Было совершенно непонятно, чего ради вдруг следует тащиться в какой-то дурацкий ресторан? Катя аж карандаш прикусила зубами от злости так, что он, несчастный, жалобно хрустнул, а телефон раздражённо швырнула на стол. Коллеги обернулись на неё с недоумением: личных эмоций в рабочее время выражать было не принято. Корпоративная этика не предписывала! Вот все и обернулись, выразили коллективное осуждение, покачивая головами, будто они в библиотеке работали! Катя извинилась, изобразив что-то типа вежливого поклона – она в какой-то передаче видела, так кланяются японцы. Хотя больше всего на свете ей хотелось показать коллегам язык!

Этого пятничного вечера она ждала всю неделю. Ждала и представляла, как с облегчением скинет в маленькой прихожей неудобные туфли, прямо там же стянет чулки и с удовольствием пошевелит пальцами ног прежде, чем натянет тёплые толстые гольфы. Как пройдёт в уютную кухню, на ходу избавляясь от пиджака и юбки, щёлкнет кнопочкой красного чайника. И как только тот закипит, нальёт в любимую чашку, размерами смахивающую на супницу, чаю с почти прозрачным ломтиком лимона. И смастерит себе бутерброд: на ржаном хлебе, с горчицей и толстым куском варёной колбасы. Если она, конечно, ещё осталась в холодильнике. С утра была! Усядется поудобнее на диване, обложится со всех сторон подушками, укроет ноги пледом и включит легкомысленный голливудский фильм про любовь. У неё как раз на диске с «лучшими фильмами лета» дожидалась своего часа мелодрама «Девушка из Джерси» с Беном Аффлеком.

Не то чтобы она любила фильмы про любовь, или Бена Аффлека, просто её первая после института работа (первая серьёзная работа!) выматывала до ломоты в висках и мушек перед глазами. Виски начинало ломить в пятницу в районе обеда, мушки появлялись ближе к концу рабочего дня. И вот именно в долгожданном конце этого самого дня позвонил Денис и безапелляционным тоном заявил, что они идут в ресторан с «потрясающими ребятами». Хотя ещё утром собирался идти туда один, и Катя сначала погоревала, а потом придумала себе идеальный вечер!

Денис, как принято говорить, был «гражданским супругом» Кати, если проще – сожителем. И этот факт при свете дня сильно смущал Катиных родителей, а по ночам, когда ни перед кем не приходилось «держать лицо», и её саму. Но дело было не в желании выскочить замуж, обзавестись штампом в паспорте и альбомом с фотографиями, где она в белом платье и фате. Совсем нет! Просто Денис никогда, за всё время их отношений уж точно, не имел постоянной работы. Да и друзей менял с пугающей периодичностью. Что если и его отношение к Кате такое же… несерьёзное?

Денис, как принято говорить, искал себя и считался некоторыми непризнанным гением-фотографом. По крайней мере поначалу, пять примерно лет назад, непризнанным гением Дениса считала Катя. Она так и сказала на сборной выставке, где они познакомились, стоя у единственной в экспозиции его работы. Сказала вслух! За что он её полюбил и немедленно переехал к ней жить. В только что отремонтированную квартирку, подаренную родителями за поступление в институт. И это было неожиданно, мило и даже нравилось Кате – тогда.

В школе в неё никто никогда не влюблялся, и трогательных воспоминаний о первой любви у неё не было. В младших классах никто не таскал за ней портфель и не дёргал за косы, хотя косы у неё были самыми длинными и толстыми в классе. А какие банты в них вплетала мама – чудо, а не банты!

В старших классах ровным счётом ничего не изменилось: косы были, внимания со стороны мальчиков – нет. И в разговорах про свидания и первые поцелуи участие она принимала охотно, но только в качестве восхищённого слушателя. Само́й поделиться было решительно нечем!

Можно было, конечно, списать всё на рост – Катя была очень высокой, выше всех в классе. Но никто её никогда не дразнил, ничего подобного! Однако и популярности рост не способствовал: кому охота всё время смотреть вверх? А когда одноклассницы начали с гордостью, непременно маскируя её под безразличие, обсуждать бюстгальтеры, вышло так, что Кате снова не о чем было с ними говорить. Видимо, всё в рост ушло! Сейчас-то, понятное дело, девочке с такими данными прямая дорога на подиум, а там и слава, и поклонники, но вчерашние октябрята жили другими идеалами.

