Под эту картину отец вновь взял газету и начал плавно перелистывать ее тонкие страницы. Подушечки пальцев потеряли чувствительность – с книгами и газетами глава семейства редко расставался. Работая бригадиром в строительной компании, он чувствовал, что краха не избежать. Цены на жилье, возрастающее количество кредитов – буквально все кричало о начале конца, но никто не хотел этого видеть.

– Недвижимость рухнет, – как-то однажды сказал он, наблюдая за бесконечными котлованами и шапками недостроенных коробок (в будущем их будут, скривившись, называть «долгостроями»). Но в ответ ему лишь шептал немой укор. Строй пока есть свободная земля, – такой был девиз всех строительных компаний.

Его жена была образованной и начитанной женщиной. Вечерами она любила усаживаться в мягкое кресло и перечитывать романы Бронте. Тусклый свет падал из-за плеча на пожелтевшие страницы, и она погружалась в волшебный мир девятнадцатого века. Несмотря на тонкую природу ее натуры, она обладала твердым характером, который был ой-как нужен при работе в поликлинике.

Благодаря связям директора фирмы (что проживал по соседству с нашей парой), у фирмы постоянно были заказы, даже во время наступившего кризиса. Люди на телевидении рьяно доказывали, что в стране процветает экономика, когда отец видел собственными глазами, как маленькие дети носятся по улице в обносках и грызут белоснежный рафинад. Кризис был на пороге и все смущенно перешептывались между собой.

Входная дверь открылась, и в квартиру зашел невысокого роста мальчишка, четырнадцати лет. Увидев отца за кухонным столом, он только на мгновение изумился его присутствию.

– Пап, что случилось? Ты почему не на работе? – спросил он, боясь услышать роковые слова, которые по всей стране зависли во многих семьях.

Часть 1

1

Ваня не отличался сговорчивостью. Извечно испытывающее лицо, он словно пожирал своего собеседника одними глазами. Но это никак не смущало остальных. Даже придавало уверенности, ведь когда тебя так упорно слушают, значит, ты говоришь что-то дельное. Его многие любили за спокойный нрав. Невысокого роста, он был симпатичным мальчишкой и многие девушки неестественно громко смеялись, когда он проходил рядом. Но они его не интересовали. Мало кто мог догадаться, что находится в его черепной коробке, мало кто мог с уверенностью сказать, что сам обладатель этой коробки способен ответить, какие мысли приходят ему в голову.

Для многих Ваня оставался загадочным мальчуганом, способным неожиданно вскочить с места и направиться в абсолютно противоположную сторону. Куда ты? – только успевали воскликнуть друзья, но узкая спина продолжала удаляться, оставляя на себе недоуменные взгляды.

Ему недавно стукнуло четырнадцать – возраст гадкого утенка. Первые мысли о девочках в ином ключе. Безобидные шутки над одноклассницами и невзначай легкие прикосновения их только начинающих формироваться окружностей. Тихие крики лишь для вида и короткие переглядывания – нет ли кого поблизости. Если нет, то мальчишеские неопытные пальцы скользили по всему неизведанному телу, а некогда возмущенная одноклассница обнажала свои белые зубки, приятно ощущая первые в своей жизни мурашки от чужих прикосновений. Но если поблизости оказывалась учительница, то вопль негодования, и они вновь превращались в нестерпимых врагов.

Ужасный возраст, что говорить. Но то ли будет дальше…

Ваня робко поглядывал на неумелый флирт своих друзей с особами противоположного пола. Его друзья же смотрели на него с легкой злобой и обидой (вперемешку с львиной долей зависти), когда одноклассницы кокетливо строили ему глазки и как бы случайно прикасались к его хлипким плечам. Он был не настолько красив, но по сравнению с имеющимся товаром, отличался весьма высокой конкурентоспособностью. Умные глаза суетливо опускались на грязный пол, когда одноклассницы кружили возле него.

– Ну как? – обреченный голос со щепоткой обиды пробежал между закадычными друзьями. Вся четверка с грохотом, присущим школьникам, возвращалась домой с автобусной остановки. За худыми спинами, отважно держащими громадные квадратные рюкзаки, дрожал зеленый гигант, выплевывая из выхлопной трубы ядовитые облака газа.

