Прямо сейчас, без всяких шуток, нельзя было допустить, чтобы первым, что Авелина увидит при пробуждении, было лицо Элли. Сингулярности нужно было ей объяснить, что Элли, которую они встретили сейчас — это не та, что убила Августа полгода назад.

— Ты — Сингулярность… — оказавшись в замешательстве, Элеонора немного отступила назад. — Ты та, кого я приняла в себя много лет назад, но… как же так…

— И теперь мы имеем целых три Сингулярности, что не может не радовать. — Кивнув в сторону Винтера, намекнула она и зашагала в сторону выхода из замка. — Не беспокойся, мы совсем скоро встретимся. А пока что у тебя есть время подумать.

Остановившись на секунду, она добавила: — Тебе ведь есть над чем, не так ли?

— Да… — ответила Элеонора, прокручивая воспоминания у себя в голове. — Ты права.

Стоя на вершине гигантской пирамиды, Винтер праздновал свой триумф, наблюдая за тем, как тело Элеоноры стремительно падает вниз, по лестнице. Но это был не настоящий Винтер, не тот, кого мы знаем — то была фантазия, страх Элеоноры. В глубине души она всегда знала, откуда он взял свое имя, но она никогда не спрашивала у него напрямую. Потому что она боялась узнать у него правду, боялась узнать истину.

Тысячи лет назад, неизвестный пришел на северные земли, покрытые бесконечной метелью, и победил Винтера, демона зимы, что царствовал там много лет, не позволяя человеку пробыть на той земле достаточно долго, чтобы основать там хотя бы что-то похожее на поселение. Победивший не уничтожил Винтера — часть демона он заточил в мече, которым тот был побежден, а другая часть перешла в него самого. Таким образом, победивший демона обрел то, чего он не мог обрести много лет: ту самую человечность.

Иронично, но без демона он не был полноценным человеком — неизвестный, не имевший имени, был создан искусственно другим человеком, который исследовал магию жизни. Он был последним творением того мастера, но внутри он был неполноценным. Или, в данном случае, вернее будет сказать… полым. Незаконченным. Но победив демона Винтера, он стал королем севера, первым, кто основал на этих землях настоящее королевство.

Личность демона Винтера слилась воедино с человеческой частью безымянного.

— Ты победил в нашем бою, Винтер… — держась за рану в груди, израненная Элеонора забралась обратно на вершину пирамиды, вопреки своему ужасному состоянию. — Но ты только что проиграл мне войну. Благодаря тебе, я поняла кое-что очень важное.

— Не важно, что ты поняла, — указав на нее мечом, заключил Винтер. — Нет ничего, что могло бы помочь тебе…

— Я обращу тебя в ничто! — не давая ему договорить, крикнула Элеонора.

Волна, прошедшая по воздуху, разорвала все на своем пути, оставляя лишь белоснежную пустоту, оставляя за собой ничто — то самое ничто, которым Элеонора только что и пригрозила злорадствующему Винтеру. Его левая рука исчезла вместе с пространством, которое стерла Элеонора, и сам Винтер застыл на месте, словно сломавшийся механизм. Только что, Астрал, мир снов, проиграл Элеоноре в битве.

Перед тем, как умереть, Элеонора увидела ничто, и поняла, что это и было тем, что она так долго искала вместе с Винтером все это время. Они искали то, что находиться за пределами света и тьмы, то, что находилось за пониманием темного, светлого и серого. Им казалось, что кроме этого ничего нет, но это на самом деле и было желаемым ответом. Ничто — это последняя часть картины, которую они так долго искали вместе.

Забавно, ведь именно Винтер старался ради этой цели больше всего — Элеонора была лишь его помощником, спутником, который всегда следовал за ним и помогал во всем. Но именно она, сама того не понимая, нашла то, чего Винтер не мог достичь веками.

Она нашла само ничто.

— Прощай, мой милый Винтер. — Сказали Элеонора, наблюдая за тем, как сон, созданный миром Астрала, рассыпался прямо на ее глазах.

