Такие сосуды со святой водой стояли возле входа в Собор, замораживая вход. И немало детей, осмелившихся прикоснуться к ним, лишились своей кожи с пальцев. Неудивительно, что жрецы, несущие сосуд, включили поле на всю мощность.

Невидимая музыка, последний раз грянув своими аккордами, резко стихла. Шепот толпы прекратился. Установилась тишина. Затем один из юных жрецов направился к дому, держа над головой стержень Гнева, словно меч. Затаив дыхание, прихожане следили за юношей.

— Это дом Зла! — внезапно крикнул жрец. — Его присутствие оскорбляет Великого Бога! Трепещи, Сатана! Бойтесь, враги! Ибо я начерчу здесь знак Иерархии!

Он встал перед потрескавшейся дверью, вытянув вперед стержень, из которого вырвался фиолетовый луч, едва видимый при свете дня. Медленно жрец начертил пылающим стержнем круг над дверью.

То, что случилось дальше, видимо, не предусматривалось программой. Жрец внезапно наклонился к двери, оставив круг незамкнутым. Должно быть, он увидел что-то интересное, так как просунул голову в дверь. Мгновенно дверной проем сомкнулся и крепко стиснул его шею. Жрец стал отчаянно тянуть свою голову обратно, а его стержень, все еще излучающий фиолетовый луч, начал жечь траву.

В толпе послышались испуганные вопли, истерический смех. Три молодых жреца бросились на помощь своему товарищу, один из них подхватил жезл, который сразу же потух.

Жрецы ринулись в дом, молотили каблуками в стену, но та только прогибалась под их ударами, как резиновая. И не разрушалась.

Затем дверь внезапно открылась сама, и жрецы почувствовали, как все вчетвером покатились по дымящейся траве. Молодой жрец, захваченный в ловушку, вскочил и бросился в дом прежде, чем остальные могли остановить его. Дверь за ним захлопнулась.

Весь дом начал содрогаться.

Стены его вспучивались и прогибались, по ним будто ходили волны, как по поверхности воды. Весь дом перекосило, окна потеряли первоначальную форму.

Одно из верхних окон распахнулось, и из него выпало тело жреца, словно дом попробовал его на вкус и тут же выплюнул. В полете жрец успел включить поле. Поэтому мантия его раздулась и он не получил травм при падении.

На этот раз смех в толпе не звучал истерично.

Дом понемногу стал приобретать прежние формы.

Жрецы опомнились, начали торопливо готовить свои инструменты. Двое пошли к Дету за указаниями. Те, что принесли огромный сосуд, направленный сейчас на дом, выжидательно взирали на Дета.

Но никто из жрецов не чувствовал себя совершенно не при деле здесь, кроме Брата Хулиана. Почему именно с ним происходит такое? Он попал сюда благодаря просьбе Дета, которую нужно расценивать как издевательство, и теперь он меньше всех знал, что следует предпринять. Как он мог забыться той ночью и оскорбить этого декана?

Четыре молодых жреца отошли подальше от заколдованного дома, остановившись возле Хулиана. Забыв о своем достоинстве и маске непроницаемости на лице, они отчаянно спорили между собой, жестикулируя. Жрецы расспрашивали того, кого выбросило из окна.

— А кто из вас бы не заглянул в дом? — горячо утверждал потерпевший. — Я увидел две голые женские ноги — и все, только ноги, никакого туловища. Они стали удаляться, пританцовывая, и я сунул голову в дверь, хотелось посмотреть, куда они направляются. А когда прищемило мою голову, уже высыпала толпа прихожан. Они все, рассматривая мою голову, делали самые обидные замечания. Будто на этой стене моя голова подвешена в качестве украшения. Вы бы тоже взбесились. Поэтому я бросился в дом, чтобы расправиться с ними.

— А что же выбросило тебя из окна?

— Сам дом, я же сказал. Прихожан я нигде не заметил, и тут дом начал трястись и выгибаться. Пол тряхнуло под моими ногами, меня ударило о стену, стена отбросила меня к другой стене. И так перебрасывало меня, как мячик, стены и пол подняли меня на второй этаж и выкинули в окно. Я ничего не мог поделать.

Хулиану не хотелось это слушать. Он и так был уже подавлен и потрясен. Почему Иерархия поручает подобные дела ему? И почему смеются прихожане? Деканы обязаны были заткнуть им рты.

