— Да, но я считаю, что их не стоит брать с собой, а? — не моргнув глазом ответил Додд.

После того, как Рудольф упомянул о Юпитере, Рама Джоан крикнула, чтобы они обратили внимание на Странника. В течении последних сорока минут он претерпел значительные изменения. Теперь утка (или динозавр) передвинулась целиком на левую сторону диска, только голова выдавалась вправо, словно золотистый чепчик на северном полюсе. Посреди фиолетовой плоскости, которая как раз показалась в поле зрения, находилось большое пятно, напоминавшее равнобедренный треугольник или большую букву D.

— Посмотрите! — крикнула Рама Джоан — за буквой D видна тоненькая черная дуга. Луна ее почти целиком заслоняет.

— Это только тень, которую отбрасывает Луна на новую планету! — после короткого раздумья возбужденно воскликнул Брехт — Если даже Странник меньше, чем Луна, то я, по крайней мере, этого не замечаю! Росс, эти небесные тела разделяет каких-то несколько тысяч километров. Тем самым можно утверждать, что Странник почти такой же величины, как Земля.

— Мамочка, значит ли это, что они не столкнутся? — шепотом спросила Анна — Господин Брехт поэтому радуется?

— Не совсем, любовь моя. Наверное, он с удовольствием наблюдал бы и за столкновением. Господин Брехт радуется, потому что любит точно знать, где что находится, чтобы потом делать из этого только очень верные выводы.

— Но зачем ему знать об этом Страннике? Ведь он не сможет ходить по этой планете, мамочка?

— Почему же, дорогая? Он вполне может мысленно побывать на ней.

Смесь кислорода и гелия из резервуара, который Дон открыл, передвинув рычаг, постепенно заполняла кабину «Бабы Яги». Давление этой смеси плотно закрыло крышку люка и открыло клапаны противодавления в шлеме космонавта. В кабине включились небольшие вентиляторы, которые, несмотря на то, что корабль все еще поднимался по инерции, привели в движение свежий воздух. Он проник в треснувший шлем, постепенно вытесняя из него двуокись углерода. Лицо Дона дрогнуло, дрожь пробежала по телу. Глубоко дыша, он погрузился в глубокий сон.

«Баба Яга» достигла вершины своей траектории, на мгновение зависла, а затем снова начала падать на Луну. Падая, она размеренно кувыркалась. Примерно каждые тридцать секунд на экране появлялась Луна, а потом — Земля. При каждом обороте ракеты Дон очень медленно перекатывался по палубе в покрытом пылью скафандре.

— Я не хотел бы ставить под вопрос вашу правдивость! — крикнул Полу идущий сзади него Кларенс Додд — Вы понимаете меня, мистер Хэгбольт?

— Конечно! — крикнул Пол.

— Но мне кажется — продолжал Коротышка — что Пляжные Ворота Ванденберга № 2 находятся значительно дальше, чем вы утверждали. Успокойся, Рагнарок!

— Они там, возле мигающего красного огонька — бодро ответил Пол, с сожалением вынуждая признаться самому себе, что он вовсе не так в этом уверен — Я должен признать, что в темноте плохо оценил расстояние.

— Не волнуйтесь, Додд. Пол нас доведет — с убеждением заявил Брехт.

Они втроем как раз должны были сменить Хантера, Дылду и еще одного мужчину, которые несли кровать с больной.

— Как ты себя чувствуешь, Ванда? — спросила худая женщина, приседая на песке рядом с кроватью — Может быть, дать тебе еще дигиталиса?

— Нет, спасибо. Мне уже немного лучше — шепнула Ванда, открывая глаза. Взгляд ее упал на Странника.

— О, боже! — застонала она, отворачиваясь.

Странный шар предъявил людям свой новый облик. Остатки динозавра или же пингвина образовали большую букву С на левой стороне планеты, а желтое Д передвинулось на середину. Конечным результатом этого процесса было Д, вписанное в С. Кларенс Додд быстро сделал набросок, под которым сделал надпись «через два часа».

— По-моему, С — это перевернутая набок соломенная корзина, а Д — это кусок пирожного с лимонной глазурью — закричала Анна, хлопая в ладоши — А Луна — это сладкая дыня!

