- Так, может, он приехал из Минска по поручению? Ну, например, областного комитета партии либо министерства?
- Нет, - уверенно разъяснил Андрей Степанович. - Приехал, как говорится, по собственному желанию. Посмотреть то, другое и посоветоваться с тобой.
- Ну что ж. Покуда Таиса занята на ферме, давай поищем этого товарища генерала. Послушаем, что он нам скажет. Диво, да и только! Василь Каравай заинтересовался сельским хозяйством!..
Антон Софронович вспомнил давний разговор с Караваем в Центральном штабе накануне партизанского парада. Тогда бывший его помощник даже пробовал отговорить его от переезда на постоянное жительство в родную деревню. Доказывал, что картошку и лук люди сумеют выращивать и без него, Корницкого. А ему, человеку заслуженному, найдется место и в городе: в Минске, в Москве либо где-нибудь возле теплого Черного моря. Однажды, после известного налета Полины Федоровны в Пышковичи, Корницкий даже поругался, встретившись со своим бывшим помощником у него на квартире. Там был еще один гость Каравая, работник министерства торговли, который несколько раз ездил за границу. Василь Каравай с восхищением слушал его рассказы о загранице и время от времени восклицал: "Вот не вредно б там побывать!" Корницкий не выдержал:
- А Испания? Забыл разве?
- Ну, я протопал по ней под фашистскими пулями как солдат! - сказал Каравай. - Нам тогда, как тебе известно, было не до красот. Теперь я проехал бы по некоторым зарубежным странам в качестве туриста. А-а?
- Что ж, это не плохо, - словно соглашаясь с Караваем, заговорил Корницкий. - Я уже встречался с некоторыми такими путешественниками за границу. Полетает такой высунув язык по Римам и Парижам, Афинам и Стамбулам и начинает слюнявить: "Ах, какая там прелесть! Ах, какие там древности!" Готов на брюхе, бедняга, ползать перед этими чужими прелестями и древностями. А спросите у него, что такое Заслав, так он и рот раскроет. Некоторые даже не знают, как выглядят Енисей, Байкал, Кавказские горы.
Надо сказать, что многое в послевоенном поведении Василя Каравая не нравилось Корницкому. Тут было и стремление к собственной шикарной даче, и вмешательство в семейную жизнь своего бывшего командира, чтоб он согласился с Полиной Федоровной и уехал из Пышковичей. Но больше всего раздражали Корницкого генеральские погоны Каравая.
Уже давно умолкли пулеметы и пушки, бывшие солдаты, лейтенанты, полковники, генералы, переодевшиеся в штатское, успели не только восстановить разрушенное гитлеровцами народное хозяйство, но и построить в Белоруссии такие гиганты, как тракторный и автомобильный заводы, камвольный комбинат, новые мощные электростанции, а Василь Каравай все еще никак не мог расстаться со своим блестящим вицмундиром. Как же: встречные солдаты и офицеры, военные и даже милицейские работники тотчас берут под козырек! Ой как оно приятно! Ну, и женщины, известно, иной раз шепнут одна другой: "Гляди, Женя, что за бравый генерал идет!.." А у штатских - разве что только знакомый кивнет тебе головой...
Таисия, когда доводилось вместе с Корницким выезжать в Минск, всегда становилась настороженной во время генеральских визитов в гостиницу, где они останавливались. Ей казалось, что Каравай встречается с Антоном Софроновичем только для того, чтобы лишить ее счастья. Стоит только ей, Таисии, ослабить внимание, и Корницкого снова потянет в старую семью. Он же ни на момент не прекращал связи со своими детьми, аккуратно высылал им деньги, писал письма. Правда, писала она, Таисия, а Корницкий только диктовал. Он всегда им в письмах говорил, что самая важная теперь для них задача - хорошо учиться, чтоб получить как можно больше знаний, быть правдивыми и добрыми, заступаться сколько сил хватает за слабых своих товарищей, когда их обижают сильные. На что уж маленькие и квелые пчелы, а и они побеждают, дружно обороняясь, косолапого разбойника и грабителя Мишку Топтыгина... И почти в каждом письме он напоминал Надейке и Анечке, чтоб они слушались мать. Когда Таисия замечала Корницкому, что Полина Федоровна может использовать этот его совет против него же самого, он отвечал уверенно:
- Ничего страшного нет. Дети временами чувствуют добро и зло даже лучше, чем некоторые взрослые.
