После четвёртой песни на сцену поднялась Линда. Кто-то из зала спросил, кто эта девушка.

— Мы сейчас исполним для вас песню «Maniac», а эта девушка, которую зовут Линда, будет под неё исполнять танец, который я сам придумал и научил ему её.

Такого в этом клубе ещё не видели, чтобы специально приглашённая профессиональная танцовщица выступала на подтанцовке у музыкантов. Зазвучала знакомая для всех песня и Линда начала исполнять мой зажигательный танец. Я пел, глядя в зал, но боковым зрением видел, что у «маньячки» всё замечательно получается. Внимание зала было сосредоточено уже не на нас, а на Линде. Танец она исполнила блестяще. Зал взорвался аплодисментами и большинство их было адресовано не нам, а именно Линде. Все кричали «браво» и «бис». Я посмотрел на Линду и спросил, сможет ли она ещё раз выступить. Она, сияющая от счастья, радостно согласилась. Это был её триумф и она хотела им насладиться ещё раз

Второй раз после этой песни мы также, все вместе, сорвали бурю оваций. Залу было интересно, откуда эта девушка и я ответил:

— Линда с пяти лет занимается танцами, а работает сейчас в гостинице на ресепшн. Она с детства мечтала выступать и вот сегодня её мечта сбылась. Открою вам маленький секрет: мы в понедельник будем снимать клип на эту песню и, так как её выступление вам очень понравилось, то главную роль в нем исполнит Линда. Надеюсь, что после этого клипа она станет не только известной танцовщицей, но и кинозвездой.

Зал радостно зашумел от такого известия. Всем нам нравится, когда на наших глазах происходит чудо и простая трудолюбивая девушка превращается в Золушку. Линда была на седьмом небе от счастья и убежала в гримерку переодеваться.

Мы воспользовались минутным перерывом и решили немного промочить горло, открыв бутылки с Кока-колой, любезно предоставленные нам администрацией клуба. Возбужденные зрители тоже решили промочить горло, но уже пивом. Тут встала из-за столика та, чём-то знакомая мне, девушка и спросила Светлану, почему у неё такое сложнопроизносимое имя и как его можно произносить сокращённо. Солнышко не знала, что на это сказать и я ответил за неё:

— Имя Светлана созвучно с английским Sweet Lane, по-русски сладкая аллея, и вы можете звать её просто Sweet. Я надеюсь, что Светлана не будет против такого сокращения её имени?

— Нет, — ответила улыбающаяся Солнышко, — я согласна быть сладкой.

Я посмотрел на задавшую этот вопрос девушку и мучительно вспоминал, откуда я её знаю. И тут, когда она стала садиться обратно на стул и повернула голову чуть вправо, я неожиданно вспомнил, кого она мне напоминает. Она мне напомнила Диану, будущую принцессу Уэльскую, которую я хорошо помнил по фотографиям уже взрослой. Да, точно, это Диана. Сейчас она Диана Фрэнсис Спенсер. Я судорожно стал вспоминать всё, что знал о принцессе Диане и оказалось, что в прошлом году Диана ещё училась в Швейцарии, но ей там до чёртиков надоело и в начале этого года она вернулась в Лондон и живёт сейчас в квартире матери, которая большую часть времени проводит в Шотландии. Ей на сегодняшний день ещё нет семнадцати лет, поэтому я и не узнал в этой симпатичной юной девушке будущую леди Ди.

Моя «леди Ди»

Вот это я попал. Не в том смысле, что моё сознание опять куда-то переместилось, а в том смысле, что, когда особа королевской крови Великобритании смотрит на тебя весь вечер влюблёнными глазами, то надо делать ноги. Леди Диана Спенсер была прямым потомком родной сестры Анны Болейн — Мэри. То есть получается, что Диана четырнадцать раз правнучка Мэри Болейн и, соответственно, столько же раз внучатая племянница Анны Болейн, второй жены Генриха VIII. Этак меня, по возвращении, наши доблестные органы в монархисты запишут и куда-нибудь в шахту, как Николая II, сбросят за то, что я, якобы, хотел возродить монархию в России. С них, безбожников, станется и никакой андроповский значок от праведного гнева Суслова не спасёт.