— Сейчас нам понятно, кто здесь голоден — усмехнулась Рама Джоан.

— Или же Д — ушко в большой фиолетовой игле — быстро добавила девочка.

— Золотая змея обвивается вокруг треснувшего яйца и вылупляется Хаос,

— пробормотал Дылда.

Луна вместе со своей тенью полностью пересекла новую планету. Все почувствовали облегчение, когда кусочек ночного неба вынырнул между двумя небесными телами.

Находящийся у четвертого угла кровати Игнаций Войтович, сварщик по профессии, мужчина крепкого сложения с широким лицом, желая продлить мгновение отдыха, сказал:

— Одного я только не понимаю, господа, если это настоящая планета, величиной с Землю, то почему мы не ощущаем ее силы притяжения? Ведь мы должны себя чувствовать как-то… более легкими, что ли?

— Совершенно так же — быстро ответил Хантер — как мы не чувствуем притяжения Луны или Солнца. Кроме того, хотя мы и можем догадываться о величине планеты, мы понятия не имеем о ее массе — Он на мгновение замолчал — Конечно — продолжал он задумчиво — если она действительно прибыла из подпространства, то ее гравитационное поле для нас не существовало. Зато в следующий миг мы должны были внезапно оказаться под его воздействием. Можно допустить, что фронт появившегося гравитационного поля передвигается помедленнее света, но все равно: никаких последствий выхода планеты из подпространства не было замечено. Не так ли, господа?

— Видимых последствий — поправил его Рудольф — Кстати, Росс, у тебя есть какие-нибудь сомнения относительно моей теории, что Странник прибыл сюда из подпространства? Откуда бы тогда он мог здесь оказаться?

— Он мог войти в Солнечную систему замаскированным или же на какое-то время погашенным — заявил Хантер — Вы должны взвесить все возможности. Это твои собственные слова, не так ли?

— Гм-м… — протянул Рудольф — Нет, я считаю, что сказанное Полом о полях деформации, видимых на картах звездного неба, склоняет чашу весов в сторону гипотезы Брехта о подпространстве. Кроме того… кстати, сколько прошло времени с момента появления?

— Два часа пять минут — тут же ответил Кларенс Додд.

— Отлично! Двадцать три ноль два — пусть это время останется у вас в памяти, может быть, когда-нибудь внуки спросят вас, в котором часу вы видели чудовище, выскочившее из подпространства. Во всяком случае, в час ночи полная Луна должна была уже миновать высшую точку своего видимого пути, а к двум уже заметно опуститься. Однако сейчас Луна все еще находится в зените. Таким образом, можно предположить, что она сместилась минимум на три-четыре градуса к востоку, что соответствует примерно шести или восьми собственным ее диаметрам. А это может означать только одно — гравитационное поле новой планеты ускорило движение Луны по орбите. Следовательно, пришелец отнюдь не перышко!

— О, господи! — застонал Войтович — А какое это ускорение, если принять, что Луна — это… допустим, ракета?

— От одного километра в секунду до… — Рудольф заколебался, словно не доверяя собственным расчетам, потом решился все же — До шести или даже более километров в секунду.

Они с Хантером посмотрели друг на друга.

— О, господи! — повторил Войтович — Но Луна вращается по старой орбите, только немного быстрее, да?

Пока шел этот разговор, черный перешеек между Луной и планетой немного расширился.

— Пожалуй, нам уже пора в путь — задумчиво произнес Рудольф и наклонился, чтобы поднять край кровати.

— Верно — коротко поддержал его Хантер.

Большие ротационные насосы работали, качая воду на левый борт трансатлантического лайнера «Принц Чарльз», чтобы выровнять тяжесть пассажиров и команды, так как все толпились у иллюминаторов правого борта, и хотя рассвет уже осветил небо, они продолжали смотреть на Странника и Луну, повисших над Атлантикой. Подсветка густой земной атмосферы привела к тому, что фиолетовый цвет покраснел, а золотой — стал оранжевым. Цветные световые полосы, пересекающие спокойные воды Атлантического океана, были необычайно красочны.