– А родители твои где? – спросила Лори, не торопясь приниматься за чай.

– Бабушка рассказала мне, что папа много работает, у него семья в Равенго, – начала рассказывать Анхели. – И работа у него тоже в Равенго. Мама живет в Фонторе. У нее там тоже семья и работа. Бабушка и дедушка, это которые родители мамы, живут за городом.

– Дай-ка угадаю, у них там тоже семья и работа, – проговорила Лори.

– Бабушка уже не работает, она за мной присматривает, а дедушка работает. Только я не знаю где, – пояснила Анхели.

– Как же это она за тобой присматривает, если носа сюда не сует? – буркнула Лори, почему-то безумно злясь на родственничков Анхели. Бросили дурочку на произвол, а сами себе семей назаводили и забыли о девчонке. Уж лучше бы она, не знаючи о них, жила в интернате среди «своих». А тут что? Знает, что семья есть, но все равно одна одинешенька.

– Она присылает мне…

– Еду двенадцать раз в год и два раза в год подарки и одежду, – перебила Лори и голос ее был недовольным. – Ну, а с кем ты общаешься? Друзья есть у тебя?

– У меня был друг, – закивал головой Анхели. – Подруга. Броя. Да. Мы жили в одной комнате в интернате. Я писала ей письма, когда переехала, но наверное они не дошли, потому что Броя не написала ответ. Наверное, затерялись в пути.

– Наверное, – отозвалась Лори, вновь ощущая к соседке жалость.

Все ясно как белый день. Родилась бета никому не нужная и, дабы не напрягаться с ней, ее спихнули в интернат, как все и делают. Видимо душонки у ее родственничков не совсем каменные и потому купили ей квартиренку в дешевском райончике и пожрать присылают раз в месяц, чтоб совесть очистить. А Анхели? Она ведь и не понимает этого. Считает, что так все и должно быть.

– … я разговариваю с ней каждый день, – проговорила тем временем Анхели, доедая кусок торта и поглядывая на второй.

– С кем разговариваешь? – опомнилась Лори, поняв, что соседка ей что-то говорила, а она все прослушала.

– С другом, с Венерой, – кивнула Анхели, перекладывая на тарелку второй кусок торта. – Венера мой друг. Она, конечно, тоже не отвечает мне, но зато слушает.

– А Венера это кто? – спросила Лори.

– Цветок, – кивнула Анхели, принимаясь за сладость. – Я поставила ее в гостиной. Там большое окно и для нее достаточно света. Еще там телевизор. Мы смотрим его вечерами.

– А-а-а, – протянула Лори, вот только она не знала, то ли смеяться над этим, то ли плакать.

Судя по всему, Анхели понимала, что цветок не живое существо, хоть и называла его другом, значит, не совсем дурочка. С одной стороны посмеяться бы, да только жизнь у беты, похоже, не сахар и единственный, с кем она может поговорить, это цветок! Ни родных, ни друзей, ни даже знакомых или тех же бет, с которыми она могла быть на одной волне. "Привет" сказать и то не кому. Только цветку. Лори попыталась представить себе такую жизнь и вздрогнула. Нет. Нет, нет и нет! Нельзя же так жить.

– Хелли, я буду твоей подругой, – проговорила она быстрее, чем успела осознать, что именно сказала, но отмахнувшись от сомнений, повторила: – Я буду твоей подругой. Если ты захочешь поговорить, то ты можешь поговорить со мной.

– Правда? – спросила Анхели, перестав жевать и оторвав взгляд от торта.

– Конечно, без проблем, – подтвердила Лори. – Правда мне нужно найти работу, чтобы задержаться здесь и днем меня дома ты вряд ли найдешь, но вечером мы можем говорить о чем угодно.

– Спасибо, – благоговейно произнесла Анхели и, вдруг всхлипнув, вновь разревелась, размазывая слезы по щекам.

– Опять сырость разводит! – вскинулась Лори. – С ревами дружить не буду! Не реви!

– Не реву, – всхлипнули ему в ответ. – Я больше не буду реветь. Обещаю.

– Тогда не реви, – Лори, скрывая улыбку, вылезла из-за стола и, найдя кухонное полотенце, утерла им мордашку Анхели. – А ты красивая, Хелли, – проговорила она, только сейчас заметив, что на мордашку бета была и правда красавицей, особенно без тех ее дурацких очков. – Вот только синяк все портит. Зря я, конечно, вот так. Ну да ладно, до свадьбы заживет.

