Матери были разные. Ярл, невзлюбил меня сразу, но матушка была добрая. Хоть и зачали

меня силой, но все же я был ей сыном. Кстати, отец купил ее где-то в этих местах. Она

кормила меня остатками пищи с его стола и иногда, когда ярла подолгу не было, позволяла спать с собой в обнимку…

Кеннет взгрустнул мельком.

- Почему была? – спросила Уна.

- Умерла. Отец убил в пьяном бреду. Такое у северян в порядке вещей. Она была не

единственно женой и не самой любимой. А нрав имела стойкий. Я пытался мстить и даже

выбил ярлу глаз. Он хоть и гнида, но вину чувствовал. Убивать меня не стали, но били

долго.

- Тебя не сильно жалели, – заметил Арон.

- А я о чем? Благо, что на то время стояла весна, хоть и северная. И убежав от сородичей в

сотый раз я смог худо-бедно подлечиться. Но за весной и летом неизменно следуют дожди

и зимы. Хоть я и обладал огромными знаниями, но все же был ребенком и не успел

подготовиться. К тому же, меня все еще искали, а это не позволяло осесть на одном месте.

Приняв единственно верное решение, я решил убраться подальше. Забрался тайком в

большой ярик на пристани и там спрятался.

Уна рассказала мне о твоем чудесном воскрешении и нескольких месяцах небытия до

этого. Примерно в то время мне было уже десять. Я, как и ты, был присмерти. Сказалось

долгое пребывание на морозе, под лавкой ярика. Нашли меня не сразу, еще пара часов и

было бы поздно. Вот тогда-то мы с тобой и встретились, Арон. Помнишь, я говорил тебе, что ничто в этом мире не пропадает бесследно?

Арон вздрогнул. Этого обстоятельства знать никто не мог. Арон никому кроме Эсхила об

этом не рассказывал.

- Тогда личность Кеннета отошла на второй план. Он лежал в бреду, а сущность Олафа на

время высвободилась…. Я тогда чудом не отморозил пальцы. Но меня выходили. Старый

ярл соседнего селения был мудр, в меру добр, и не проявлял попусту своей жестокости.

Он сразу понял кто я есть и что я сделал. На счастье он имел с отцом старые счеты и

обратно меня не выдал. Позже я сполна отплатил ему. Уцелевшие пальцы крепко сжимали

кузнечный молот. Кстати, именно тогда я выковал свой топор. Метеорит упал в долину

очень кстати. Это было своего рода знамением.

- Невеселый рассказ, – заметил Арон.

- Хорошо, что хуже не было, – вздохнул Кеннет.

- Так что же было дальше? - увлеклась рассказом Уна. Видимо этого она еще не слышала.

- Однажды утром, когда я спал в кузнице, к берегу причалил корабль. Это были купцы, откуда бы вы думали? Из этих самых мест. Они говорили на своем языке, но понимал я их

замечательно. За бочонком медовухи купцы с упоением рассказывали о своей родине. Тут

то я и распрощался со своими иллюзиями окончательно. Они стали теперь реальностью.

Жить двумя жизнями становилось бременем, и при том, невыносимым. Я понял, что место

мое здесь. Тем более что в родных краях меня ничто не держало.

Он грустно окинул взглядом Арона.

- Твоя судьба – это твоя судьба – сказал он. – У тебя теперь был Эсхил, и я особо не

беспокоился. Но чувства, что я когда-то испытывал к твоей матери, захлестнули меня с

невероятной силой. Я отчетливо понимал, что на это уйдет время. Но, она, по сути, бессмертна. Мы принадлежим к разным мирам, мне было десять, и я теперь иначе

выглядел…. Но не смотря на все это, я во что бы то ни стало решил отыскать ее.

Купцы, конечно же отказались брать с собой странного мальчишку, знающего их язык, и

живущего в кузнице. Но он как могли поделились координатами. Мне нарисовали на

куске кожи приблизительную карту побережья, вдоль которого ходили морские караваны.

Помогло это мало, и почти год у меня ушел на составление карты. Я помнил ее очертания,

но при элементарном отсутствии бумаги и чернил это длилось мучительно долго. Я

наблюдал за звездами по ночам, чтобы как можно точнее определиться со своим

местоположением.

