Так что, дорогой читатель, имей все это в виду!

Действие первой повести «Из глубин древности» происходит больше 150 миллионов лет назад около Зольнхофена и Айхштета в нынешней Баварии, в верхнем юрском периоде мезозоя. Тогда эта местность выглядела иначе: там был морской берег с многочисленными лагунами и зелеными островами из тайнобрачных и голосеменных растений, прежде всего папоротников, саговников и хвойных. Покрытосеменных (цветковых) растений тогда еще не существовало. В ту пору в здешнем море осаждался тонкий шлам, который по прошествии долгих эпох превратился во всемирно известный литографский камень. Его добывали в окрестностях Зольнхофена и Айхштета.

Но не только литографский камень отменного качества прославил два местечка в Баварии. Это сделали окаменелости, найденные при его добывании и вызвавшие изумление не только у рабочих, но и у специалистов. Помимо чисто морских обитателей (различных кораллов, медуз, моллюсков, головоногих, рыб, ракообразных, ящеров и черепах) здесь обнаружили и много останков сухопутных животных, унесенных в воду ветром или же смытых с берега волнами. Но к наиважнейшим и интереснейшим находкам из всех, которые вообще были здесь сделаны, относятся многочисленные скелеты крылатых ящеров родов Pterodactylus и Rhamphorhynchus, скелет мелкого динозавра рода Compsognathus и, наконец, два скелета древнейших первоптиц родов Archaeopteryx и Archaeornis.

Крылатые ящеры, когда-то жившие там в стаях, относятся к самым удивительнейшим из когда-либо существовавших созданий. Это были отлично приспособленные к полету рептилии. Они имели полые кости, а передние конечности превратились в летательный аппарат. Здесь обитали преимущественно две их категории: птеродактили и рамфоринхи. Величина птеродактилей изменялась в зависимости от видовой принадлежности; самые мелкие были размером с воробья, самые крупные — с ястреба. Кожу имели сморщенную, без чешуи. Питались они в основном мелкими рыбешками, чаще всего из рода Leptolepis. По-видимому, птеродактили жили стаями и были дневными хищниками. Рамфоринхи отличались от них длинных хвостом, более длинными и узкими крыльями и большим черепом. Останками зольнхофенских и айхштетских летающих ящеров можно полюбоваться почти во всех больших палеонтологических коллекциях. Зато хорошо сохранившийся скелет маленького хищного динозавра рода Compsognathu, во взрослом состоянии бывшего размером всего лишь с кошку, оказался уникальной находкой. Его обнаружили в Яхенхаузене, к востоку от Айхштета.

Однако наиважнейшими находками являются оба скелета первоптиц. Их история любопытна. Кости первой из них, относящейся к роду археоптерикс, обнаружили в 1861 году в Зольнхофене. Владельцем останков удивительного существа, похожего на пернатое пресмыкающееся, стал зольнхофенский доктор Эрнест Хаберлейн. Поскольку он не был ни просвещенным человеком, ни коллекционером, но зато обладал хорошим коммерческим чутьем, то сразу же предложил продать археоптерикса. И хотел за него весьма немало! Он запросил за окаменелость 14000 марок и именно за эту цену продал ее лондонскому музею. В Лондоне эти редкостные останки подробно изучил сэр Ричард Оуэн и назвал существо Archaeopteryx lithographica macrura, т. е. «первоптица литографская длиннохвостая».

Немецкие палеонтологи пребывали в горе — редкостная единичная находка была навеки потеряна для отечественной науки. Поэтому их сильно взволновало пришедшее 16 лет спустя известие о том, что в Айхштете нашли другой скелет первоптицы, гораздо лучший и в большей сохранности, чем первый. Тем временем сын доктора Хаберлейна разыскал новые останки первоптицы и, как сделал его отец, тут же собирался их продать. Ничуть не смущаясь, он назначил цену за первоптицу в комплекте с кучей обычных и испорченных окаменелостей в размере 36000 марок. Сумма эта по тогдашним временам была огромной. И, конечно, эта первоптица однажды «улетела» бы из Германии, если бы в последний момент ее не купил по сниженной цене в 20000 марок В. фон Сименс, который за те же деньги продал ее прусскому двору. Оттуда окаменелость передали для исследований и хранения в Берлинский музей, где Дэймс подробно описал ее и дал ей имя Archaeopteryx siemensi. Однако позже югославский палеонтолог Бронислав Петрониевич доказал, что берлинская первоптица относится к иному роду, нежели лондонская, и потому обозначил ее новым родовым названием Archaeornis, используемым и поныне.