На ее прекрасных глазах, в которых потух тот кровавый огонь, заменяя себя тем самым ничто. Элеонора, или, стоит уточнить, Элли, откинула прочь все, что считала для себя ценным. Сейчас у нее оставалась лишь одна цель — вернуться назад с обретенным могуществом, чтобы прекратить существование магии раз и навсегда. Таким образом, она хотела прикоснуться к тому, что лежит за пределами света и тьмы… она хотела привнести в мир ничто, думая лишь о том, что так будет лучше для всех. Она не понимала истинной сути силы, обретенной в кошмаре астрального измерения.

Это воспоминание, этот сон, он совсем не принадлежал Винтеру, но он отчетливо видел каждую деталь, будто сама судьба захотела, чтобы поверженный путешественник во времени увидел, какие события привели к его гибели и к гибели всего мира. Он поднимался по бесконечной лестнице вверх, пытаясь понять, почему Элли поступила именно так, как поступила. Почему она использовала эту силу, чтобы все разрушить.

Ответ на этот вопрос был до противного прост — она просто оказалась не готова. Не нужно быть гением, чтобы воспользоваться этой силой, напротив, в том и дело, что она до безобразия проста, именно поэтому многие маги так и ходили вокруг нее, не понимая, что ответ на все их вопросы, что могущество, которого они так желают, лежит у них перед носом. За пустотой скрывается ничто — это и есть последняя часть магической иерархии. Ничто существовало с самого начала, еще до рождения так называемого мира.

Но это не значит, что ничего нельзя изменить — иначе бы мир так и не появился. Именно поэтому Винтер и оказался здесь, на одной из башен замка магической ассоциации. Даже несмотря на то, что магия была сведена на нет, и мир доживал свои последние дни, он не выбрасывал из своей головы мысль о том, что они что-то упускают. Он надеялся, что есть способ, который позволит вернуть все назад, как было изначально.

Или же хоть немного исправить ситуацию.

С высоты птичьего полета Арксис выглядел крайне странно. У него определенно были завораживающие виды, но без магических установок и с разрушениями, которые произошли при столь резком исчезновении магии, город выглядел очень пустым и серым. Ситуацию усугубляло и то, что после исчезновения магии мир в принципе стал выглядеть серым, потому что магия на самом деле пропитывала его от и до… ведь даже время-пространство являлось магией. Нормального лета им точно теперь не видать никогда.

Смотря отсюда, с высоты, все больше убеждаешься в том, что деревья больше никогда не расцветут, ведь на самом деле в Арксисе сейчас как раз должно было быть лето. Но все вокруг выглядело так, будто наступила глубокая осень, прямо перед зимой. И хоть вокруг и была некоторая растительность, характерная для лета, она была просто серой.

Мертвый. Именно таким словом можно было охарактеризовать Арксис сейчас.

На вершине башни сидела Элеонора, прямо на краю. У башни была весьма массивная крыша, если прикрыть здесь сквозняки, то тут можно было бы устроить полноценную комнату, поэтому ветер особо не мешал прекрасному времяпровождению Элеоноры. Ее правая нога беззаботно свисала вниз, а сама она удобно устроилась головой на одном из кирпичиков — подушка из него была так себе, но на самом деле было весьма удобно.

— Я думала, что мы остались там навсегда. — Не поворачивая голову к Винтеру, вдруг заговорила Элеонора. — Мне было так страшно. Я вообще не привыкла бояться, но каждый раз, когда что-то пугает меня — это обычно что-то отборное, от чего и штаны намочить не стыдно. — Усмехнувшись, она продолжила. — Не знаю, почему я еще жива.

— Я видел многих своих друзей… — ответил ей Винтер. — Я видел Эндрю, Камелота, Сина, даже Розмари… я видел их всех, как будто они собрались вместе, чтобы протянуть мне руку. Они схватили меня, когда я тянулся к свободе, и они вытащили меня наружу.

— Наверное, стоило бы попросить рассказать тебя, кто это такие… — Элеонора спрыгнула с края башни, встав прямо перед Винтером. — Но теперь в этом нет необходимости.

Элеонора не договорила, но когда Винтер взглянул ей в глаза, все стало понятно — она вспомнила. Ее опустошенные от грусти глаза, ее выражение лица, на котором буквально было написано «ничто», сразу сказали Винтеру о том, что с ней что-то не так. А учитывая контекст, в котором прозвучали ее слова, у него не оставалось никаких сомнений. Из-за пребывания в ловушке, Элеонора неожиданным образом вспомнила все.