– До свадьбы? – переспросила бета. – Я знаю, что такое свадьба. Учительница рассказывала и показывала фотографии. Это когда альфа и омега красиво одеваются и ходят в церковь, а потом живут вместе. У тебя свадьба?

– До твоей свадьбы, – засмеялась Лори. – Выражение такое. Да не важно, – отмахнулась она. – Расскажи лучше, чем ты занимаешься целыми днями? Я ведь правильно понимаю, работы у тебя нет?

– У меня не будет свадьбы, – покачала головой Анхели. – Учительница сказала, что бетам нельзя делать свадьбу, – она серьезно кивнула заплаканной мордашкой и откусила от торта. Прожевав, она вздохнула и продолжила: – Нет, работы у меня нет, – покачала она головой. – А занимаюсь я разным. Сегодня у меня генеральная уборка в… – она вдруг замерла, а после подскочила из-за стола с вытаращенными глазами и убежала из кухни.

– Это ведь не припадок? – сама у себя шепотом спросила Лори, прежде чем последовать за бетой.

Бета нашлась в ванной, уставленной плюшевыми игрушками, судя по всему постиранными. Анхели быстрыми движениями распрямляла ушки плюшевому зверинцу, расчесывала наскоро шерстку и поправляла бантики. Не успела Лори поинтересоваться, что происходит, как Анхели включила фен и начала просушивать игрушки, внимательно следя за тем, чтобы шерстка у них ложилась ровно, а не торчала во все стороны. Просушив игрушки окончательно, Анхели засунула в каждую музыкальную коробочку и сложила их в корзину.

– Я совсем забыла, что не закончила их сушить, – проговорила Анхели Лори, когда обернулась и наткнулась взглядом на соседку. – Я сейчас поставлю их на место и мы можем продолжить пить чай.

Лори, до того стоявшая молча, с полчаса наблюдая за игрой соседки, будто отмерла, кивнула и отошла от дверей в ванную комнату. Анхели вышла. Осмотрела напоследок порядок ли в ванной, выключил свет и закрыла дверь. Затем прошла в свою сокровищницу. Лори последовала за ним. Анхели подошла к одному из стеллажей и принялась устраивать там игрушки в какой-то одной ей понятной последовательности. Новая же подруга, прошлась мимо каждого стеллажа, рассматривая странные вещи в прозрачных контейнерах. Нет, сами вещи были совершенно обычными, странным было то, что например ботинок в коробке был только один, или вот несколько коробочек в ряд и в каждой по одной перчатке, пар не было. Пирожное, дорогие, хоть и побитые, часы, ручки, карандаши, потрепанные фломастеры, скрепки, булавки, монеты, два сотовых, семь чехлов, заколки, резинки для волос, цветочный горшок, тетради, открытки. Лори назвала бы большинство из этих вещей мусором, но отчего-то не поворачивался язык. Пока Анхели занималась игрушками, Лори подошла к последнему стеллажу, все так же рассматривая самые разнообразные вещи, и вдруг застыла напротив двух контейнеров. В одном из них лежали пачки крупных купюр, во втором пластиковый пакет с белым порошком.

– Анхели, – окликнула она бету, не отрывая взгляда от находки, – ты где это взяла?

Анхели отставила корзину на пол и подошла к соседке. Глянув на контейнеры, она посмотрела на соседку, затем снова вернула взгляд к контейнерам.

– Этой зимой я гуляла в парке, – начала она. – Я сидела на лавочке возле аллеи. Я кормила голубей хлебом. Я случайно уронила булку и наклонилась, чтобы поднять ее, а под лавочкой увидела большой пакет. Мне стало интересно, что там и я заглянула. Я собираю потерянные вещи и потому принесла их сюда. Ты знаешь, чьи они?

Лори несколько раз хлопнула глазами, затем в ужасе помотала головой. Что это за деньги и порошок она сразу поняла, а она могла поклясться чем угодно, что у нее знакомых с такими вещами не водилось и не водится. Некоторое время она молчала. Связываться с такими делами она не желала от слова совсем, но оставлять такую находку в доме у дурочки точно не следовало. Можно конечно выбросить, но что если кто-то найдет? Отпечатки Анхели там точно есть. Лори задумалась, а потом достала из кармана телефон и позвонила полицейскому, с которым флиртовала всю ночь напролет, дабы поскорее выбраться из участка. Быстро объяснив причину своего звонка и выслушав обещание немедленно приехать, она скинула звонок.