При смене власти и наступившей разрухе в нашей стране больницы быстро пришли в упадок: они зачастую не отапливались, везде была тотальная нехватка медикаментов. Врачам приходилось думать, как и чем накормить больных. Самих врачей стало намного меньше. Например, если в Петрограде в 1914 году было более двух тысяч врачей, в основном мужчин, то к окончанию гражданской войны – всего лишь 920 врачей и большая часть из них была женщинами. Поэтому и полноценной статистики уже быть не могло. Показатели заболеваемости мне пришлось получать из старых газет, сводок и постановлений.

Например, согласно постановлению IV Чрезвычайного Всероссийского съезда Советов от 16 марта 1918 года, Москва получила статус столицы государства нового типа: правительство переезжает в Москву. Но сам город и Кремль находились в довольно плачевном состоянии. Налицо были разрушения, так как в Москве, в отличие от Петрограда, революционные события разворачивались по более жесткому сценарию: проводился артиллерийский обстрел и штурм Московского Кремля. И город, огромный транспортный узел страны, превратился в гигантский лазарет-воронку, куда стекались десятки тысяч раненых и больных (49).

В «Предписаниях для жителей Кремля», подписанных управляющим делами СНК В. Д. Бонч-Бруевичем 14 октября 1918 года, читаем о состоянии города в то время: «…грязь на дворах и площадях, домах, лестницах, коридорах и квартирах ужасающая. Мусор от квартир не выносится неделями, стоит на лестницах, распространяя заразу. Лестницы не только не моются, но и не подметаются. На дворах неделями валяется навоз, отбросы, трупы дохлых кошек и собак. Всюду бродят бездомные кошки, являясь постоянными носителями заразы. В городе ходит испанская болезнь, зашедшая и в Кремль и уже давшая смертные случаи…» (50)

И вот интересующие нас цифры: за период с 8 марта по 1 июня 1919 года управление санитарного надзора Кремля зафиксировало 70 заболеваний в Кремле – 62 случая сыпного тифа[20], 4 случая оспы и по одному случаю возвратного тифа, скарлатины, испанки и туберкулеза, 72 заболевания – вне Кремля (в домах ВЦИК), из них 69 случаев возвратного тифа. По сведениям за ноябрь 1919-го – январь 1920 года во всех подведомственных управлению учреждениях было зафиксировано 124 случая заразных заболеваний, из них более 40 – в Кремле. Больше всего было заболевших сыпным тифом – 106 человек, кроме этого, встречался возвратный и брюшной тиф, испанка, свинка и рожа[21] (51).

Анализ причин смерти в Туле также не указывает на огромные масштабы испанки. Материалы Тульского некрополя и сохранившиеся метрические книги 1918–1919 годов указывают на причины смерти тех лет: воспаление легких, оспу, скарлатину, чахотку, инфлюэнцу (52). Да, испанка была, но в ряду других причин смертности.

В ежемесячных сведениях о распространении острозаразных заболеваний указывалось, что в течение только одного месяца холерой были поражены 97 селений Курской губернии, в них учтено 434 больных, из которых умерли 180 человек. Почти одновременно началась эпидемия гриппа, известного под названием испанской болезни, так как впервые он появился в Испании и, охватив всю Европу, проник в Советскую Россию, где распространился очень сильно (43).

Согласно документам, хранящимся в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ), к 1 января 1918 года в России находилось 1 250 471 военнопленных стран Четверного союза (27 622 офицера и 1 222 849 солдат) (53). Среди пленных было большое количество больных; скученность людей, антисанитария и нехватка медицинского персонала и лекарств приводили к быстрому распространению инфекции.

По прибытии в место водворения пленные обязательно проходили врачебный осмотр и санитарную обработку. Например, прибывшие в Тулу сразу же на вокзале проходили врачебный осмотр, после которого больных помещали в военный лазарет. Тех, кто был признан здоровым, следовало обязательно вымыть зеленым мылом, а их вещи и одежду продезинфицировать. Только после данной процедуры бывших военнослужащих противника направляли в уезды, где по прибытии помещали в дезинфекционные бараки (54).

Наблюдались огромные потери мирного населения в годы гражданской войны вследствие дистресса, белково-энергетической недостаточности, отсутствия элементарной медицинской помощи. В это слабое место не могла не ударить инфекция. В. И. Ленин на VII Всероссийском съезде Советов (декабрь 1919 года) сказал следующее: «И третий бич на нас надвигается – вошь, сыпной тиф, который косит наши войска. И здесь, товарищи, нельзя представить того ужаса, который происходит в местах, пораженных сыпным тифом, когда население обессилено, ослаблено, нет материальных средств, – всякая жизнь, всякая общественность исчезает…» (55)

В исторических документах можно найти упоминания об испанке. Вот отрывок из письма В. Ф. Ходасевича Л. Б. Каменеву с просьбой о помощи в связи с тяжелым положением его семьи и угрозой уплотнения жилплощади от 3 июля 1919 года: «Многоуважаемый Лев Борисович, минувшую зиму провел я в валенках, под шубой, сбившись с семьей в одну комнату, отопляемую самоварами и теснотой. Мечтал о лете, как времени для работы. Оно настало, и, преодолевая всякие препятствия: полуголодную жизнь, двухнедельную испанку, отсутствие света, дальние расстояния, хлопоты с мобилизацией (я дважды получил освобождение, как незаменимый работник и пять раз белый билет по болезни, а 11 июля буду продлевать все это еще по разу), – словом, борясь со всеми затруднениями, я было принялся за работу….» (56)

Вот другое свидетельство: «Показания бывшего командира отряда ВЧК анархиста Д. И. Попова о своей роли в левоэсеровском мятеже в Москве в 1918 г. и в махновском движении. 2 февраля 1921 г. По окончании партсъезда я выехал в Одессу. Положение в организациях партии, ее работоспособность и исключительное занятие (простите за нескромность, но об этом я буквально так же выразился в своем заявлении о выходе из партии) – занятие политическим онанизмом – заставили меня пассивно отнестись к работам партии. Из Одессы я выехал по вызову ЦК с Шалониным и Абраменко в Киев. В дороге схватил испанку и приехал летом больной» (57).

В записке Ленина И. Арманд не позднее 16 февраля 1920 года написано: «Дорогой друг! После понижения необходимо выждать несколько дней. Иначе – воспаление легких. Уверяю Вас. Испанка теперь свирепая. Только испанка у Вас была? А бронхит? Не надо ли еще книжечек? Пишите, присылают ли продукты для Константинович? Напишите поподробнее. Не выходите раньше времени! Ваш Ленин» (58).

Давайте остановимся на этом, потому что в этих документах нет информации о потерях от испанки. Однако здесь присутствует один полезный факт, что и после окончания пандемии, в 1919, в 1920 и даже в 1921 году сезонный грипп называли испанкой.

Откуда же авторы в современной «Википедии», причем русскоязычной, берут показатель смертности в сто миллионов человек? Ведь именно так написано в этом справочнике, который пишет себя сам. И каждый может занести в него практически любые цифры. И отличить достоверные данные от недостоверных сторонний читатель вряд ли сможет.

Но ведь русские исследователи должны были анализировать, в первую очередь, отечественные документы, а не ссылаться на иностранных ученых. Почему же они этого не сделали? Посмотрим на информацию в «Википедии» внимательнее.

Нас будут интересовать ссылки 1, 2, 3 и 4. Вот они:

1. Супотницкий М. В. Пандемия испанки 1918–1920 гг. в контексте других гриппозных пандемий и птичьего гриппа.