Близких подруг у Кати тоже не было, но и по этому поводу она не переживала, подумаешь! Не очень-то ей и хотелось тратить время на разглядывание картинок в журналах, шейпинг, шопинг и прочую ерунду.

Отношения с одноклассниками у неё были ровные, её это устраивало. Более того, Катя была рада, что никто не мешал ей учиться. Она училась не ради оценок, а по-настоящему получала удовольствие, даже от домашки. И в олимпиадах участвовала, и занимала призовые места. Где-то у родителей хранится целая коробка с грамотами и памятными значками.

И вот как раз с родителями у Кати были отличные отношения. Она любила поездки на дачу в выходные, и совместный просмотр телевизионных шоу. Особенно им нравилось «Поле чудес»! Правда, чаще всего первым слово угадывал папа, но они с мамой на него не обижались. И даже в старших классах ничего не изменилось. Школьную дискотеку Катя, не задумываясь, меняла на возможность провести вечер с семьёй. Одним словом, Катиным родителям личная и общественная жизнь дочери переживаний не доставляла аж до вступительных экзаменов.

А потом Катя окончила школу, и последний звонок прозвенел, и выпускной удался, и поступила она легко, без блата. Родители подарили ей отдельную квартиру, и этим же летом, между вступительными экзаменами и завершением ремонта, она встретила Дениса.

Он стал её первым мужчиной. И к чести его, узнав, что Катя – девственница, на интимных отношениях не настаивал. Скорее, Кате даже пришлось брать инициативу в свои руки. А в самый первый раз Денис был нетороплив и даже свечу притащил откуда-то, для романтики. Секс Кате не особенно нравился, скорее, ей было приятно быть источником наслаждения для «своего мужчины».

Поначалу они целыми днями отмывали квартиру: скребли, чистили, выносили всё никак не завершающийся мусор. А по вечерам, прямо на полу среди коробок, устраивали романтические пикники и занимались любовью. Они настолько к этому привыкли, что когда у них появилась кровать, никак не могли настроиться и процессу всё время что-то мешало: то одеяло сворачивалось не так, то подушки падали, то простыня задиралась, то отвлекал скрип, то накатывал хохот.

Почти все стены они сплошь увесили фотографиями Кати. Денис с удовольствием и много её тогда фотографировал, и такой красивой и сексуальной она больше ни на чьих фото не выходи́ла.

Наведя уют, они стали устраивать по пятницам и субботам «светские приёмы». Приходили приятели Дениса, пили пиво. Заглядывали Катины одногруппницы, рассматривали приятелей Дениса. Приятели флиртовали с одногруппницами, те довольно хихикали. Всё это было так ново, так по-взрослому! И этой жизни так завидовали те же, кто флиртовал на их кухне!

– Вот и надо тебе всё это? – закатывала глаза первая, но Катя чувствовала, та отдаст что угодно, лишь бы хоть денёк пожить такой жизнью, а не своей, с родителями-алкоголиками.

– Ой, ну ты теперь прямо замужняя матрона! Не рановато ли? Мы же не в девятнадцатом веке живём! У тебя таких Денисов будет ещё десяток! И это не я говорю, а статистика! – убеждала другая. Но Катя со смехом отвечала ей, что старомодна и верит в любовь – с первого взгляда и до гроба!

– Никакой романтики! Где конфетно-букетный период? Где свидания? Серенады под окнами? Мужчина – завоеватель по природе, а ты сразу лапками вверх и давай борщи варить. Ты женщина, а не кухарка! – яростно потрясала указательным пальцем староста группы, она была старше и опытнее всех их.

И вот с ней Катя никак не могла поспорить. С одной стороны, их жизнь с Денисом очень напоминала модель её семьи и была для неё привычной и комфортной. За исключением того, что не Денис их содержал. С другой, всё так быстро у них завертелось, и так стремительно он переехал к ней, что порой ей и правда казалось, что она упускает, или уже упустила, нечто важное. Но, хорошенечко всё обдумав, она приходила к мнению, что букет роз, брошенный рыцарем к её ногам, не заменит ей совместных вечеров, ужинов и весёлого тисканья перед сном в постели. Только со старостой спорить она всё же не бралась, на всякий случай.