Настроение зрителей дефиле улучшилось прямо на глазах. Чего нельзя было сказать про Витю. Он понял, что совершил фатальную ошибку и резанул лишнего. Но распарывать заново шинель и все перешивать, вставляя клинья, ему очень не хотелось. Дабы вернуть возможность относительно нормального передвижения, Витя решил отрезать нижнюю часть шинели, тем самым увеличив свободное пространство для движения ног.

         Так как курсант Копыто сначала делал, а потом думал…или вообще не думал, то он взял ножницы и быстренько отхватил подол шинели. А раз он это сделал на глазок, то получилось, естественно, совсем неровно.

Витя опять напялил многострадальную шинель. Встал перед зеркалом, скорчил недовольную гримасу и снова взялся за ножницы.

         Отрезал. Надел. Посмотрел. Опять неровно. Снял. Снова отрезал…

Процесс продолжался долго. Длина шинели неуклонно сокращалась. Получавшиеся результаты Виктора  все равно не устраивали.

         Так как ножницы в казарме были одни на всю роту, вокруг Копыто скопилось большое число курсантов, занявших очередь на право воспользоваться ими. А Витя все кромсал и кромсал несчастную шинель. Наконец Лелик Пономарев не выдержал.

– Копыто! Чего ты шинкуешь шинель, как лапшу нарезаешь. Возьми кусочек мыла, проведи прямую линию и отрежь сколько надо. Утомил уже! Ты, что капусту солишь? Строгаешь и строгаешь!

           Витя посмотрел на Лелика, как глубоко верующий человек смотрит на великое божество, и побежал за мылом. В результате, где-то с третьего раза он наконец провел относительно ровную линию и отрезал последний кусок от нижнего края куцей шинели.

На выходе всех вышеперечисленных действий Витя получил нечто похожее на удлиненный и зауженный пиджак, у которого боковые внутренние карманы торчали ниже полы шинели на целый сантиметр. А сами полы шинели были выше уровня колен Виктора и напоминали миниюбку притом, что по Уставу длина шинели должна находиться в границах от 28 до 32 см  до уровня земли.

            При построении на ужин Копыто старательно прятался за спинами более высоких курсантов, стараясь не попасть на глаза командиру роты. Но не тут-то было.

Капитан Хорошевский зорким взглядом вычленил из толпы курсантов семенящие коленки бойца и выдернул Копыто из строя. То, что он увидел, привело офицера в ужас. Потом в ярость.

Что сказал, а точнее, проорал командир 4-й роты, я скромно опущу – из опасения, что повесть может попасть в руки несовершеннолетнего читателя. Но мы были в шоке, хотя удивить нас было достаточно трудно, поверьте. Так витиевато, красноречиво и смачно капитан Хорошевский еще не выражался.

           Ротный двумя сильными движениями распустил Виткину шинель по свежезашитым швам от подола до подмышек и приказал восстановить ее первоначально девственное состояние.

           Ссутулившийся и глубоко несчастный Витя сидел в бытовой комнате всю ночь, старательно вставляя ранее вырезанные клинья в распотрошенную шинель.

На утреннем подъеме, сверкая воспаленными глазами и устало свесив бессчетно раз уколотые иголкой руки, Копыто представил на всеобщий суд нечто кривобокое и косоперетянутое, абсолютно бесформенное, что совсем не годилось для повседневной носки.

Старшина роты Игорь Мерзлов, посмотрев на форменное безобразие, укоризненно покачал головой, для приличия еще немного пожурив неразумного Копыто, пожалел бестолкового курсанта. Покопавшись в бездонных запасниках ротной каптерки, старшина нашел относительно новую шинельку, оставшуюся от предыдущего выпуска. Счастью и благодарности Виктора не было предела.

        Уже во время службы, непосредственно на аэродроме, мы всегда носили комбинезоны и куртки:  удобную и практичную специальную одежду из другого времени, из другой эпохи, в которой было абсолютно комфортно, на зависть всем остальным родам войск, особенно –  сухопутным.

20. Неуловимый хлястик

           А дальше началось непонятное. Буквально, на второй день у нескольких ребят из нашей роты во время плановых занятий в главном учебном корпусе прямо из раздевалки пропали хлястики с шинелей. Кому они понадобились, непонятно?! Ведь у каждого курсанта на новеньких шинелях эта часть армейского туалета присутствовала изначально. Тем не менее, факт –  пропали.

         На следующий день бесследно исчезло еще пару хлястиков.

Это был толчок для начала необратимой цепной реакции, которая мгновенно приняла лавинообразный характер …и понеслось, как будто прорвало плотину. Хлястики пропадали везде и повсеместно. В учебных корпусах и в расположении роты. В медсанчасти, в курсантской столовой и даже в городе на танцах… Испарялись везде и всюду, где возникала необходимость снять шинель и выпустить ее из вида хотя бы на мгновение.

            Самое смешное и обидное, что ничего не помогало. Никакие ухищрения не давали гарантированных результатов сохранности хлястика. Бывало, пришьешь хлястик к шинели суровыми нитками в три, а то и в четыре слоя, так его срежут вместе с пуговицами и с суровыми нитками. Закрутишь пуговицы, которые держать хлястик, авиационной контровочной проволокой диаметром 0,7 миллиметра, вырвут прямо с кусками войлока.

Зайдя в роту и бросив шинель на табуретку непосредственно у тумбочки дневального, чтобы молниеносно посетить туалет, оставались без хлястиков. Возвращаешься. Бежишь. Торопишься, на ходу застегивая ширинку… а хлястика на шинели уже нет. И не просто нет, а как будто и не бывало никогда.

        И что характерно, в целой роте из 144 курсантов нет ни одного свидетеля, кто бы видел, что к твоей шинельке хоть кто-нибудь не то что прикасался, а хотя бы приблизился! Фантастика! Мистика! Но факт оставался фактом.

Хлястики стали расходным материалом в прямом смысле этого слова. Вот тут то я и вспомнил дорогого зёму самыми добрыми словами. Ибо, когда я лишился «родного» хлястика, у меня оказалось в запасе еще два.

          В результате активной и плодотворной деятельности неизвестных злоумышленников половина 4-й роты напоминала «временно беременных». Лишенные хлястиков шинели смешно топорщились во все стороны. А курсанты, которые не смогли обеспечить сохранность остродефицитного предмета одежды, напоминали по объему небезызвестную куклу «баба на чайник».

           Чтобы спасти хлястик от запланированного похищения, а себя – от гарантированных насмешек окружающих, приходилось самому же снимать личный хлястик, оставляя шинель в раздевалке. Сам хлястик для сохранности клался под подушку или под матрас. Или же ночевал в полевой сумке, надетой на боковую спинку металлической кровати.

Однажды посреди зимней уральской ночи 4-ю роту поднял по «тревоге» командир батальона полковник Серов. Комбат решил бороться с поголовной пропажей хлястиков суровыми административными мерами. Было приказано построиться в центральном коридоре с шинелями в руках и повесить на них «заныканные по сусекам» хлястики.

Построились. Повесили. Полковник Серов обошел всех и скрупулезно проверил наличие хлястика на шинели у каждого курсанта. Все 144 хлястика были в наличии. Удовлетворенный комбат подал команду «Отбой» и отправился в следующую роту вверенного ему учебного батальона, наводить порядок с хлястиками там.