– Нет, дорогой Ванюша, это невозможно, муж не позволит, да и зарок я твоей мамаше давала: только раз тебе дать. Хотя на то они и интим-обещания, чтоб их нарушать… Очень уж хорошо ты прочистил мой канал, а лесок манит… Ой, пропадаю я…

Если женщина говорит «нет», это значит «может быть», если она сказала «может быть», это значит «да»; ну а если она сразу сказала «да», то какая же это женщина…

Но любопытно, как сложились дальнейшие отношения этих трёх пар – трёх граций и трёх юношей: Саня и Дуня, Женя и Клава, Ваня и Поля.

Саня с детства был пылко и страстно влюблён в Дуню, но, овладев ею, тут же забыл, и больше у него с ней ничего не было. Женя вообще считал интим с Клавой недоразумением и более не пересекался с ней нигде, тем более в бане.

Длительные и странные интим-отношения завязались только у Вани с Полей. Конечно, не на любви к поэзии и не потому, что Поля воспылала («пропадаю я»), В этом случае Ваня попросту бы избегал её и ничего бы у них не было, перебесилась бы и всё, муж бы её окоротил. Но у них возникла «химия» – взаимное притяжение, непостижимое для ума: умом интима не понять, аршином общим не измерить. Они не стали любовниками, не назначали свиданий, не искали встреч, но мир на селе тесен: они пересекались на свадьбах, гулянках, на полевых работах, на сенокосе, даже на похоронах, и их неудержимо тянуло друг к другу, они молча уединялись в укромном уголке, каковых на селе предостаточно, и тихо и счастливо предавались краткому совокуплению.

Даже зимой, минус тридцать: она в шубе, тёплых шерстяных рейтузах, валенках; он в полушубке, в стёганых ватных брюках, подштанниках с начёсом, тоже в валенках, – невозможно представить, что это возможно в таких условиях. Но она распахивает шубу, он – полушубок, прижимаются друг к другу и падают в сугроб; метель-завируха пытается их остановить, но тщетно, и Ванин х…й непостижимым образом находит щёлку, лазейку, дырочку среди всех её одёжек – прореху в рейтузах в самом нужном месте – и прорывается прямёхонько в Полинину п…ду, чтобы там погреться… и получить – в который уж раз – неоценимую награду за свой нелёгкий труд… В этих условиях Ванюше удаётся вставить в п…ду Полине

Васильевне только половину х…я, но оба они всё равно счастливы, получив райское наслаждение…

Насколько же велико желание заполучить эту награду, что даже такие экстремальные условия не останавливают Ивана Петровича; Полечка это понимает и всячески способствует, чтобы х…й Петровича пробрался ей в и…ду.

Интим в сугробе – наивысшее достижение Вани, достойное занесения в книгу рекордов в этом виде спорта. Но заявку никто не подавал, только Полина похвасталась сёстрам, но те не поверили. Известно ведь, что в области интима все врут даже больше, чем рыбаки и охотники.

Что было дальше?

Скорее налейте стакан мне вина, рассказывать нет больше мочи…

На этом можно было бы и закончить рассказ о трёх грациях нашего района и трёх их верных поклонниках, если бы не было третьего сезона этого сериала…

Неугомонные сестрицы решили устроить совместный праздник, то ли яблочный Спас, то ли 8 Марта, и с мужьями и племянниками собрались в большом доме у Дуни в Саваслейке.

Они хорошо напоили своих мужей самогоном, те быстро заснули, и сестрицы, зная, что не проснутся сутки, принялись плясать, целоваться с племянниками, и каждая со своим «крестником» уединились на приготовленных лежанках в сенях, на втором этаже и на сеновале и занялись любовью. Ровно в двенадцать, по уговору, во всех трёх местах ритмично заколыхались лежанки, послышались стоны сладострастия, шёпот, робкое дыханье:

– Да не спеши ты так, на всю ночь я твоя… Не успела прилечь, а х…й уже в п…де… Целый год, говоришь, ждал, после первого раза… тогда у речки… Ох и сладкое было времечко… Ну, дождался, зачем же так частить? Не успеваю я подстроиться под ритм…

Всё бы ничего, но они затеяли «чейндж» – обмен партнёрами: одна уходила, чтоб якобы подмыться, а другая занимала её место. Утром всё стало на свои места, и Ваня, Женя и Саня обнимали своих Полину, Клаву и Дуню, не заподозрив подмены, и доё…вали их утренним стояком. А девочки спохватились:

– Бабоньки, что мы наделали? Ведь, возможно, племянники е…ли своих мамок.

