Юрий Степанович крикнул гостям.

– Приветствую!

И поднял руку, растопырив все пять коротких пальцев, задержал её в воздухе над головой чуть дольше обычного, покрутив кистью туда-сюда, затем повернулся к дочке, чтобы поторопить. Полина долго не отворачивала головы от гостей Бабы Вари, пока мальчик не взглянул на неё быстрым любопытным взглядом. Тогда она резко отвернулась и засеменила к отцу. Догнав, некоторое время шла рядышком, потом быстро обернулась на машину, чтобы ещё раз глянуть краешком глаза. Гости уже заходили внутрь двора, и из-за забора виднелась лишь светлая голова высокого мужчины.

– Внука погостить привезли к Варе, – прокомментировал Юрий Степанович. – Симпатичный мальчишка. Варя рассказывала про него, у неё ещё внучки есть. Одну вроде Оля зовут, вторую не помню, то ли Ира, то ли Вера… главное, будет тебе с кем пообщаться.

С этого дня Полина очень аккуратно выходила на улицу. Прежде чем показаться из дома, не говоря уже о том, чтобы осмелиться высунуться за калитку, она сначала внимательно и с опаской оглядывала деревенскую дорогу через окна избы, затем какое-то время сторожила соседский дом на предмет движения и после уже выходила во двор. А чтобы зайти обратно в избу, девочка, не глядя, быстрым шагом старалась прошмыгнуть туда как можно скорее. Пару раз, когда Полина таким способом залетала в дом, мальчик замечал её своими быстрыми, ловкими глазками. Это случалось, когда он от безделья сопровождал бабушку за водой к колодцу. Или же видел её в щель между забором, когда сидел на лавочке, жуя содранную, ещё не спелую вишню, морщась и с силой выплёвывая косточки, чтобы они отлетали как можно дальше.

Скучно было внуку одному в деревне. Баба Варя за делами и суетой не замечала его показных вздохов. Когда Стас, придя на кухню приставал с вопросами, и на каждый бабушкин ответ вздыхал в задумчивости, сидя за столом, подложив кулак под щёку. Только дед как-то раз, в отдельную от дел минуту присев на лавочку подымить папиросой, решил сподвигнуть внука на знакомство с соседями.

– Ты бы Стас с соседской девчушкой городской познакомился, что ли, – тянул он слова. – Не чай она тоже скучает без подруг-то, – запнулся в грудном кашле дед Петя, после чего отхаркнул белый сгусток, положил ногу на ногу и молча задымил дальше.

По направлению к калитке мимо проходила Варвара Семёновна, неся в руках увесистый свёрток.

– Варь! – проскрипел Пётр Иннокентьевич.

– Ну чего ты? – остановилась она у выхода со двора.

– К Юрке-бороде идишь?

– Ну.

– Стаса возьми с собой. Пущай с дочкой его познакомются, – не поворачивая головы к жене, продолжал скрипеть Пётр Иннокентьевич.

– Ну… Стас, пойдёшь ли ты молока относить со мной к москвичам? -

Мальчик молча поднялся с травы и пошёл вслед за бабушкой.

– О, Варь, ты? Заходи! – всегда радостно приветствовал всех Юрий Степанович.

– Ну…, – серьёзно протягивала Варвара Семёновна. – Мы с внуком. Знакомиться привела, скушно же мальцу одному, Тамарка привезла гостить, мне весело, а он скучает, – с этими словами она достала трёхлитровую банку молока, замотанную в пёстрый платок, и поставила её на стол.

– Это хорошее дело, Поля у меня хоть и диковата, но подружатся, Варь, сам прослежу, – крикнул охотник из сеней, куда он пошёл за чистой банкой, чтобы поменять на ту, что с молоком.

– Ну, как вы тут поживаете? Всё по лесам да по полям, ужо с утра смотрю, а вы уж в сапогах, да ты Юрка всё ружьё таскаешь и девку за собой, нябось уже притомилась? Полина, да утомил тебя батька? – улыбалась Баба Варя.

Стас сидел в кресле, молчал, как прибитая к стенке картина. Боялся лишний раз глазом моргнуть, головой повернуть. Полина смущённая сидела на лавочке у печки. Там в углу и не видно было, что румянец ей щёки залил. Она краем глаза изучала своего нового друга, насупившегося светловолосого мальчика с тёплыми серыми глазами. Минут через пятнадцать гости ушли.

– Ну, ты чего как воды наглоталась? хороший парнишка у Вари, надеюсь, подружитесь. Его на всё лето привезли, так что тебе скучать не придётся.

