Анна родилась в машине на трассе. Так получилось. Ее родители были отнюдь не дикарями и не цыганами, просто они очень любили путешествовать, а по всем расчетам Анне еще полагалось тихо сидеть внутри матери и даже не думать о выходе наружу. Поэтому ее мать и слышать не хотела о том, чтобы оставаться дома. Но то ли врачи где-то ошиблись, то ли машину растрясло на отличной, но холмистой дороге - в общем, Анна решила родиться точно посередине между Иркутском и Листвянкой. "Чтобы мы уже точно никуда не успели", - говорил впоследствии отец. И если правда, что новорожденные младенцы способны видеть и помнить, то в памяти Анны отпечаталась золотая осень на берегу Ангары и уходящая за горизонт дорога.
Ей не было еще и месяца, когда семья снова отправилась в путь. Знакомые крутили пальцем у виска, а мать отвечала, что дома с маленькой Анной сложнее - ничто так не успокаивало ее, как шум мотора и мелькающие за окном пейзажи. Ползать Анна научилась, когда ей купили коврик с изображением дороги со светофорами и парковками. А впервые пошла - от подъезда к машине. Когда ее ровесники изнывали от скуки на заднем сиденье, и родители не знали, как скрасить чадам дорогу, Анна часами могла просто смотреть в окно и слушать шум мотора. Расстраивало ее только одно - любая дорога рано или поздно кончалась. Маленькая Анна плакала, когда машина сворачивала с трассы, став постарше, она лишь грустно вздыхала. Родители знали, в чем дело, и часто изыскивали маршрут подлиннее, чтобы порадовать дочь. Но рано или поздно все же приходилось сворачивать.
Анна едва дождалась совершеннолетия, чтобы наконец получить права - водить машину она уже умела. На своем маленьком Матизе она объехала пол-России, друзья смеялись: "К черту подробности, ты на каком конце страны?". Сегодня она ругала московские пробки, завтра - питерские разбитые дороги, через неделю застряла в сервисе на Урале, через две - любовалась золотой осенью на той самой трассе, где появилась на свет.
Трасса была ее настоящей родиной и ее домом. Только здесь Анна чувствовала себя на месте. Ровно гудит мотор, под колеса ложится километр за километром, никуда не надо спешить, никто не пытается доказать свое водительское мастерство, как это бывает в городах. А еще Анну завораживали огромные фуры, которые катились через всю страну, словно мигрирующие динозавры. И она решилась: забрала документы с четвертого курса надоевшего института и отправилась учиться на дальнобойщика.
Разумеется, на женщину в такой профессии смотрели скептически. Но невысокая светловолосая Анна оказалась почти по-мужски сильной и крепкой, быстро научилась управлять многотонными гигантами и как будто бы вовсе не знала усталости за рулем. Она уходила в рейс без сменщика, проходила огромные перегоны, а на вопросы, не боится ли она и не выматывают ли ее такие рейсы, лишь недоуменно пожимала плечами. В кабине своей Скании она отдыхала. И только, как в детстве, недовольно хмурилась, когда приближался съезд с трассы.
С Сергеем она познакомилась в огромном заторе на горной дороге - оползень заблокировал трассу, и фуры встали на три дня. Анна была, пожалуй, единственной, кто сохранял веселое расположение духа все время, пока дорогу не расчистили. Это и привлекло внимание Сергея. Красавицей Анна не была, да и профессия наложила свой отпечаток: коротко остриженные волосы, мужская рубашка, потертые камуфляжные штаны со множеством карманов - не всякий с первого взгляда распознавал в ней женщину. А из тех, кто распознал, только Сергей не стал ни подшучивать, ни приставать в первые же минуты. Они просто разговорились о своих рейсах, о машинах, о том, скоро ли откроют дорогу, а потом и просто обо всем на свете. А ночью уединились в кабине Скании. И предложение исходило от Анны.
Они так и не поженились и даже не стали съезжаться - какой в этом прок двум дальнобойщикам, почти все время проводящим в рейсах? Но те редкие моменты, когда оба были свободны, принадлежали только им двоим. Они не признавались друг другу в любви, не устраивали романтических глупостей, на людях держались скорее как собратья по профессии - но Анна улыбалась, думая о том, что где-то по России едет Фрейтлайнер Сергея, а Сергей с такой же улыбкой вспоминал о ее Скании. А потом они снова встречались и снова не могли оторваться друг от друга, но вскоре их ждали новые рейсы. "Иду изменять тебе с трассой", - со смехом говорила Анна. "А может, ты изменяешь трассе со мной?" - парировал Сергей. Анна не отвечала. В этой странной семье их и правда было трое.
Сергей погиб на той же горной дороге, которая познакомила их. Все прогнозы обещали снег и гололед, но он понадеялся, что успеет пройти опасный участок. Не успел. Он не справился с управлением, и огромный Фрейтлайнер, не вписавшись в очередной поворот, рухнул с обрыва. Тело Сергея так и не нашли. Анна не плакала о нем. Она все так же выходила в рейсы, не боясь ни длинных перегонов, ни опасных участков. И пусть в ее светлых волосах все сильнее пробивалась седина - Анна знала, что будет ездить, пока жива. Только на трассе она могла представить, что Фрейтлайнер все так же катится по какой-то другой дороге. Той, которая не стала сворачивать.
И однажды, возвращаясь из дальнего рейса, Анна увидела, как трасса вместо очередного поворота разворачивается по прямой за горизонт. Больше не было съездов и проселков и не было пункта назначения. Детская мечта о дороге, с которой никогда не надо съезжать, наконец сбылась. Анна рассмеялась и направила машину вперед, прямо в золотое сияние заката. Мощный двигатель взревел, набирая обороты, и Скания полетела по новой дороге. И Фрейтлайнер приветственно прогудел с соседней полосы.
