– А мне все равно. Я хочу эту девку и я ее добуду! – прогрохотал Тагар и, грубо оттолкнув сестру, направился в направлении кибитки цыганского барона.

– Страдать будешь, да и только, – пожала плачами Злата, смотря ему вслед.

Взобравшись в кибитку, Машенька отметила, что Шаниты нет. Устало сев на цветастое одеяло, кинутое сбоку, девушка глубоко вздохнула, положив руку на выступающий живот. В ее мыслях опять появился образ молодого красивого офицера, который когда-то обещал ей счастливое будущее. Несмотря на предательство Чемесова, Машенька до сих пор любила Григория, хотя и чувствовала неистовую обиду на него. Малыша же, живущего под сердцем девушка уже обожала и считала, что дитя неповинно в дурных поступках своего отца.

За минувшие, тревожные и трудные для нее месяцы, Маша сильно изменилась. Она стала более сдержанной, печальной, молчаливой. Она словно стремительно повзрослела и вышла из того наивного юного дурмана, который присущ весьма молодым и порывистым натурам. Все драматичные события, которые уже произошли в ее жизни, преждевременная смерть родных людей, тягостные условия жизни у цыган, ежедневные мысли о туманном, тревожном будущем вместе с малышом, которого она должна была скоро родить, накладывали мрачный след на ее нежную, юную, израненную душу.

Так и сидя на одеяле, через некоторое время Маша ощутила, что боли внизу живота, мучающие ее с утра стали более ощутимыми и менее терпимыми. Она не понимала, отчего так жутко тянет внизу живота, ибо до родов был еще целый месяц. Не понимая, что происходит, девушка неосознанно поджала ножки к животу, так боль чувствовалось меньше, и, чуть выглядывая в окно на тряпичной стене кибитки, напряженным взором смотрела наружу, ожидая возвращения Шаниты. Цыганка вернулась из соседней деревни только через час и, проворно взобравшись в свою кибитку, улыбнулась девушке.

– Вот, купила тебе новые сапожки, дочка. А то твои летние ботиночки, совсем худые, – произнесла заботливо Шанита, но увидев слезы на лице Маши, она озабоченно спросила. – Что с тобой?

– Матушка, у меня живот болит. Да так сильно, что мочи нет терпеть, – пролепетала Машенька. – И я еще описалась нечаянно. Хотела убрать, а встать не могу, так больно.

Нахмурившись, Шанита проворно задрала юбку девушки и, ощупав ее живот, невольно спросила:

– И давно у тебя болит?

– С утра, матушка, – пролепетала Маша, застонав от очередного приступа боли.

– У тебя вышла вода, дочка. Ты рожаешь.

– Но ведь срок только в декабре, – опешила Маша.

– Бывает и раньше срока, – объяснила цыганка. – Ты сядь на корточки или колени, так тебе легче будет. Только между ног не дави, а то детятко помнешь.

– Я так боюсь, матушка.

– Не бойся. Я сейчас за Розой сбегаю, она у всех цыганок в таборе роды принимает.

Роды были тяжелыми и долгими. Лишь на следующее утро, ближе к обеду, Машенька разродилась пухлым мальчиком. Все это время, повитуха Роза ни на миг не оставляла девушку, говоря, что делать и какую лучше принять позу. Шанита также находилась рядом и гладила Машу по голове или держала за руку. Девушка старалась не кричать и протяжно глухо стонала, при постоянных сильных спазмах, которые причиняли ей яростную боль. Около одиннадцати утра, обессилевшая, едва увидев кричащего, красного от натуги младенца, Машенька откинулась без сил на подушку, ощущая, что все, наконец, кончилось. Роза, очистила руками ее чрево от последа, но девушка этого уже не осознавала, ибо, дыхание еле теплилось в ней.

Потеряв много крови и сил, Маша несколько часов лежала в обморочном состоянии. Затем в течение суток, Шанита отпаивала ее какой-то горькой настойкой и ласково просила:

– Пей, доченька, а то помрешь. Крови больно много было.

Лишь к вечеру следующего дня Маша почувствовала себя лучше. Едва она открыла утомленно глаза, как увидела над собой, склонившуюся Шаниту, с голым малышом на руках, который недовольно попискивал.

– Что болит, дочка? – обеспокоенно спросила цыганка, увидев осознанный взор девушки.

– Почти не болит ничего. Только живот чуть тянет.

– Это пройдет. Роза сказала, что пару дней живот может ныть, оттого, что роды были трудными. Ты ведь еще молоденькая, дочка, и рожать то тебе еще рано. Надо было бы погодить пару-тройку лет, все бы легче было дитя родить. Так, теперь, уж ничего не поделаешь, все уж и так случилось. – Шанита улыбнулась и протянула младенца матери. – Вот, твой сын. Покорми его.

– Но, у меня нет молока, – пролепетала Маша, привстав на локте и беря голенького мальчика из рук цыганки.

– К груди-то приложи его, – велела ласково Шанита. Цыганка помогла спустить сорочку с плеча девушки и, Маша, положив младенца на согнутую в локте руку, осторожно прижала личико малыша к своей небольшой потяжелевшей от немногочисленного молока груди. Маленький кричащий ротик, сам отыскав ее сосок, нетерпеливо впился розовыми губками в благоухающий сосуд матери. Ласково смотря на сына, Машенька ощущала, как ее сердечко наполняется безграничной любовью к этому маленькому созданию, которое сейчас жадно чмокало у ее груди. На миг девушка оторвала свой взор от дитя и посмотрела на цыганку, которая как-то довольно и с улыбкой взирала на них.

– Я так благодарна Вам, матушка. Вы столько делаете для меня. Вот и еще одну жизнь Вы спасли, и не дали ей погибнуть. Мы с сыном не выжили бы без вас.

– Перестань, дочка, – отмахнулась Шанита. – Мне эти хлопоты в радость. Может, ты поесть хочешь?

– Да, наверное, – кивнула Маша, вновь с благоговением смотря на темноволосую головку малыша, который, уже перестав сосать молоко, прикрыв глазки, сладко спал.

– Как назовешь-то молодца? – спросила цыганка.

– Андреем. Мне всегда нравилось это имя. Так звали моего дедушку…

Москва, Ильинская улица,

1791 год, Июнь

Машенька опять была здесь, в этом городе, в котором когда-то давно, в детстве, проводила беззаботные летние месяцы в кругу семьи. В воздухе московских улиц слышались гул голосов и оклики многочисленных прохожих, ржание лошадей, перестук колес золоченых, богато украшенных карет и крики мужиков “поберегись” с крестьянских возов и телег. Маша с интересом оглядывала знакомые места и проулки, передвигаясь между домами. Длинная цветастая юбка, босые пыльные ноги, легкая белая кофточка, широкий красный платок, чуть волнистые темные распущенные волосы делали девушку похожей на цыганку. Она шла со Златой и Рубиной, молодыми девушками-цыганками, с которыми обычно ходила добывать деньги. Сегодня девушкам повезло – на одном из рынков, за песни и зажигательные танцы, им в подол накидали много серебра. Оттого они уже направлялись на окраину города в табор, довольные и веселые, предчувствуя похвалу вожака Баро.

Два дня назад табор остановился в предместьях Москвы, намереваясь задержаться здесь на несколько месяцев. В этом крупном богатом городе, который некогда был столицей Государства Российского, цыгане намеревались с лихвой подзаработать денег балаганными представлениями, продажей лошадей, гаданием и воровством, дабы потом холодную зиму безбедно пережидать на юге страны.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.