Шедший по привычке позади всех, Ваня сладко улыбнулся, щурясь от долгожданного осеннего солнца. Трое его друзей отрицательно покачивали головой, будто не веря в происходящее.

– Нет, я серьезно, как тебе это удается?! – не унимался Андрей. Он был самым высоким среди друзей, или банды, как он их самих называл (к слову, остальные постоянно просили его не произносить это старомодное словечко, но он упорно не слушался). Большая голова комично смотрелась на исхудавшем теле. Он никогда не отличался упитанностью, а когда вырос на целых десять сантиметров за лето, то вовсе стал похож на пленника концлагеря. Красотой он не отличался: вздернутый нос кверху, глубоко посаженные глаза как у хорька, постоянно бегающие по разным сторонам и бледное лицо, будто бы посыпанное сахарной пудрой. Верхняя пара зубов, как у кролика, постоянно нападала на нижнюю губу, отчего Андрей действительно походил на мутировавшего зверька.

– Вот кому, как не тебе об этом спрашивать?! – вставил свое слово Леша, – на фоне тебя, у нас всех неплохие шансы. Ты наша страшная подружка, смирись, – все засыпались смехом, кроме Андрея. Он пристально оглядывал своего обидчика.

– Меня хотя бы не посадят за решетку, – ответил он. Несмотря на юный возраст, голос уже обрастал плотной серьезностью.

– Ты чего несешь? – круглые щеки вяло упали вниз. Леша подозрительно уставился на шпалу-друга, догадываясь, что сейчас проскользнет упоминание о его лишнем весе. Он, в общем-то, не ошибся.

– Ты хоть понимаешь, что тебе нужно сразу же звонить в скорую и в полицию, перед тем как завалить девку? – Андрей пристально вглядывался в пухлое лицо, голос его не дрожал смешливыми струнами, он говорил предельно серьезно. Только подёргивание нижней губы слегка выдавало его. – Либо ты ее прикончишь своим весом, либо она прикончит твое сердечко, – закончил он, – и снова раздался тонкий смех, напоминающий звон бокалов.

Гневные поросячьи глазки выстреливали ненавистью из всепоглощающих щек. Краска залила лицо, по вискам заструились ручейки пота. Леша был пухлым мальчишкой, невысокого роста, он был главным инициатором походов в кафе и зависанием на фуд-корте. Если у кого и оставались нетронутые остатки пищи, друзья знали, что с ними делать. Они любили Лешу – маленького толстячка, который вечно подкалывал всех и каждого. Любая фраза, вылетающая из массивного рта, отдавала саркастическим ароматом. Поначалу многие поджимали губы, размышляя, сарказм был ли это, или они действительно пахли оттенками летнего бриза. Но затем, все привыкли к бесконечным колким замечаниям. Никто не воспринимал его всерьез, а Леша продолжал насмехаться над всем миром. Изуродованный комплексами, он превратился в едкую машину острых фраз.

Если речь заходила о его весе, он начинал терять голову. Все понимали, если хочешь остудить пыл сопляка – напомни ему о боках, стремительно падающих на землю. Тем не менее, шутки от друзей он воспринимал значительно проще, чем от посторонних людей. На то они и друзья.

Маленькие кулачки сжались, а тонкую линию губ прорвали твердо сомкнутые зубы. Воздух омрачил воинственный вопль, и Леша бросился на своего обидчика.

Увидев, как на него несется маленький вопящий толстячок, Андрей не смог сдержать смеха. Он ловко уклонился в сторону, и пухлое тельце упало на пыльную землю. Желтые листья облепили со всех сторон мальчишку, и Леша, отряхиваясь от листвы, поднялся на ноги. Сжимая кулаки, он переводил взгляд со смеющихся друзей на удивленных прохожих, что беззастенчиво улыбались толстячку. Он не заметил, как один из листков прилип к его промежности.

– Можешь нас не стесняться, Адам, – улыбнулся Ваня. Друзья вновь засмеялись, а Леша озадаченно уставился на них. Они указали на листок, присохший к его паху, – или ты собрался кому-то позировать? – продолжил Ваня, и тут уже Леша подхватил дружеский хохот. Смахнув листок с промежности, он продолжил с друзьями бесконечный путь домой.