– Вафли? – спросила я с надеждой. Он поднял руки и улыбнулся.

– Дорогая, учитывая, что мой член все еще в твоем теле, ты можешь получить все, что хочешь.

Хантер

Я взглянул на Эм, затем протянул руку, чтобы взять ее руку и положить себе на бедро. Это было не так приятно, как если бы она сидела позади меня на байке и обнимала меня руками, но она сидела рядом со мной в моем грузовике, так что мне пришлось довольствоваться этим.

Боже.

Я все еще не мог поверить, что мне посчастливилось быть с этой женщиной, несмотря на все, через что я заставил ее пройти. Эмми Хейс была либо святой, либо дурой. Поскольку мы уже выяснили, что она умнее меня, я надеялся на первое.

– Итак, в какое особенное место ты хотела бы пойти? – спросил я. Она улыбнулась мне, сверкая блестящими голубыми глазами.

– Куда угодно, где есть еда. Не могу поверить, что мы уже встали. Можно подумать, мы не устали после вчерашнего...

– Не волнуйся, солнышко. Я обещаю, что не упаду в обморок, – сказал я с ухмылкой. Она хихикнула. Затем ее лицо стало серьезным.

– Хантер…

– Лиам.

– Лиам, я не хочу показаться тебе параноиком, – сказала она. – Но я почти уверена, что через час или около того мне позвонит до жути раздраженный отец. Прошлой ночью все вышло из‑под контроля... Не знаю, что должна ему сказать.

– Ты скажешь ему, что теперь принадлежишь мне, – сказал я, заворачивая на парковку «У Денни». Не самая лучшая еда в мире, конечно, но у них были вафли. Блядь, я бы научился готовить их сам, если бы это сделало ее счастливой.

– Что именно ты имеешь в виду?

Я припарковался, а потом взглянул на нее. Ой‑ой. Лицо Эм было бледным и взволнованным. Я протянул руку и поймал ее за подбородок, повернув к себе лицом.

– Ты моя старуха, – проговорил медленно я, ловя и удерживая ее взгляд. – Я уважаю то, что он твой отец, и я не хочу вставать между вами. Но он должен знать, что ты теперь моя. Если у него с этим проблемы, я с ним разберусь. Я серьезно говорю, детка. Никто не встанет между нами. Никогда больше.

Она моргнула, ее глаза засияли.

– Хорошо, – прошептала она. – Но…

– Нет, – сказал я. – Здесь больше не о чем говорить. Мы можем с тобой ссориться, ругаться, да что угодно. Но теперь ты принадлежишь мне. Я не буду делиться тобой, я не оставлю тебя, и я уверен, что, блядь, не позволю «Риперам» забрать тебя у меня.

– Я услышала, что ты сказал, – медленно проговорила она. – Но думаю, что также должна кое‑что тебе прояснить.

– Что же?

– Я тоже не делюсь. Я знаю парней в клубах, у которых две или три старухи. Или у них есть гражданская жена и клубная девушка. Ты должен знать, что мы оба будем верны друг другу, и это не обсуждается.

Я пожал плечами.

– Без проблем, – сказал я, потянувшись к двери. – Пойдем есть.

Она схватила меня за руку.

– Нет, я серьезно, – сказала она. – Ты не можешь просто так уйти от разговора.

– Детка, я и не собираюсь, – сказал я, улыбаясь. Мне нравилась ревнивая Эм. – Но если серьезно – мне плевать на кого‑то еще. Теперь всё в порядке?

Она закатила глаза.

– Ты слишком хорош в этом, – сказала она. – В том, чтобы давать правильные ответы.

– Трудно быть совершенным, но у меня было много практики.

Она ударила меня по руке и засмеялась. Затем ее лицо снова посерьезнело.

– У меня к тебе еще один серьезный вопрос, – сказала она. – Однако мне не нужен правильный ответ. Я хочу знать правду, даже если будет больно.

Блядь. Это прозвучало не очень хорошо.

– Ты любишь меня?

Я изучал ее, обдумывая свой ответ.

– Нет, – наконец, ответил я. Ее лицо исказилось от боли, но я продолжил. – Моя жизнь была довольно испорченной, Эм. Я даже не уверен, что верю в любовь. Но вот, что я хочу тебе сказать – мне никогда не было дела ни до одной женщины, кроме тебя и Келси. Вот и все. Черт, я даже не запоминаю их имена в половине случаев, и пока я не встретил тебя, я даже не видел в этом проблемы.