Мимо прошел Дет в сопровождении жрецов.

— А теперь, когда ваши преосвященства немного развлекли толпу — сказал он — может быть, нам следует начать действовать по инструкциям, данным нам архиепископом Гонифацием?

— Ты имеешь в виду инструкции, данные тебе! — горячо воскликнул один из молодых жрецов. — Мы действуем по приказам Центра Контроля Святилища и Высшего Совета. Нам приказано выполнять стандартную процедуру.

Дет холодно посмотрел на него.

— Видишь ли, это не обычный заколдованный дом. Боюсь, началась настоящая война. И возможно, только ничтожный незаконнорожденный декан знает, как действовать в этой войне. Он не боится испачкать свои руки. Подготовь распылитель нулевой энтропии, Брат Саул!

Длинный узкий распылитель был подключен к сосуду, который принесли по приказу Дета. Брат Хулиан почувствовал его холодное дыхание даже сквозь защитное поле. С опаской отодвинулся.

— Короткое воздействие по всему дому — приказал Дет. — Этого достаточно, чтобы закрепить наружные стены. А затем полная интенсивность непосредственно в стену. Мы проделаем в ней собственную дверь. Готов? Отлично! Брат Джафид, произноси свой абзац.

Раздался сильный, неприятно слащавый голос Брата Джафида:

— Пусть Воды Совершенного Мира откроют этот дом. Пусть они протекут сквозь него и смоют с него все порождения Зла.

Со слабым звуком, почти неслышным, напоминающим скрежет льда, включился излучатель нулевой энтропии. Снежные хлопья замороженного воздуха повисли в расширяющемся конусе его излучения. Заколдованный дом оказался в небольшом радиусе действия снежной бури. От него веяло арктическим холодом. Толпа, охваченная любопытством и притиснувшаяся к дому, подалась назад.

Конус излучения сузился, сконцентрировался на передней стене, проморозил ее насквозь. Затем слабое потрескивание прекратилось.

Жрец направился к дому по сверкающей кристаллами льда земле и ударил в стену жезлом. Промороженный материал разлетелся на части. В стене образовалось отверстие с зазубренными краями. Жрец пробежался по периметру отверстия, обкалывая острые углы и сосульки. Они, падая на землю, разлетались с нежным звоном.

— Теперь мы можем войти! — резко сказал Дет. — Сначала излучатель и жезлы гнева. Держитесь вместе. Опасайтесь ловушек и дверей. Слушайте мои приказы. Если найдете молодую ведьму, сразу сообщите мне.

Затем он заметил Брата Хулиана, стоящего в стороне.

— О ваше преосвященство, я совсем забыл о тебе! А ведь именно это ты хотел увидеть. Уступаю тебе почетное места Веди нас, Брат Хулиан.

— На..

— Мы ждем тебя, Брат Хулиан. Весь Мегатеополис ждет тебя.

Хулиан неохотно побрел по замерзшей траве. Холод проник сквозь защитное поле, и он стал дрожать.

Хулиан рассматривал дом. Его промороженные стены уже начали отпотевать под лучами солнца. Даже в таком виде нельзя было не заметить своеобразие пропорций, мрачную красоту его помещений. Он где-то читал о регулируемых домах Золотой Эры, пластиковые стены которых были эластичными и управлялись, а также закреплялись с помощью силового поля. Тот же самый принцип использован и для управления движущейся фигурой Великого Бога на Соборе.

Но эти воспоминания совсем не воодушевили Брата Хулиана. В значительной степени он разделял страх и почтительный трепет перед теми гордыми людьми, что жили в Золотую Эру. Вероятно, они так же отличались непредсказуемостью и самоуправляемостью, как и их дома, обладали таким же критическим и мятежным разумом, что и брат Жарль, наделены таким же насмешливым характером, как эта девушка-ведьма.

Хулиан полагал, что в Золотую Эру жизнь была трудна и неприятна. Ведь тогда не существовало Иерархии, которая планировала и управляла жизнью каждого. Тогда каждый зависел только от самого себя, от своих способностей, пробивной силы.

Он уже был совсем рядом с проделанным в стене проходом. А что, если древние обитатели дома все еще живут в нем? Идиотская мысль, конечно, но…