– Да не может быть! Это невероятно. Будем считать, что этого не было. С другой стороны, фигуры у нас одинаковые, манды тоже одинаковые, а у них х…и одинаковые. Но на всякий случай в очередной праздник, на Троицу, никаких обменов.

– А я думаю, что мы просто перепутали лежанки и из трёх раз у нас два раза было с «крестником», так что успокойтесь, инцеста не было, а если и был, это ж нечаянно и это не считается. Да и чего, собственно, страшного случилось, если сынуля в темноте перепутал и мамулю отье…л? Так что в следующий праздник я за «пересменку»: так приятно воссоздать проделки юности.

– Ой, девоньки, дайте и мне сказать: я заметила, что наши юноши тоже менялись, когда мы их покидали, поэтому понять, у кого с кем было за ночь, кроме первого раза, невозможно. Известно, к примеру, что Ваня е…ёт тебя, Поля, уже год в самых неподходящих местах, в крапиве, в сугробе, на мешках с чечевицей – все знают об этом, кроме мужа. Поэтому Ваня, возможно, провёл ночь только с тобой, может для разнообразия с мамулей, а она сейчас скажет, что у них ничего не было, спала как с ребёнком в детстве.

– Да что ты говоришь? Я точно заметила, что лежала на разных лежанках, нигде не засыпала, во всех трёх местах меня е…ли одинаково страстно и азартно, а уж кто – не могу сказать, темно, но никто не целовал, не тискал титек, только шуровал в моей и…де своим х…ем. И сознаюсь, сестрицы, за ночь посетила двух ваших мужей, они крепко спали; я потеребила их пиписьки, они затвердели и поднялись вверх, я на них села кункой и попрыгала, мужики так и не проснулись.

– Ой, девки, что же это было: ночь любви или ночь ужаса? Получается, что, возможно, сынуля всю ночь е…ал мамулю втёмную, а думал, что е…ёт любимую двоюродную тётушку, по сути чужую женщину, а мамуля всю ночь думала, что е…ётся с любимым двоюродным племянником, по сути с чужим мужчиной, активно подмахивала и отклячивала попу… А по мне – у меня была ночь сладострастия, я чувствовала, что мне всего семнадцать лет и меня всю ночь любили попеременно трое незнакомых юношей. Теперь мне заряд на весь год, до следующего раза…

Тут Полина загадочно улыбнулась, предчувствуя, что ежели до вечера не уедут с мужем домой, то Ваня сегодня же зажмёт её где-нибудь в курятнике или в хлеву… И сердце почему-то сладко таяло в груди…

(Предчувствие не обмануло Полину, и она после этого осторожно спросила Ваню:

– Мог бы ты проделать то же самое, что со мной, со своей мамашей?

У Вани округлились глаза.

– Полина, ты очумела что ли? Это абсолютно исключено, хотя я видел мам ан и неглиже, и полуодетой, но никогда и мысли не было, и член не поднимался, и не поднимется никогда, в отличие от тебя, стоит тебе расстегнуть две пуговки на халате и показать чуть грудь или ляжку – х…й мгновенно напрягается, просится в полёт и вот уже летает у тебя в и… де, торопя последний сладкий миг. А ты что чувствуешь?

– Ага, так тебе и скажу, разбежалась, в краску меня вогнал… Ещё разок будешь?. А если жопу покажу?)

– Ох, девоньки, а со мной что было – ни в сказке сказать, ни пером описать: эти сорванцы сегодня ночью е…ли меня одновременно втроём во все дырки, в три х…я, они мне везде совали… В рот никогда не брала, мужу в попу никогда не давала, а тут в темноте и суматохе кто-то засунул. Сначала-то я на его х…й сама села сверху п…дой, нагнулась, отклячила попу, а другой сзади пристроился и уже в попу сует. Повернула голову, а третий в рот вставил… Ну и пьяна уже была… Пришлось уважить… Очень волнительное дело. Я чувствовала, как их х…и везде меня трут, а с вами они это проделали? Чего молчите? Стыдно признаться?.