– Теперь не сплошаю…
Уехала старушка, дай Бог ей здоровьица. Уехала Баклушиха, а в душу, в сознание племянника запала, прямо-таки въелась, убеждённость в магическую силу народной медицины. Особенно в тот способ, каким пользовала тетушка. А когда соседскому мальчишке шайбой попало под колено, и он занемог, и проверенное средство на удивление тоже помогло, то тут уж у Тихона Андреевича совсем отпали всякие сомнения в его целебных свойствах.
…В тот год эпидемия гриппа случилась. Пол города гудело от кашля и чихания. Анастасия Егоровна ещё крепилась, а вот Тихона Андреевича он свалил. Температура, кашель, чих. И что самое неприятное – насморк. Нос раздуло, дышать нечем. Ночью так совсем задыхался. Врач капли выписал, рекомендовал ингаляции делать, да только всё попусту. Ничего не помогало. Измаялся, сил нет. Воздух, как рыба, открытым ртом глотал. Тоска, тоска настала среди зимы зелёная…
Ночью Анастасия Егоровна проснулась. Не поняла вначале и почему? Сквозь тюлевые занавески в спальню лунный свет просачивался, и в комнате было относительно светло. А вокруг стоит резкий запах мочи.
"Не он ли репутацию подмочил?" – подумала женщина о муже и приподнялась на локоток.
Тихон Андреевич лежал на спине, слегка запрокинув голову, и тяжело похрапывал открытым ртом. У него на носу лежала какая-то тряпка. Анастасия Егоровна, увидев её, не поверила было промелькнувшей догадке. Приблизилась носом. Точно! – запах источала она.
– Ах ты, старый дурень! – воскликнула Анастасия Егоровна, и через мгновение костистое тело старика брякнулось с кровати об пол.
– Хак! – крякнул Тихон Андреевич. – Ой! Что это, Стасюшка? – загнусавил он, садясь на ещё тёплые подушечки. – Землетрясение?
Он испуганно вертел головой, видимо, ожидая падение чего-нибудь сверху.
– Дурачина! Ты зачем на нос примочку намотал?
– Так, Стасюшка, не от хорошей жизни. Лечить нос надо. Отгниёт, паразит, – он виновато моргал глазами, руками ища тряпку на полу.
– У тебя что в носу, гангрена али чирей?
– Дык это, а вдруг поможет?..
– Слушай, не доводи меня до греха. Ведь стукну чем-нибудь. Иди в ванную, там лечись хоть г.....м!
Тихон Андреевич поднялся и, виновато покрякивая, поплёлся в ванную. На ингаляцию.
Опрометчивость.
У заводской проходной Семёна встретил Андрей Андреевич, председатель цехового комитета и его сосед по дому.
– Здравствуй, Хохмин! Ты, почему в завком не зайдёшь? Там тебе путёвка в Кисловодск выделена. Бесплатная.
Мать честная! Семён так и прилип к асфальту каблуками.
– Что стоишь? – говорит. – Пошли.
Пошли. Андрей Андреевич впереди, Семён следом. И идёт, как на ходулях. Путёвка?.. Откуда?.. За что?..
Входят в кабинет председателя профсоюзного комитета завода.
Председатель жмёт рабочему руку и говорит:
– Поздравляю тебя, товарищ Хохмин! По решению заводского комитета ты награждаешься путёвкой на курорт.
Только тут Семёна проняло, аж в жар бросило.
А председатель путёвку подаёт.
– Вот, пожалуйста. Поезжай и лечись.
– От чего?
– Да хоть отчего.
– Ну да… конешно…
Семён берёт путёвку, а у самого винегрет в голове: и радость, и смущение, и отчего-то угрызение совести перед товарищами по работе. Чем он лучше других?.. А тут ещё жена на ум пришла: как она на это дело посмотрит?
Подумал Семён, поёжился и положил путёвку обратно на стол.
– Что с тобой, Хохмин? – спрашивают оба председателя. – Тебе что, Кисловодск не нравится?
– Да нет, почему же…
– Здоровый что ли очень?
– Да нет, почему же…
– Тогда в чём дело?
– Не могу. Неудобно как-то…
– А что тут неудобного? Ты не пьяница, не прогульщик, аморальной жизни не ведёшь. Кадровый рабочий, ударник коммунистического труда, если оценивать твой труд по кодексу строителя коммунизма. Правильно я говорю, Андрей Андреевич?