Когда я искал место, где разбить свой звездный корабль, запоминать местность цели не

было. Эта планета не была первой, но, должна была стать для меня последней. Чтобы

попасть на материк, мне нужно было приложить немало усилий. Главная беда

заключалась в том, что кораблями, которые смогли бы осилить этот путь, владел только

один человек. Жестокий, своенравный ярл - мой отец.

На подготовку детального плана и развитие своего тела ушло коло пяти лет. К

шестнадцати годам я уже был выше и сильнее любого воина в деревне. Тренируясь сам я

поднимал и их боевые умения. Я рассчитывал на то, что они помогут мне. Но к тому

времени старый ярл умер, а с новым отношения не сложились. Все же, я был чужаком для

них.

- А как ты снова попал к братьям? Тебя поймали?

- Черта с два бы они меня поймали! Это случилось по своей воле. Когда мне исполнилось

семнадцать, и по рекам поплыл лед, я вернулся в родные места. Я от души померялся

силами и проверил свои навыки на чужих шкурах. Но, гонора было много, а сил ребятам

не доставало. Пришлось позволить братьям себя поймать. Узнали меня тоже не сразу, так

что и подсказать тоже пришлось.

Потом план дал небольшую трещину: пришлось пожертвовать ребрами, которые мне тут

же сломал отец. Но дальше все пошло как по маслу. В это время года наш вождь выходил

в море, чтобы попасть на материк. Там он выгодно продавал пленников, как рабов, закупал заморский товар, и молоденьких женщин. Шамана я заранее предупредил и дал

приличный кошель денег, чтобы его не посетила мысль рассказать все ярлу. Он спрятал на

драккаре кое какие пожитки и мой топор. А потом, ссылаясь на духов, убедил отца меня

продать. Ярл жесток, но деньги любит больше жизни. В общем, заковав меня в колодки, отец решил кем мне дальше быть. Теперь все шло как задумано. Осталось только доплыть.

- И где же сейчас твой отец? Разведчики говорили только о братьях, – уточнил Арон.

- В море. Я видел, как он упал за борт. Искать его не стали, да и бесполезно это. Не

следовало в шторм столько пить. Ой и не хороший был человек…

Кеннет поморщился и промочил горло молоком из кувшина.

- Ну, а дальше дело было за малым. Даже рассказывать не интересно. Я освободился от

колодок, немножечко пошумел, освободив для верности еще несколько человек. Не

люблю рабство в любом его проявлении… Потом отыскал в суматохе свои пожитки и

сошел на берег. К сожалению, оказалось, что, со сломанными ребрами далеко не уйти.

Плавание было долгим, срастись из-за ежедневной гребли им никак не удавалось.

Удивительно, как я легкие не проколол. Стало совсем худо. Это ставило под угрозу всю

затею, а цель была так близка. Я слишком много думал о твоей матери и слишком мало о

своем израненном теле.

Пока братья носились по округе в поисках других рабов, я отъедался в таверне и ждал. В

море плохо кормили. Можно сказать, что мне повезло. Хозяин таверны, бывший коновал, он хорошо промыл раны. Наложил тугую повязку на ребра. Над кухней есть небольшой

чердак, там я и схоронился. Проспал примерно сутки. Шаман, хоть и укурок конченый, но

оказался человеком добрым. Вместе с моими вещами он спрятал на драккаре и пол

кошеля монет, из тех, что я ему дал за молчание. Так что немного золота, серебра и меди у

меня было. Без еды и питья не остался.

В своих снах я видел обрывки тех событий что с тобой происходили. И знал, что дом твой

сгорел. Так же знал, что ты теперь знаком с матерью. Однако видения эти приходили в те

моменты, когда меня одолевали болезни или раны были тяжелыми. Так что, картина была

не полной. Я планировал отлежаться до тех пор, пока братья мои не уплывут, поправить

немного здоровье и купить лошадь. Люди в этих местах знали и про белые горы, и про

чертовы скалы. А значит, сами того не желая, братья доставили меня в нужное место.