В истории естественных наук находки этих верхнеюрских первоптиц сыграли значительную роль. Я должен также заметить, что время обнаружения первой из них (1861) совпало с первым выступлением Чарльза Дарвина, ведь как раз за два года до этого события он опубликовал свой знаменитый труд «О происхождении видов» (1859), которым заложил первые прочные и документированные основы учения об эволюции. Нужно припомнить и тот факт, что ученые того времени не осмелились сразу принять эту точку зрения. Большинство из них растерянно выжидало, некоторые вообще отвергли новую теорию. Лишь малая часть тогдашних естествоведов осознала, что этой книгой Дарвин создал новые и правильные устои для мышления и исследований в области естествознания.

И в это время научной неуверенности и выжидания в 1861 году пришло поразительное известие о том, что в верхнеюрских известняках Зольнхофена были обнаружены удивительные останки животного, подобного рептилии, но имеющего перья и крылья как у птицы. Однако никто не стал рассматривать найденную окаменелость с точки зрения нового учения Дарвина, а между тем она являлась лучшим его подтверждением. Для приверженцев дарвиновой теории останки первоптицы из Зольнхофена представляли собой явное доказательство признанного и поддерживаемого ими учения, ведь они видели в этом некую переходную форму от рептилий к птицам; сожалели только о том, что столь важное в эволюционном плане создание попало в руки ученых в неполном виде — без головы и шеи.

Противники эволюционной теории о развитии простейших форм жизни в более сложные и совершенные, всегда с полным правом отрицавшие значение находки из Зольнхофена в качестве переходного звена между рептилиями и птицами, разом умолкли, когда 16 лет позже была обнаружена айхштетская первоптица. В этот раз останки хорошо сохранились — вместе с головой и шеей, кости лежали в положенных местах и прекрасно различимые распущенные перья неопровержимо указывали на птичьи черты этого загадочного создания. Тогда же возник и слух, что, дескать, зольнхофенский экземпляр был искусно изготовлен с помощью специальных инструментов и потом дорого продан как удачная палеонтологическая подделка.

Значение этих верхнеюрских первоптиц уже многократно разъяснялось. Совокупность признаков скелета заставляет нас отнести их к птицам, но одновременно ряд других особенностей показывает необычайно низкую эволюционную ступень в рамках указанного класса позвоночных. Хотя палеонтологи еще задолго до этого предполагали, что птицы произошли от пресмыкающихся, но лишь эти находки предоставили неоспоримое доказательство данной гипотезы. О путях, которыми эволюция направляла наиболее вероятные группы сухопутных рептилий с конца палеозоя и с самого начала мезозоя, чтобы создать из них археоптерикса и археорниса, до сих пор очень мало известно. Зубастые первоптицы величиной чуть больше голубя обитали в цикадовых и араукариевых рощах вблизи прибрежных лагун. А как они жили и в соседстве с какими созданиями, ты узнал из моего рассказа, дорогой читатель.

Прежде чем закончить свое примечание к повести «Из глубин древности», хотелось бы ознакомить тебя, дорогой читатель, с еще одним интересным фактом. Я лишь мимоходом упомянул кистеперых рыб рода Undina. Да, это название промелькнуло в повести совсем незаметно, оно не могло разъяснить тебе их роль в процессе возникновения более развитых классов позвоночных, также ты не узнал об удивительном, поистине сенсационном зоологическом открытии, взбудоражившем не только специалистов, но и широкую общественность. Поэтому, пользуясь случаем, я расскажу тебе о кистеперых рыбах вообще и немного о недавней сенсации.