– Я уже сказал, что не знал, замужем ли она была или нет, я просто заглянул ей в голову, чтобы убедиться, что ее влечет ко мне, и все. И это правда, но на самом деле, я был не в состоянии погрузиться глубже. Я был настолько не в себе, что даже не уверен, что почуял бы, что она была замужем. Я имею в виду, возможно, одна из других девушек должна была что-то сказать, не так ли? Если так, то я зашел слишком далеко, чтобы понять это.

Бэзил заерзал у нее за спиной, и Шерри, оглянувшись через плечо, увидела, что он нахмурился. – Наночастицы очистили бы тебя относительно быстро. Ты сказал, что сидел с ними, пока они не ушли. К тому времени у тебя должна была проясниться голова и ... о, – закончил он со вздохом.

– Что «О»?– спросила Шерри, нахмурившись и повернувшись к отцу.

– Бэзил просто прочел мои мысли, – объяснил ей Александр, – и обнаружил, что, как я уже сказал, мы покупали это в пакетах. Почти каждый вечер у нас на заднем сиденье машины стоял холодильник с пакетами, и мы извинялись, говоря, что собираемся отлить, но вместо того, чтобы пойти в туалет, выскальзывали оттуда, чтобы отсосать еще один-три пакета. Мы делали это каждый раз, когда наш кайф проявлял малейшие признаки истощения.

– Ты был под кайфом? – уточнила Шерри.

Он кивнул. – По правде говоря, если бы твоя мать не была такой очаровательной, я не уверен, что узнал бы ее в приемном покое. Я не помнил большинство женщин, с которыми спал в то время.

Шерри закусила губу. То, что он был не в себе, не оправдывало того, что он сделал, но, конечно, это были смягчающие обстоятельства? Может быть?

– Я сказал тебе это не для оправдания своих поступков. Нахождение в таком состоянии не снимает с меня ответственности за свои действия. Я сам решил находиться в таком состоянии, уйдя из дома и сделав именно то, что сказал мой отец, причиняя кому-то боль, – тихо сказал Александр, – я узнал об этом только два месяца спустя. И когда понял ... ну, это был сигналом к пробуждению. Я не прикасался к смешанной крови с того дня, как увидел, как твою мать везут в больницу.

– Шерри сказала, что с тех пор ты также ни с кем не встречался, – сказал Бэзил, и это прозвучало как вопрос.

Александр кивнул. – Это было не так ... ну, я просто посвящал все свое время Шерри, и у меня не было времени на женщин, – он перевел взгляд на Шерри и шагнул вперед, чтобы ухватиться за прутья, – так что, как видишь, я действительно заслужил свое наказание. И все будет не так уж и плохо. Мне было всего девятнадцать, и я все еще молод, поэтому быстро поправляюсь. Все закончится в мгновение ока, – сказал он с напускной бравадой.

Выражение его лица стало серьезным, и он добавил: – Только... Ты – моя дочь. Я люблю тебя, Шерри, и люблю с той минуты, как увидел твое морщинистое красное личико в больнице. Надеюсь, ты простишь меня за то, что я сделал с тобой и твоей матерью. Я хочу продолжать быть частью твоей жизни.

У нее был отец. Тот, кто всегда был рядом и всегда будет рядом, поняла Шерри. Слезы застилали ее глаза, она начала кивать, а затем резко повернула голову на звук открывающейся двери. Люциан вошел в холл, Мортимер следовал за ним по пятам. Ее десять минут прошли.

Повернувшись к отцу, она потянулась через решетку, чтобы сжать его руку, и выпалила: – Я тоже тебя люблю, – и повернулась, чтобы пройти мимо Люциана и Мортимера, опустив голову, чтобы они не видели ее слез.

Она не замедлила шаг, пока не оказалась снаружи здания, а затем развернулась, чтобы схватить Бэзила за переднюю часть рубашки и спросила: – Он лгал, когда говорил, что все закончится в мгновение ока, не так ли?

Бэзил поморщился. – Боюсь, что так. Несмотря на то, что ему было всего девятнадцать, требуется время для исцеления каждого... э ... круга наказания, – закончил он, наконец.

– Тогда ты должен сделать для меня две вещи, – твердо сказала Шерри.

– Какие именно вещи? – осторожно уточнил он.

– Ты должен принести мне пару пакетиков смеси крови с черного рынка, возможно, крови того, кто принимал морфий. И ты должен отвести меня к нему прямо перед наказанием, я имею непосредственно перед этим.

