Они входят аккуратно, оглядываются осторожно. Интерьер – дерево, выкрашенное в черное, прямые линии, контрастная белая плитка и стены. Резная национальная мебель и современная кухня. Вот где можно готовить, а где – есть, за таким же национальным, деревянным и большим. Диван, балдахин, кресла и столик. Стекол нет, дверей и перегородок – тоже, сразу выход на террасу в камнях, здесь можно развести костер, а вниз уже каменная черная лестница. И две загадочные закрытые черные двери. Тоже резные.

– Четыре спальни, но места хватит всем. Две здесь, две внизу. С террасы вид на рассвет и на пирамиды – идеальное место для йоги. Утром вам пригонят байки.

– Байки? – с энтузиазмом переспросил Леша и тут же скинул свой рюкзак. – А море далеко?

Светозар снова рассмеялся этих смехом: расшатай Вселенную.

– Сорок километров до ближайшего пляжа. Мы в Убуде. Это настоящее Бали, а не туристический курорт.

У Леши глаза стали как у грустного щенка, остальные тоже не слишком обрадовались. Кристина тревожно спросила:

– Вай-фай есть?

– Коне-е-ечно. – Светозар протянул к ней руки, взял ее собственные и сложил в замок. Между ее ладонями остался телефон, он поцеловал ей костяшку пальца. Кристина едва не скривилась. – Я взял вам сим-карты, чтобы вы всегда были на связи. Обычно я обитаю вон там. – Он указал на одну из пирамид. – Меня можно найти там во время ретрита или медитации. Но, разумеется, как и все, я всего лишь человек, – и по интонации стало слышно, что он сам в это не верит, – и могу теряться в любом порядке.

Марго грозно сбросила сумку на столик и уперла руки в бока.

– Давайте решим все на берегу, Светозар. Что конкретно от нас требуется?

Драконья улыбка снова захватывает его лицо. Глебу почему-то нестерпимо хочется увидеть его при свете дня, когда морщины не будут заметны так, будто на нем распечатали карту. Когда глаза не будут отдавать желтым золотом, а каждая волосинка седой бороды – иметь свой оттенок.

– То, в чем вы хороши. Мне нужен праздник. Вечеринка, тусовка, пати. Какое бы слово вы ни придумали. Мне нужна часть заката и целая ночь, которую создадите вы.

Марго устало опустилась на диван и тут же стала раздраженно поправлять балдахин.

– Сколько человек, что за место, какой бюджет?

Светозар пожал плечами.

– Все по воле вашей фантазии. Я сказал, что я дарю вам шанс, а у моих подарков нет условий, кроме одного.

Глеб присел за барную стойку, чувствуя, как тревога его становится все сильнее и сильнее с каждым словом Светозара. Хотелось, чтобы все это поскорее закончилось.

– Принимайте мой шанс целиком и полностью, не зная половины, не зная середины сердца. Принимайте мой подарок и с болью, и с радостью. Пропускайте через себя все.

– Конкретнее.

Светозар снова улыбается. От его улыбки хочется забиться в уголок и дрожать.

– Марго, хотите точное техническое задание? Хорошо. Мне нужно мероприятие длиною в двенадцать часов. Тема, музыка, алкоголь, место – все на ваше усмотрение. У меня есть только одно условие.

Глеб не знал, почему ощутил это. Панику, возникшую словно по щелчку. Все естество его забилось в едином крике: «Нет. Не произноси. Нет. Только не это». Светозар взглянул на него так проницательно, будто мог читать мысли. И с садистским удовольствием озвучил свое условие:

– На этой вечеринке каждый должен умереть и воскреснуть. И вы – в том числе.

Каждый из них заснул мертвым сном. Они интуитивно разбрелись по комнатам. Кристина медитативно и ласково раскладывала вдоль раковины свои кремы, щетки и маски. У Глеба не было даже сил принять душ. Пот лип второй кожей, словно тело завернули в целлофановую упаковку. Их комната напоминала гроб. Темная, квадратная. С черным потолком и белыми стенами. Резная кровать тоже была квадратной, светлый балдахин напоминал саван.

«Умереть и воскреснуть. Умереть и воскреснуть» – у него даже сердце билось в этом ритме.

– Тебе этот Светозар не кажется жутким? – спросил Глеб. Кристина высунула голову из ванной.

– Я вижу человека, который подыгрывает образу с определенной функцией, – усмехнулась она.