– А я и не скучаю, – буркнула Полина. Вскочила с лавочки и убежала на улицу.

С того дня Полина перестала стесняться выходить во двор, она стала делать это нарочно, не глядя в сторону соседского дома. Выйдет на улицу, встанет на огороде, где её видно лучше всего и начнёт там ковыряться в земле, вроде по делам каким. Иногда только глаз скосит в сторону двора, и если заметит светлую макушку за забором, улыбнётся себе под нос и гордо так, задрав голову, уйдёт с огорода. Стас же следил за ней. Притаившись где-нибудь в углу за кустами или в палисаднике, где у бабы Вари всё цветами заросло. Ляжет на траву и наблюдает за тем, что творится во дворе у Юрия Степановича. Продолжалась вся эта возня до тех пор, пока к бабе Варе не привезли внучку Олю. Со Стасом они были двоюродные брат и сестра, одногодки. И были даже внешне похожи, словно бы совсем родные. Девочка была такая же светленькая, такие же серые глазки, только в тон светлее. Так же при улыбке проступали ямочки на щечках, только носик немножко острее, а щёки круглее. Длинные абсолютно прямые белокурые волосы ей закалывали в высокий хвост, лоб прикрывала чёлка. Когда девочки впервые увидели друг друга, обе сильно засмущались, да так, что румянец надолго оставил свой след на детских личиках. Полина внешне была абсолютной противоположностью второй девочки. С коротко подстриженными тёмными волосами, высоким лбом, на который так и просилась аккуратная чёлка. Крупные черты лица придавали её образу массивность и медлительность. Казалось, что Полина скупа на эмоции, так как живость детства передавалась только в её глазах, которые либо начинали светиться, либо как будто затухали. В момент знакомства она крепко держала за руку отца, опускала взгляд и босой ногой что-то чертила на сухом песке деревенской дороги. Знакомство их проходило медленно, с редких слов приветствия, нечаянных порывов веселья, с плохо прикрываемым любопытством. Таким образом, через пару недель девочки стали друг дружку как сёстры.

Теперь у Полины кроме леса появились новые интересы. Каждое утро после завтрака она бегала к Оле. Они ходили вместе с бабой Варей на ферму, помогали ей за коровами убирать. Но чаще вместо дела девочки гуляли между рядов, гладили бурёнок. Любимчиков себе выбирали: Звездоху, Марту, Ранетку. Когда коров отцепляли в поле погнать, дети бежали прятаться в «красный уголок», пока не пройдёт стадо, особенно быки. На ферме их было двое, но в поле выгоняли по очереди. Мишка был старый, с белой, словно бы выцветшей шкурой, но со спокойным нравом, Валет же молодой, бело-рыжего окраса, агрессивный, отчего ему в нос в своё время вдели кольцо. «Красным уголком» называлась комната для собраний. Именовали её так исключительно по висевшему красному лозунгу с портретом Ленина на ткани.

Нигде, кроме как на ферме, не встретишь такого количества крылатых тварей. Мух столько, что маленькие окошки шевелились гудящей серой массой. Если какое-нибудь ведро с молоком для телёнка ставилось на пол, за пару минут туда слетались мухи, ползая по краю ведра, а потом плавали в молоке, дёргая крылышками. Возвращалась Полина с фермы всегда крепко пахнущая навозом, коровьим потом и молоком. Такой дух стоял в избе. От тех баб, что всю жизнь на ферме проработали, запах вообще не сходил, несмотря на баню и свежайший воздух. Надо признаться, вся деревня была слегка пропитана этим душком, он прямо в воздухе стоял, а уходил только на время, после дождя. Тогда уж запах мокрой травы и земли перекрывал всё на свете.

Дружба девочек завязалась очень крепкой, с мальчиком же Полина общалась с натягом. Он редко с ними играл. Чаще ходил по пятам за бабушкой либо дразнил Бима, чёрно-белого пса, похожего на лайку. Иногда только с любопытством заглядывал к ним в комнату. Хитрыми, жадными глазами, проводил он по шумной компании и довольный собой убегал во двор.

Ещё часто Полина гостила в доме у друга её отца Евгения Николаевича, с которым они впервые пришли в деревню покупать дома. Его младший сын Паша, одногодка Полине, был говорливым, весёлым малым. Ему так же, как и девочке было интересно проводить много времени в лесу, ходить с отцом на охоту, натравливать любимца семьи рыжую суку сеттера на домашнюю птицу, за что больно и нещадно получал подзатыльник от отца. Паша принципиально не хотел знакомиться с Олей и Стасом, но быстро подружился с внуком Балабановой Вари, Серёжей.