– Милая, – вздохнул Бэзил. – Наночастицы удалят морфий из его организма задолго до того, как наказание закончится.

– Может, и так, а может, и нет. Если наночастицы заняты его лечением, они могут оставить морфий до тех пор, пока не закончат свое дело, – заметила она, и когда он сделал паузу, чтобы обдумать это, Шерри добавила: – И это лучше, чем ничего не делать.

Некоторое время он молча смотрел на нее, потом вздохнул и кивнул. – Хорошо.

– Неужели? – удивленно спросила она.

Бэзил кивнул. – Я люблю тебя, Шерри. И я не хочу видеть тебя несчастной или обеспокоенной наказанием твоего отца, так что если это успокоит тебя, я сделаю это.

– Ты действительно думаешь, что это не сработает? – спросила она со вздохом.

– Не знаю, – серьезно признался он, и она ему поверила.

«Что означало, что это может сработать», – с надеждой подумала Шерри, а затем позволила себе переключиться на то, что вытесняло беспокойство за отца: – Ты сказал во внедорожнике, а потом еще раз повторил, что любишь меня? Ты серьезно?

– Да, – просто ответил он с уверенным выражением лица.

– Но мы не так давно знаем друг друга.

– Значит, ты не это имела в виду, когда сказала, что любишь меня? – с беспокойством перебил ее Бэзил.

– О конечно, именно это, – заверила она его, скользнув в его объятия. – Я поняла это, когда была у Лео. Ты идеально мне подходишь, Бэзил. Ты – нежная душа с большой одаривающей любовью. Ты добрый и у тебя отличное чувство юмора. Я никогда ни с кем так не улыбалась, и не радовалась, как с тобой... – Она беспомощно пожала плечами. – Я счастлива с тобой. Я не чувствую тревоги или беспокойства. Мне не нужно редактировать то, что я говорю или думаю, боясь, того что ты будешь думать обо мне. Я могу быть сама собой и знать, что тебе этого достаточно.

– Этого более чем достаточно, – заверил ее Бэзил и наклонился, чтобы поцеловать, но она остановила его, зажав ему рот рукой.

Изогнув одну бровь, Шерри спросила: – Разве ты не собираешься рассказать мне, почему ты любишь меня?

Выпрямившись, он кивнул, взял ее за руку и пошел через двор.

– Куда мы идем? – удивленно спросила она.

– Куда-нибудь, где мы сможем поговорить, – объявил Бэзил, переходя на бег, и через несколько мгновений он уже провел ее через французские двери в нечто среднее между кабинетом и библиотекой.

– Чей это кабинет?.. – Ее вопрос закончился испуганным вздохом, когда Бэзил внезапно притянул ее к себе и поцеловал. Шерри заколебалась, но потом обняла его и поцеловала в ответ, прижимаясь к нему всем телом.

Когда он прервал поцелуй, прикусив ее ухо, чтобы сказать «мозг», она моргнула и отшатнулась в шоке.

– Что?

– Я люблю твой мозг, – объяснил он, – тебе же нужен был список того, что я люблю в тебе, и это одно из качеств. Мне нравится, как ты думаешь.

– О, – сказала она с облегчением, – на минуту я подумала, что мы перешли из ночи страха в Зомбиленд.

– Что? – спросил он с недоумением, видимо, не понимая ее ассоциации.

– Ничего, – сказала она и улыбнулась. – Мне тоже нравится, как ты думаешь.

– М-м-м. – Бэзил притянул ее к себе и наклонился, чтобы поцеловать в шею. – Мне нравится твое чувство юмора. И ты заставляешь меня смеяться больше, чем когда-либо прежде.

– Это мило, – выдохнула Шерри, откидывая голову в сторону, когда его губы скользнули вниз по ее шее и по краю футболки, которую она надела этим утром.

– И я думаю, что ты добрая, – сказал он ей, оттягивая вырез вниз, чтобы провести языком по верху ее лифчика. – И умеешь прощать. Мне это тоже нравится в тебе, – добавил он, взяв чашечку лифчика за край и потянув ее вниз, чтобы освободить ее грудь, – и я люблю твои соски, – пробормотал он, даже когда взял один, посасывая его между зубами.

Шерри застонала и схватила его за голову и плечо, когда он облизал и начал сосать ее.