От Автора

На протяжении всего повествования

История волочит на себе тяжкий груз – правду.

Опираясь на живые слова настоящих людей,

История тащит за собой воспоминания,

спотыкается о сожаления,

проваливается в ямы безысходности.

Придавленная реальностью,

обреченно плетется,

чтобы там,

где-то за горизонтом,

на последней странице,

достичь конца.

Предисловие

Солнце искрилось на поверхности волн мягким золотистым светом, растягиваясь своим отражением в неровную зыбкую тропу к горизонту, и чудилось, что в эти минуты земная жизнь пугающе близка к небесам, что до небес каких-то несколько вздохов.

Ветер бросался навстречу, обнимая тело словно в последний раз, он зарывался в волосы и нырял под одежду, будто желал проникнуть как можно глубже, в самую душу. Кричали чайки, пронзительно и надрывно. Шумело море, всхлипывая волнами о песок. А ей казалось, что в этот момент она изнутри слышит скрежет лезвия о ребра.

Так закончилась ее история.

Приложение №17. Октябрь, 2016 год

…Сколько себя помню, никогда не могла найти общий язык с людьми. Все дело в том, что люди не любят правду, а я не умею обманывать. Мне кажется, именно поэтому для меня закрыты двери во многие радости жизни – в то, что для большинства является обыденностью, и в то, что многим даже не придет в голову назвать радостью. Двери в дружбу, например. У меня нет друзей, нет родных, нет никого, кто был бы рад моему существованию. Я не умею дружить.

Я много раз слышала угрозы и проклятья, и все потому, что меня считают злой. Я так и не научилась дружить с правдой, она, как навязчивая соседка, врывается в мою жизнь без стука, изо дня в день докучает неуместными фразами, из года в год насмехается в лицо.

Ни одни проклятья, брошенные мне вслед, никогда не сбывались. Мои слова сбываются всегда. Не потому, что я умею предсказывать будущее, а потому, что понимаю истину справедливости, смысл и закономерность которой для всех закрыты. В нашем мире все объяснимо, все предсказуемо. Так уж вышло, что я не знаю неожиданностей. Меня не любят. Меня боятся.

Восемь лет идет война. Для меня война никогда не закончится, вся моя жизнь теперь – война. Но люди думают, что война – это когда массово убивают ни в чем не повинных людей. На самом деле не бывает ни в чем не повинных людей, вздор. Все, кто умерли и кого убили – заслужили это, они должны были умереть именно так и не иначе. Даже если это старики или женщины. Даже если инвалиды или дети. Даже если кажется, что ничего более жестокого нельзя придумать. Ничто не дается просто так – ни радость, ни горе. Никогда еще это правило не имело исключений и, надеюсь, никогда не будет иметь.

Часть 1.

1.

Старый советский будильник едва успел издать первую трель, как мужская рука уверенно заглушила его. Он не спал. Он нормально не спал уже давно, но именно сегодня ночью ему пришла в голову идея, для осуществления которой требовалось сделать самое сложное: найти ее. Ту, которая оставила после себя неизгладимый след. Ту, мысли о которой не выходили из головы. Ту, которая навсегда, он был уверен, изменила его жизнь.

Пока он чистил зубы, брился и выполнял другие процедуры утреннего туалета, перед внутренним взором мельтешил яркий, врезавшийся в память образ. Этот образ преследовал его и днем, и ночью, и наяву, и во снах. Не давал покоя, с вязкой назойливостью суетился в сознании.

Возможно ли это, найти? На этот вопрос он пытался ответить себе честно, взвесив на чашах мозга имеющиеся аргументы.

С одной стороны – его жизненные убеждения. Если существует цель, существуют и пути ее достижения. Ничего невозможного не бывает. Если начал – делай до желаемого результата. Иди до конца.

С другой стороны – реальность, которая казалась безнадежной. Условий задачи недостаточно для получения ответа. Информацию взять неоткуда. Помощи просить нельзя.

Не торопясь, он приготовил кофе. Не чувствуя вкуса, выпил маленькими глотками, глядя на проснувшийся за окном город. Найти ее – теперь главная цель в его жизни. А целей он добиваться умеет.