– И с какой же?

– Продать свой ретрит. – Она скрылась за дверным проемом. – А чтобы продать его, ему надо говорить особым образом, вести себя особым образом. Провокатироваться. Я много работала с такими. – Она вышла из ванной, нанося на кожу крем. – Саморазвитие, женские энергии, психологи без образования и коучи. Когда им не хватает знаний, им остается козырять только эмоциями, которые они могут дать.

Ему так нравилось, когда она говорила о мире через призму своей работы. Кристина была материальной, основательной, безопасной. А с этими золотыми патчами под глазами – прямо чудесной.

– Но здесь реально жутко. Эти джунгли, пирамиды, демоны на крыльце.

Она пожала плечами.

– Это атрибуты маркетинга, не более. Думаешь, он сам верит в эту ерунду про «умереть и воскреснуть»»?

– Выглядит он убедительно.

Она хохочет и ложится ему на грудь. От Глеба чертовски сильно несет потом.

– Не морочь свою красивую голову ерундой о смысле жизни и эзотерике. Это такой же пиар-ход, как и все в этом мире. Засыпай, Глазастик. Мы все очень устали.

Глеб хочет верить. Правда. Ему хочется думать, что мир такой же простой, как и «Инстаграм».

Но всю ночь ему продолжает сниться спадающее белое платье. Вспышки света, пробивающиеся через темные статуи. Ему снится рейв, но людей на нем нет. Только демоны. Платье падает снова и снова. Трагично, драматично, жестко. Все радуются. Будто наблюдают казнь.

И вдруг танцпол, на котором он стоит, двигается. Более того, раздвигается. Он больше не крепкий. Мягкий.

Глеб смотрит вниз. Он стоит на губах. Это не пол. Это рот. И он… начинает смеяться. А Глеб падает сквозь желтые редкие зубы в темноту.

На следующее утро он проснулся к полудню. В общей зоне уже копошилась жизнь. Марго что-то объясняла в приказном тоне, Сева готовил кофе, и запах этот заполнял все пространство. Было слышно, как Леша во дворе пытается завести байк. Кристина сидела в уголке, уткнувшись в телефон, вокруг нее валялись симки и сережка, которой он вскрывала телефон.

– Окей, мы начнем с места. Нужно выбрать район, локацию. Сделаем ресерч. Понятно, что Светозар хочет нечто национальное, эзотерическое.

Глеб растерянно вышел на террасу, отмечая, что оттенок джунглей такой насыщенный, что от одного вида ощущалось какое-то переедание цвета, прямо до тошноты. Он растерянно смотрел на вид двух возвышающихся пирамид, на навес, под которым также трудились человечки Светозара. Его статуя за ночь успела обрасти новыми конечностями и оживала прямо на глазах. Казалось, что стоит ее закончить, как она пойдет на них и играючи схватит в кулак Глеба, стаскивая прямо с террасы.

– Семиньяк – отличное место, – отвлеклась Кристина от телефона. – Лучшие заведения там. Это самый престижный район на Бали. О, доброе утро, Глеб.

Сева поставил перед ним чашку кофе и нарезанную на кусочки папайю.

– В шесть утра тут открывается фруктовый рынок, – объяснил он. – Я набрал там все что можно.

– Ты на ногах с шести утра?

– Заснуть никак не мог. То ли часовые пояса виноваты, то ли в самолете выспался. Вышел, прогулялся. До цивилизации минут сорок идти.

– Там симка твоя лежит, вставь, будь добр, – прокомментировала Марго. На носу у нее устроились узкие старомодные очки, она сидела за этим царским столом уже в окружении облака бумаг. – И надо обсудить концепцию.

Глеб всегда отвечал за концепцию. У него был инстинкт на тусовки. Он легко и изящно придумывал тему, музыку, идею – чуял, куда выслать приглашения и кого позвать. Марго же всегда занималась тем, что реализовывала его идеи.

– У нас целый месяц, зачем заниматься этим сейчас?

– Дорогуша, это у нас в Москве все схвачено и каждую собаку мы знаем. А это Бали ваше сказочное, тут поле непаханое.

– Так надо пройтись, вайбом пропитаться! – Леша вернулся в виллу. – Вы байки выбрали уже? Я там присмотрелся, мне один зашел. Я его застолблю, ладно? Никто красный же не хотел, да?