– Так точно, правильно, – подтверждает цеховой лидер, отчего в Семёне ещё больше сознательность повысилась.
– Да, – говорит, – подумать надо. С женой посоветоваться…
– А что! – оживился Андрей Андреевич. – Пусть подумает.
И оба председателя отправили Хохмина на консультацию к жене.
Идёт Семён домой с тем винегретом в голове и думает: в бригаде посоветуется, объяснит ситуацию. Извините, мол, друзья-товарищи, так уж перст указал, осчастливил. Сам не ожидал… Ну, не всем же сразу ехать? – лет через пятнадцать ещё кому-нибудь такая лафа выпадет. Дай Бог вам здоровья, дожить до того благословенного дня. Поймут, поди… А вот с женой как быть?.. И заключал, что с женой сложнее будет объясняться. Обидеться может. Они ещё смолоду дали зарок: друг без друга никуда! А тут?..
– Я ту-ту, а она дома оставайся? – заключил он вслух. – Нечестно как-то, не по-супружески…
Весь вечер Семён маялся, ходил вокруг да около. Уж в постели перед сном спросил:
– Как ты посмотришь на то, если я на курорт махну, а? По путёвке?..
Жена один глаз прищуривает и пальчиком этак пошевеливает.
– Что, – говорит, – на курортные романчики потянуло? Ну-ну, давай-давай…
Шуточки язвительные, подковырочки… Да уж лучше маленькие шуточки, чем большой скандал.
На том и успокоился Семён.
Через день жена приносит новость.
– А наш-то сосед, Андрей Андреевич, опять на курорт едет.
– Как едет?
– Так, едет. Говорят, на Юга. В Кисловодск, что ли?..
– На куда?!.
– На туда! Что раздумывать? Путёвка-то бесплатная. – И вздохнула. – Эх! Везёт же некоторым. А тут, работаем, работаем… а вот проходит удача мимо. Хоть бы тебя что ли, председателем когда выбрали? Хотя бы на один год.
Семён рассмеялся.
– Ты чего?
– Мне не надо и председателем быть. Я и так эту путёвку мог получить. Мне её бесплатно позавчера предлагали, как передовику и кадровому рабочему.
– И ты… что, отказался?
– Взял три дня на раздумье. С тобой посоветоваться…
Возникла пауза. Жена внимательно смотрела на Семёна. У неё даже глаза заслезились. И ему так стало приятно на сердце, так чисто, как будто всю зарплату выложил, всю до копеечки, и ожидал благодарности, как бывалыча…
Семён отвалился на спинку кресла, преисполненный супружеского долга, и улыбался. Сейчас, поди, мур-мур, ластиться начнёт, поцелуйчики…
– Ох, и непутёвый жа-а!.. – услышал он ласковый распевный голос. – Ох, и придурок! Ха! Пока он раздумывал, у него путёвку из-под носу увели…
И тут Семён услышал такое определение к своему портрету передовика производства и ударного строителя коммунизма, от которого, наверное, заводская Доска Почёта скукожилась бы. А у Семёна гордая грудь опала.
Тут уж раздумывать нечего. Надо исправлять положение, репутацию.
И он поспешил к Андрею Андреевичу.
– Верни путёвку! Я от неё ещё не отказался.
Профорг цеха покрутил пальцем у виска и рассмеялся.
– Ну, ты даёшь, Хохмач! Ха-ха! Пусть теперь тебе твоя жена путёвку выписывает, – говорит, – а по этой я сам поеду.
И точно, уехал. Лёгкий на подъём человек. Раз-два и в дамки, или, возможно, уже среди дамочек.
Это ему, Семёну, трудно. Пока в себе все условности преодолеешь, с совестью сладишься, с женой… А тут фыр на Юг, и все условности по боку. Вот что значит – опыт, практика.
Может, действительно, самому с годик в председателях походить, потренироваться?..
В каждом деле сноровка должна быть, практика. И будешь здоровым.
…Утром за завтраком Семён Валентинович спросил жену:
– Андрея Андреевича помнишь?
– Так помню. Как не помнить, по-соседству в другом подъезде жил. Так он уж лет десять как преставился.
– Уже одиннадцать.
– Да разница-то какая. Это что, трудовой стаж? – где каждый месяц, а то и день учитывается. А ты-то что его вспомнил, земля ему пухом.
– А помнишь тот скандал с путёвкой? Вот сегодня ночью и приснился. Потому и вспомнил.