Каждый раз, когда Антон Софронович выезжал куда-нибудь из колхоза, Таисия никак не могла спокойно дождаться его возвращения. Дома она оставалась одна. Костик уже был призван в армию и проходил службу где-то в Германии. Правда, часто заходили к Таисии соседки, чтоб рассказать про последние деревенские новости либо услышать что-нибудь свежее от нее. Так она узнала о неожиданном приезде в колхоз Василя Каравая. Они встретились утром на ферме, куда генерал заявился вместе с Андреем Степановичем. На Таисию не произвела никакого впечатления ни блестящая форма, ни отменная приветливость ее хозяина с доярками. Только одна Ванда, которая не однажды встречалась с Караваем на опасных партизанских дорогах, вся засияла в радостной улыбке.
- Здравия желаю, товарищ генерал! - поздоровалась она по-девичьи звонким голосом. - Боец второго отряда первой партизанской бригады Ванда Комлюк...
- Добрый день, Ванда, - сердечно обрадовавшись такой встрече, перебил доярку Каравай. - Я слышал, что к Красной боевой Звезде тебе присоединяют еще звезду Героя Социалистического Труда. Молодчина ты. Поздравляю от всего сердца.
- Это я считаю как аванс, товарищ генерал, - нисколько не смутившись, отвечала Ванда. - Ее еще надо отработать, чтоб не стыдно было смотреть людям в глаза. А вы, товарищ генерал, может быть, снова собираете своих партизан на войну?
- Почему на войну, Ванда? Откуда ты это взяла?
- А военная форма зачем? Я даже подумала, увидев вас в шинели и при погонах, не протрубить ли боевой сбор!..
- Язычок у тебя, Ванда Никифоровна, по-прежнему острый как бритва! весело закивал головой Каравай. - И нисколечко ты за эти послевоенные годы не постарела...
- Стареют, товарищ генерал, те, кому есть время думать о старости. А у нас каждый год новые планы, новые высоты. С худым здоровьем их не одолеешь. Ну так мы вместе с Антоном Софроновичем и стараемся быть всегда молодыми и сильными. Вы меня простите, но теперь у нас по графику самое доенье... я обязана заняться своими делами... Если что надо, заходите с Андреем Степановичем ко мне.
Нужно сказать, что Корницкий немного догадывался, почему приехал в Пышковичи Василь Каравай. Года два назад он, словно бы между прочим, пожаловался Корницкому, что работа в министерстве его не удовлетворяет, что от нее не остается никакого заметного и ощутимого следа. По дороге на ферму Калита рассказал про шутливую перепалку Ванды с Караваем.
- Ну и правильно сделала! - оживился Корницкий. - На кой прах ему, демобилизованному человеку, таскать погоны? Только потому, что у нас с уважением относятся к военным людям, любят их как защитников мирного нашего труда? Но ведь сеять хлеб или сажать лес можно без погон. Даже сподручней без них. По крайней мере, не зацепишься ими за сук. Просто он таскает их для форсу.
Таисия только что освободилась на ферме и уже возвращалась домой. Корницкий, не стесняясь Калиты, привлек ее к себе левой рукой, и так, рядом, они прошли несколько шагов. Потом она осторожно сняла его руку со своего плеча и, узнав, что мужчины идут искать Каравая, попросила долго не задерживаться.
- Знаешь что, Таиса, - ласково заговорил Корницкий, - приготовь, что там у тебя есть, для встречи с моим старым другом. Ну, понятно, Андрей Степанович также посидит часок с нами.
Уже зажигались в хатах огни, когда они подошли к усадьбе Калиты. В раскрытое окно Корницкий увидел склоненную над столом могучую фигуру Каравая. Он что-то писал, попыхивая папиросой. Видать, Каравай спалил немало папирос: воздух в комнате был сизый от дыму и новое облачко покачивалось около висящей над столом электрической лампы. Услышав во дворе шаги, бывший партизанский командир быстро вскочил из-за стола и высунулся в окно.
