– Ладно. О чём?

– Ты не мог бы говорить мне «вы»? Понимаешь, если я героиня, очень важно, чтобы все видели, какая я главная. Так что спасибо, мой верный боевой конь, что теперь ты будешь говорить мне «вы»!

– Чего? Говорить тебе «вы»?

– Да! Я давно мечтала попробовать, как это, когда к тебе обращаются на «вы». Но люди детям всегда «тыкают». Ну же, давай! Пожа-алуйста!

Пёс почесал за ухом левой лапой, что у него было признаком серьёзной озадаченности.

– Ладно. Как пожелаете, Виолетта! Но тогда и у меня будет одна просьба. Небольшая.

– Какая небольшая?

– Уж если я стал боевым конем, называйте меня по паспорту – Буцефалом! – И Бублик горделиво вскинул голову – ни дать ни взять настоящий боевой скакун!

Виолетта чуть не прыснула, но… так и застыла с открытым ртом. Как? Откуда он знает? Он что, подсмотрел? Ведь у него и правда есть паспорт, и там стоит кличка «Буцефал». Но в семье его никогда так не называют. Бублик он и есть Бублик. Неужели её пёс и читать умеет? Говорить ещё куда ни шло, но читать?! Это уж слишком! Хотя…

Но о её размышлениях Бублик не узнал – мысли-то читать он точно не умел. В ответ он услышал только:

– По рукам!

И вот теперь Виолетта чувствовала, что ей всё по плечу и она готова к любым приключениям. С таким скакуном – сильным и покорным, да ещё говорящим – тёзкой боевого коня самого Александра Македонского, она сможет пройти через все опасности Затерянного сада! Ведь каждому ясно, что в подобном месте опасностей хватает…

Виолетта оглянулась на дом. За зарослями кустарника даже крыши не видно. Здесь их точно никто не найдёт. НИКТО. Она вспомнила, как боялась, что отец за ней вернётся. Боялась постоянно – с утра до вечера. И вдруг ей стало холодно… Но сейчас, под защитой Сада, она как дома: вне досягаемости и в безопасности. Наездница ткнула Бублика пяткой в бок – тот ускорил шаг.

– Ну-ка, Буб… прости, Буцефал, поднимись на этот склон. Сверху мы сможем увидеть весь Сад!

Перед ними был небольшой холм. Два как будто специально поставленных на вершине высоченных камня делали его похожим на огромного зайца.

Бублик-Буцефал покорно, но без особого энтузиазма поплёлся наверх – видимо, чтобы вполне освоиться с новой ролью, ему нужно время, подумала Виолетта. На вершине холма она спешилась между камнями. Солнце сияло. На небе ни облачка. Впрочем, дул на удивление прохладный ветер. Войдя в тень от камней, Виолетта почувствовала под ногами едва слышное похрустывание. Нагнувшись, она увидела, что трава усеяна ледяными кристалликами. Она снова шагнула на солнечную сторону.

Оба камня были покрыты какими-то наполовину стёршимися линиями. Интересно, что это? Настенная живопись? Виолетта подошла поближе: сплошные палочки да крючочки. Больше похоже на буквы. Она попыталась прочитать, что написано, но в школе такого не проходили, а больше с незнакомыми буквами она нигде не встречалась. И тут ей послышалось, что ветер, скользя по поверхности камней, производит звуки, напоминающие детский лепет. И даже больше: кажется, она различает… слова?

Ну да! Слова! Камни говорили! Виолетта снова встала между ними. Она изо всех сил напрягла слух, и ей удалось кое-что разобрать.

Камень слева нашёптывал длинные сложные предложения, будто плёл какую-то бесконечную историю. Но в них то и дело повторялось одно слово:

Буря

Правый камень, наоборот, бубнил одни и те же бессмысленные слоги.

бан, ка, ли, бан, ка, ли…

Прислушавшись повнимательнее, Виолетта поняла, что тон и интенсивность речи постоянно меняются, образуя какую-то ритмическую структуру. И наконец у неё сложилось слово:

Калибан

КАЛИБАН! Перед глазами возникло зловещее лицо из книжки, найденной в дедушкином доме. Только теперь оно как будто застыло в злобной ухмылке.