Она быстро моргнула. Господи, говорить правду – отстой. Но она попросила об этом, а я уже итак достаточно лгал ей.

– Я помню, как впервые увидел тебя, – сказал я. – Это было в том небольшом торговом центре напротив «Костко», в Кер-д'Алене. Ты только что накрасила ноготки на пальцах ног в местечке «Вьетнамский педикюр». У тебя были эти смешные девчачьи штучки между пальцами, и ты упала, потому что вместо того, чтобы смотреть, куда идешь, ты смотрела в свой телефон.

– Этого никогда не было. Я никогда не падала после педикюра – я бы запомнила. Это бы точно испортило ногти.

– Ну, ты не заметила бордюр, но все же сумела устоять, – сказал я ей, улыбаясь воспоминанию. – Твой телефон шмякнулся и сломался, наверное. Я помню, как ты подняла свой взгляд, прямо на меня, пока я сидел в своем грузовике, и начала смеяться над собой. Потом ты помахала мне, подняла телефон и села в машину.

Она нахмурилась.

– Вообще‑то, это я помню, – задумчиво прошептала она. – Это был ты?

– Ага, это был я.

– Это так... жутко. И странно, почему я не узнала тебя, когда мы снова встретились?

– Ну, у меня была борода, волосы были короче, и я носил солнцезащитные очки, – ответил я. – И еще окно было тонированным. Думаю, моя основная мысль такова – я провел дни, трахая женщин, чьи имена я не смог бы вспомнить, даже если бы от этого зависела моя жизнь. Но ты… Я помню все о первой нашей встрече, хотя мы даже не разговаривали друг с другом. Тогда все и началось, что бы это ни было между нами. «Любовь» – это слово, которое для меня ничего не значит. А вот – «Эм»? Это слово, которое значит всё. Я готов умереть за тебя, детка. Убью ради тебя. Я вступился за тебя перед своим клубом и ни на минуту не жалею об этом. Ты хочешь знать, что я чувствую? У меня даже нет слов, чтобы выразить свои чувства, милая. Мне просто действительно чертовски хорошо.

Эм шмыгнула носом, наклонилась вперед и обняла меня. Она крепко сжала меня, затем откинулась назад и взяла мое лицо обеими руками, пристально изучая меня:

– Я люблю тебя, Лиам.

Я закрыл глаза, наслаждаясь звуком этих слов. Тогда я сказал единственное, о чем мог думать, хотя знал, что это чертовски жалко:

– Спасибо.

Ее лицо передернуло от боли, хотя она и попыталась скрыть это, натянув на лицо улыбку.

Черт, говорить правду – отстой.

Глава 16

Эм

Пять дней спустя

Во вторник, перед Днем Благодарения, я зашла в ванную наверху и обнаружила, что вся раковина была усеяна волосами из черной бороды. Тьфу. Мерзость какая.

– Мне действительно нужна квартира, – пробормотала я.

– Ясен хрен.

Я подпрыгнула, когда Скид возник позади меня, и повернулась к нему лицом, чтобы свирепо посмотреть на него. Боже, этот человек, словно чертов кот – всегда незаметно подкрадывался и пугал меня. Думаю, ему это нравилось.

Я жила у Хантера с тех пор, как он забрал меня из дома Куки, и поначалу было весело. Конечно, я возвращалась к ней несколько раз, и у нее все еще была большая часть моих вещей. Я бы не смогла и дальше жить у нее, если бы хотела, чтобы Хантер и я были вместе. Куки не хотела, чтобы я приводила парней домой, и последнее, что нам было нужно, это еще одна ссора между Диком и моим парнем. Так что поиск места, где Хантер мог бы остановиться, стал очень важным.

Боже, этот дом был выгребной ямой.

Сначала я извинялась перед ребятами. Трудно было поспевать по дому, особенно если вы не привыкли к нему. Клатч все еще не мог нормально передвигаться, а им и так приходилось иметь дело со всей этой драмой.

Да, после пяти ночей здесь я могла официально назвать это дерьмом в качестве оправдания. Конечно, им приходилось шевелиться из‑за Картеля. А это значило держать ухо в остро на все подозрительное (ничего) и скулить (бесконечно). Я знала, что Хантер и Скид выполняли поручения Бёрка, и знала, что Грасс тоже выполнял какую‑то работу... Но, насколько я могла судить, их основным занятием было просмотр порно.