Он никогда не встречал ей подобных. Она заставила смотреть на мир иначе, привнесла в жизнь новые грани. И стала для него главной тайной. Кто она? Теперь он страшно жалел и корил себя, что последняя встреча – неожиданная, случайная – прошла впустую. О ней он не знал ничего, что помогло бы зацепиться и развернуть поиски.

Что он будет делать? Приставать к прохожим с вопросом – не видели ли они здесь девушку с черными волосами и черными глазами? Как глупо. Можно добавить про ее особенный взгляд – это правда, но делу нисколько не поможет. Каким посмешищем он будет выглядеть в чужих глазах!

Он верил, что рано или поздно удача снова улыбнется ему. Может, сегодня. Может, через год. Он больше никуда не торопился.

Нужно действовать сейчас, откладывать ее поиски больше нет смысла, он не сможет с этим жить. Нужно хотя бы попытаться.

Найти ее – мысленно повторял он. Найти ее. Найти ее. Найти ее. И убить.

2.

Ветхий дом, по окна осевший в землю, стоял в самом центре деревни. Внутри покосившейся ограды царствовал беспорядок. Заросли пожухлых сорняков выбивались за прохудившийся забор, корявые ветки мрачных сухих деревьев потрескивали на ветру, грозясь со дня на день обрушиться на и без того пострадавшую крышу. Больше полувека дом не видел жильцов, но до сих пор не развалился. Будто нарочно держался, как зловещая насмешка над жителями деревни, одним только видом пробуждал в памяти гнетущие воспоминания и рисовал яркие картины в воображении.

Немного жителей осталось в деревне, которые могли бы из первых уст рассказать историю этого дома. И тем не менее, его историю знали все. За минувшие годы она обросла небывалыми подробностями, обсуждалась так много раз, что уже было и не понять, где правда, а где вымысел. Но начало у этой истории почти всегда было одинаковое.

В начале пятидесятых годов поздним летом в деревню пришла девушка. Пришла одна, без вещей, босиком. Одежда на ней местами была порвана и измазана сажей, правый рукав в районе предплечья был закатан выше сочащихся ожоговых пузырей, толстая коса до пояса растрепалась. На вид – не больше шестнадцати лет.

На деревню опускались сумерки, и девушка постучалась в крайний от дороги дом. Черные глаза смотрели доверчиво и смиренно, когда навстречу ей вышла хозяйка.

Как оказалось, на заимке неподалеку случился пожар. Ася, так звали путницу, чудом спаслась, а остальные домочадцы – нет. Погорело и все хозяйство – дом, скот, пасека. Ася рассказывала и плакала, размазывая слезы по чумазому лицу.

До ближайшего поселения от их заимки было не больше двадцати верст, но обессиленная девушка шла целый день. Глава семьи, Иван, припомнил, что рано утром ветер доносил запахи гари и дыма.

Иван, нахмурив брови, тяжко вздыхал. Жалко деваху, но у самих вон шестеро ребятишек. Приютить ее – означало еще один голодный рот. Впереди зима, и никто не знает, как все обернется в этот год.

– Я всё понимаю, под одну крышу не прошусь, да и нахлебницей мне быть зазорно. Мне бы сараюшку какую, чтобы было где спать, да работу – любую, я с любой справлюсь.

– Помоги умыться, Авдотья, раны омой, да уложи гостью, – кивнул он жене. – Утро вечера мудренее.

Утром гудела вся деревня. Бабы судачили и качали головами, мужики хмурились. Но проблема Аси решилась сама собой. После выгона скота на выпаса к Авдотье прибежала соседка.

– Пятачиха! Гляжу, ведро с огурцами третий день на крыльце нетронутое, пошла до неё, а она лежит! Думала, крякнула, ан нет, лежит, глазами водит, мычит, не шевелится!

– Допилась чумичка! – ахнула Авдотья.

Так и определили Асю сиделкой-приживалкой в дом к Пятачихе. Очень скоро даже в разговорах между собой бабы стали звать сироту ласково Асенькой. Ловко и шустро справлялась с работой Асенька. Только за утро успевала и дров наколоть, и обед приготовить, и к колодцу за водой сбегать. Без дела не сидела. Перестирала все Пятачихино тряпье, на отмытых окнах появились занавески. Дочиста убралась во дворе, до последней травинки выполола огород. В доме стало гораздо уютнее, исчезли слои пыли, запахло едой.