему нашу прошедшую ночь. Он сильно растрогался и тут же приказал связаться с гостиницей. При этом, велел передать гостиничной службе, что от нас зависит финансирование завода, и если оно пострадает, то и им придётся плохо.
Мы пошли в цех, слегка ознакомились со станком. Больше чем "слегка", нам не удалось. Княжицкий мягко нас выпроводил, сказав, что они сами знают, где у них ещё недоделки, так что наше место пока на пляже. В конце недели они нам всё покажут. Нам ничего не оставалось, как последовать его совету. Мне такой расклад был на-руку, я могла заняться подготовкой к экзамену (на пляже). Но мы решили всё же заглянуть на завод завтра в середине дня и заглядывать каждый день. Прежде всего нужно было утвердившись в гостинице (пока был рабочий день и мы могли воззвать к "покровителю" Княжицкому).
В гостинице меня устроили в комнате на 20 человек, хорошо только, что кровать моя оказалась в углу, за столбом, подпиравшим потолок. Толю поместили в 4-х местный номер, но зато предупредили, что только на два дня. Переодевшись, я взяла в сумку пару нужных книг, второй купальник и вышла на улицу.
Гостиница "Спартак" в центре города на Дерибасовской. Мы пошли в кружевной тени деревьев, зашли в знаменитую кондитерскую, наслаждаемся сладостью, теплом и жизнью.
Вечереет. Идём по приморскому бульвару, в порт. На Морвокзале я узнаю про т/эх "Абхазия". Он только сегодня ушёл. Эх, обидно! Весь год получаю открытки от своего названного (в полном смысле этого слова, но это было раньше и другой рассказ) брата. Все открытки примерно одинаковы: "Светик! Дорогая сестричка! Поздравляю . . . Приезжай, хоть на несколько дней, соскучился, целую крепко, Володя." Ну вот, приехала. Корабль ушёл и до нашего отъезда не вернётся. Обидно! Правда, поездка была неожиданной, и срок её менять было нельзя: конец квартала, закрытие темы. Ничего не поделать. Идём дальше.
Одесский маяк! Как красиво на полукруглой косе выбегает он в море, раскрывая объятия приветливого города! Впервые я увидела его в лучах закатного солнца. Я навсегда влюбилась в этот вид, узнаю его на любой фотографии сразу, по непонятным признакам.
И сейчас, тихий, тёплый вечер, солнце почти село, редкие облака у горизонта раскрывают прощальный веер золотых лучей. Лёгкий ветерок чёрным шёлком скользит по щеке. Огни портовых кранов зависли над тёмной водой разноцветным волшебством. Лёгкие, шелестящие платья женщин и звонкий, завораживающий смех создают многоголосую, удивительную мелодию. Колдовская ночь! Даже мы с Толей чувствуем себя немного влюблёнными, хотя знакомы уже целую вечность (ровно 10 лет!), и наши влюблённости никогда не перекрещивались. Это сказочное сновидение, в котором трудно представить, что всего чуть более недели назад мы мерили каменные вёрсты, хлеставшие нам в лицо снежной порошей, бросая под ноги чьи-то высохшие кости.