Но как, всё-таки, хороша, чертовка. Как говорил Иван Васильевич, который меняет профессию, «боярыня красотою лепа, червлена губами, бровьми союзна». Вот-вот, и я в Москве на эту провокацию должен буду отвечать, что: «Меня царицей сoблазняли, нo не пoддался я. Клянусь!»

От гнева Суслова может спасти только одно — надо обязательно побывать на могиле Карла Маркса на Хайгейтском кладбище и всенепременно посетить знаменитую квартиру с пятью спальнями по адресу Бромптон-Сквер, V, где некоторое время жил Владимир Ильич Ленин. И обязательно и там, и там сфотографироваться для отчета.

А концерт продолжал идти своим чередом. Четыре рок-баллады были встречены публикой на ура. Во время их исполнения многие в зале, те, которые успели посмотреть два наших клипа по телевизору, поднимали руки с зажженными зажигалками и раскачивали ими из стороны в сторону, в такт музыке. Потом, в перерывах между песнями, заинтересованные зрители по каждой балладе пытались задавать нам кучу вопросов, но если на все отвечать, то концерт затянется до утра. Поэтому я отвечал только на четыре первых вопроса, выбирая самые простые и короткие, чтобы дать себе и ребятам немного отдохнуть, а потом мы начинали исполнять следующую песню.

Под «Everything I Do» у девушек в зале увлажнились глаза. Они, можно сказать, слезно упросили нас исполнить её ещё раз. Всё-таки сентиментальными в душе оказались английские девушки, как и наши, советские. А может это их местное разливное пиво растопило девичьи сердца. В общем, под конец нашего выступления, девушки решили ломануться к нам на сцену с криками «Эндрю, мы тебя любим». Прям как к «битлам» в шестидесятых. Хорошо, что секьюрити не дремали, быстро поставили ограждения, которые сдержали радостную толпу. По быстроте, с которой сработали охранники, было понятно, что они это часто делают и опыт в этом деле у них большой.

Последней песней в нашем выступлении мы исполнили «Мы — это мир» и не прогадали. Публика в зале постепенно успокоилась и стала нам подпевать. Получилась этакая умиротворенно-пацифистская концовка концерта. Все обнимались, чокались стаканами с пивом. Многие встали со своих мест, взялись за плечи соседа или соседки и раскачивались в такт музыке, громко подпевая. Мы, как советские послы мира и дружбы, свою работу выполнили на всё сто и даже больше.

Когда мы закончили своё музыкальное представление, народ долго не расходился. Мы спокойно с ними переговаривались, отвечая на нескончаемые вопросы. Ребята чаще обращались с вопросами к Светлане, а девушки кучковались вокруг меня. Подошёл Стив и сказал, что администрация клуба, как он и предполагал, видя такой успех, предложила нам ещё раз выступить завтра также в восемь вечера уже за половину выручки и цену за входной билет они решили поднять до тридцати фунтов. Наша прибыль при таком раскладе вырастала в три раза, что подтвердил Стив. Я посмотрел на Солнышко и Серёгу, которые кивнули в знак согласия, и дал добро. Затем я спросил подошедшую Линду:

— Ты ещё раз сможешь выступить завтра в это же время?

— Конечно смогу, ещё спрашиваешь, — ответила довольная «маньячка».

— Что хочешь по оплате?

— Никакой оплаты, даже не говори об этом, а не то я обижусь. Это я тебе с ребятами должна платить, а не вы мне. Я хожу теперь такая счастливая, что у меня всё получилось, поэтому мне больше ничего и не надо.

Пока разговаривали, мы постепенно отключили инструменты и микрофоны, собрали наши вещи, после чего Стив сказал своим, чтобы всё везли в офис EMI, так как завтра в одиннадцать утра у нас запись песни и инструменты могут понадобиться. Леди Диана с подругой всё это время оставались сидеть и внимательно наблюдали за нами, пока охрана их, как одних из самых последних оставшихся в зале, вежливо не попросила покинуть помещение в связи с закрытием клуба.

Было видно, что Солнышко устала. Я поцеловал её, обнял и мы так, обнявшись вместе, подошли к машине Стива. Я открыл дверь и помог ей сесть на заднее сиденье. В этот момент я вдруг услышал крик, как мне показалось, метрах в семидесяти от нас. Кричали женским голосом, прося о помощи. Я тут же скомандовал Неделину, уже севшему на переднее сидение машины: