Джерри опустила голову.

  - Вот почему я одна, - сказала она. - Может, я и безбашенная... но я боюсь.

  И снова Вадик не мог придумать никакого подходящего ответа. Да и что тут скажешь. Джерри долго смотрела на него, потом тряхнула головой и ушла к себе.

  - Эни, куда пропал? - окликнул Форестер. - Чай готов!

  Вадик не стал ничего говорить. Ему почему-то казалось, что Форестер и так в курсе. Но больше о Байкале не было ни слова.

  - Отличные новости! - сообщила с утра Джерри. Птаха сонно буркнул, что до полудня не то что отличных, а и хороших новостей не бывает. Джерри показала ему язык и продолжала: - Я же вас не просто так на эти даты позвала. Здесь, в отличие от вас или от всяких Сталкеров - не кривись, все знаю - единой коммуны нет, шарится сколько-то народу, иногда пересекаемся. Мне, честно говоря, так больше нравится. То есть я понимаю, что вас всего четверо и вы друзья, тут все логично, а Сталкеровы порядки... тоже мне, один за всех и все за одного. И все на одного, ага.

  Ее лицо ожесточилось. Вадик мысленно выдохнул.

  - Короче, к черту Сталкера и всех прочих, я вообще о другом. У нас тут проходит такой музыкальный междусобойчик - фестивалем это слишком громко называть. Все свои, берег Волги, можно с палаткой встать, можно приезжать и уезжать, короче, все как у больших, только без толкучки и нудежа охраны. Так вот, питерский Алекс буквально только что подтвердил участие! Так что все даже еще круче, чем я думала!

  Вадик с радостным воплем подскочил с кресла - он, в отличие от Птахи, давно уже встал и угнездился читать, на этот раз с телефона, поскольку бумажные книги Джерри не жаловала.

  - У меня даже мысль была, - продолжала Джерри, - не поехать ли каждому на своей машине. Прямо выставка твоих работ будет, если Алекс на "Импале". С другой стороны, чего кортеж городить...

  - Когда в "Тахо" все поместятся, - подал голос Птаха. И Вадик был рад, когда Джерри кивнула в ответ.

  - Но в любом случае, - продолжала она, - это только завтра. А пока давайте есть, у меня тут вишневый пирог. Форестер, можно тебя попросить заняться чаем? Я при тебе стесняюсь!

  И словно не было ничего вчерашнего - ни рассказа Форестера о видении на байкальском льду, которое Вадик представлял так четко, словно видел сам, ни внезапно застывшего лица Джерри. Но почему-то Вадик чувствовал - это правильно. Он коснулся серебряного оленя. Сама Тундра точно не хотела бы, чтобы жизнь остальных без нее замерла. Почему и пришла тогда, никому ничего не сообщая. Другой вопрос, что Вадик случайно оказался там, а остальные, так или иначе, все равно почувствовали. Или же Тундра просто не хотела, чтобы пытались отговаривать? Но ведь Птаха сказал - от такого не отговаривают. Она ведь пришла, уже твердо все решив, и так уже почти растворившись в этом дожде... Вадик поперхнулся чаем. Слишком явно увиделся начавший таять невысокий силуэт. И слишком явно вспомнился тот туман.

  Вадик заметил, что на него пристально смотрит Птаха.

  - Порядок, - сказал он. - Так... вспомнилось.

  И он снова сжал в кулаке оленя. Странное дело - как будто сам этот жест рассеял ненужные воспоминания. "Потому что Тундра бы такого не хотела". Мысль пришла только что, но Вадик вдруг понял - конечно, только так оно и может быть. И он улыбнулся.

  И было обычное летнее утро (даром что уже близящееся к полудню). Форестер со своим вечным самурайским пучком возился с чаем, ворча, что если совсем по правилам, то чайник должен быть меньше раза в три, Джерри обзывала его недобитым эстетом, но чай очень оценила. А после завтрака Птаха вытащил Вадика тренироваться, и Джерри, конечно же, присоединилась, прокомментировав: "Только не пришибите случайно, а то я этого юного дарования уже боюсь!". И, разумеется, Форестер снова защелкал фотоаппаратом, но в этот раз "пал жертвой" Джерри, подкравшейся сзади.

  - Вот уж от тебя не ожидал! - возмутился Форестер, вставая и отряхиваясь (но предварительно убедившись, что фотоаппарат уцелел). - Ну я еще понимаю, эти двое отмороженные...

  - А я, думаешь, лучше? - усмехнулась Джерри. Ее рубашка распахнулась, открывая шрам через ключицу. Форестер обозвал всех маньяками и ушел в дом. Но вечером Вадик застал его за сортировкой фотографий и привычным "это в ч/б и в ту серию, к галерее портретов, эх, жаль, рука дрогнула...". Последнее, видимо, относилось к кадру, снятому, когда Форестер покатился по земле от атаки Джерри. Зато Птаха там вышел очень неплохо. Форестер, видимо, был того же мнения, поскольку, покрутив головой и камерой, удалять кадр не стал.

  На следующий день белая "Тахо" взяла всех на борт и двинулась к месту фестиваля. Вадик предложил пустить Джерри вперед, поскольку дорогу знала только она, но Джерри заявила, что на чужое место не претендует, и нырнула на заднее сиденье следом за Форестером. "Можно подумать, я при таком обзоре и сзади штурманить не смогу!". Вадик пожал плечами и занял привычное место. Так даже лучше. И даже, как всегда, было немного жаль, что ехать совсем недолго - не прошло и получаса, как "Тахо" остановилась на высоком берегу Волги.

  Эта поляна, как и гаражи Сталкера и компании, словно вышла из Валеркиных рассказов про Внешних. Все как полагается - старые мощные машины, неформального вида парни и девушки... Ну разве что постапокалиптических пустошей вокруг не хватало, пейзаж был совсем не в тему ярким и зеленым, а вода Волги - идеально голубой. Да и народ оказался куда разношерстнее, чем на первый взгляд. Из-за руля крутейшего спортивного "Понтиака" выскользнула изящная девушка с белокурыми косичками и кинулась обниматься с Джерри. А рядом с худощавым длинноволосым парнем в кожаной жилетке, вроде как у самого Вадика, обнаружился совсем еще мелкий пацан - наверное, не старше, чем был Вадик, когда ушел из дома. "Это что, я на всех вот так же таращился?". Хотя, что скрывать, Вадик и сейчас с тем же восторгом смотрел во все глаза - если на то пошло, он до сих пор не так уж много Внешних знал лично. А любоваться крутыми машинами он не уставал никогда. Так что пацана он отлично понимал. Да они даже были чем-то похожи - наверное, общим восторженным выражением, внешне-то различались. Пацан был коренастым шатеном с непослушными вихрами, и его Водитель явно вытащил его из истории еще похуже, чем у Вадика - нос, вон, явно перебит и сросся неправильно. Вадик поморщился. Не то чтобы он сильно трясся за свою внешность, хотя и знал, что недурен собой, но все же был рад, что та драка не оставила следов, кроме рассеченной брови.