Виолетта отпрыгнула от камней. Бр-р… В этом было что-то отвратительное. Как если бы потянулась понюхать красивые цветы, а на неё пахнуло какашками. И вот, пожалуйста, магии как не бывало…

Она отряхнулась, словно отгоняя плохие мысли. Решив, что ей и бравому Буцефалу пришло время подкрепиться, Виолетта запустила руку в рюкзак. Хвост её скакуна заходил туда-сюда, как пропеллер.

– О! Вы об этом позаботились!

– Я же знаю, от чего ты никогда не откажешься! – ответила она, доставая банку.

Выудив огромный огурец, Виолетта подбросила его в воздух – Буцефал прыгнул и с наслаждением клацнул зубами. Два следующих постигла та же участь. Насытившись, пёс удовлетворённо свернулся клубком, чтобы немного вздремнуть.

Виолетта плюхнулась в мягкую траву и, похрустывая печеньем с белым шоколадом, осмотрела окрестности. У подножия холма широкая поляна. А что там вдалеке? Кажется, лес. Какой-то он серый.

Искательница приключений приставила ладонь козырьком к глазам – никаких следов жизни: ни животных, ни людей, ни даже птичек в небе. Теперь она ни капельки не сомневалась, что весь этот пейзаж является частью Сада. Ни железной дороги, ни шоссе, ни зданий или линий электропередач.

Вот это да! Она, Виолетта, обнаружила вход в пустынное неведомое место! И пусть ей открылись ещё не все его укромные уголки, это её Сад! Это место, где она может запросто беседовать со своим псом и слушать шёпот камней.

Высоко в небе светило солнце. И тут Виолетте пришло в голову, что с самого её появления оно ничуть не передвинулось. А ведь она здесь, кажется, уже очень давно! Неужели на самом деле прошло всего несколько минут?

Конечно, рано или поздно придётся возвращаться домой, но сейчас поворачивать назад жуть как не хочется! Она вспомнила про фотографию, которую сунула в карман. Точно! Девочка на собаке была изображена на фоне того же пейзажа. Значит, всё это ей не снится и кто-то уже сюда входил. А потом вернулся.

Виолетта улыбнулась. Надо обследовать здесь каждый закоулок, каждое потаённое местечко. Этот Сад станет её убежищем. Нет, даже лучше – её миром! Но только ли её?

– Те, кто говорит, будто хищники – цари зверей, полные профаны. У хищников в животе живёт постоянный страх. Уж они-то лучше всех знают, что добыча редко идёт в руки сама. Многие дни им приходится довольствоваться лишь кузнечиками или отвоёванными у ворон зловонными останками. А вот травоядные понятия не имеют, что такое голод. Разумеется, без еды они тоже не могут, но долго никогда не голодают. Перешли на другое место, и вот тебе, пожалуйста, – и зелёные побеги, и нежные веточки, и целые луга густой питательной травы. Для них голод лишь сигнал: пора пощипать травку. А вот хищники знакомы с голодом по-настоящему.

Так говорил Сиплый. Он вёл свою стаю через Мёртвый лес. Семеро волков медленно брели среди таких же серых стволов, продираясь через сломанные сучья и колючий кустарник. Не успели они проснуться, как нестерпимый голод погнал их с места.

– Побыстрее там, сзади! Мы должны быть на Поляне первыми. Вы же не хотите, чтобы добыча досталась другим! – проворчал Сиплый отстающим.

Мёртвый лес был огромен и мрачен. Слабый свет, которому удавалось проникнуть в чащу, принимал здесь оттенок тусклой древесины. Ни рыка зверя, ни шороха листвы или птичьего щебета. Трудно было поверить, что в этом лесу когда-то кишела беспокойная жизнь. Сейчас он превратился в гигантскую свалку растительных отбросов. Кое-где виднелись пятна мёрзлой земли и снега. Мягкую волчью поступь сопровождал только свист ветра в поломанных ветках.

Вдруг раздался треск – слева от стаи камнем рухнула тяжёлая ветка. По лесу эхом понёсся грохот, а за ним, как будто перехватывая эстафету, резкий крик боли. Все замерли.