Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Делай, что должен, и пусть будет то, что должно случиться, — произнес, подойдя к ней, Хален.

На его похудевшем обветренном лице резче обозначились морщины. В коротко остриженных волосах было много седины. Она с печалью и гордостью смотрела на него, и ее правая рука сжалась в кулак, словно на рукояти меча.

— Я не встретил этого человека там, у Гетты. Надеюсь, нам все же удастся увидеться теперь. И если он олуди, он окажется сильней.

— Никогда этого не будет, пока есть я! — пылко сказала она. — Мой меч и моя любовь защитят тебя!

Ее окликнул Махмели, и потому она не увидела взгляд, которым посмотрел на нее муж. Ничто не изменилось в нем при этом, и, разговаривая с распорядителем, Евгения чувствовала в Халене все ту же спокойную готовность к предстоящим испытаниям. Он хотел отстоять свою землю или погибнуть, защищая ее последний клочок. Того же хотела и она. Она не станет жить без него; он не только ее муж, но и ее царь, и в этом мире не может быть сразу двух олуди. Посреди разговора с Махмели она неожиданно горько рассмеялась. Старик запнулся, удивленно посмотрел на нее. Его лицо вдруг исказилось, будто он собрался заплакать. Махнув рукой, распорядитель вперевалку зашагал прочь.

Со смотровой башни спустился Венгесе. Его почти полностью облысевшая голова была покрыта платком. В этом платке, с седой треугольной бородой и кривым ножом на ремне Венгесе был похож на лихого разбойника.

— Они входят в порт, — сказал он.

Несколько дней назад, несмотря на плохую погоду, Хален отправил к сестре на Острова Алию. А сегодня оттуда прибыли несколько кораблей. Слава Островов направила на помощь Ианте и Матакрусу шесть тысяч воинов. Поднявшись на башню, Евгения увидела, как три корабля входят в порт. Остальные шли на восток, к устью Гетты.

На последнем Совете было решено не медлить. Пока есть возможность сразиться с врагом на чужой территории, ее надо использовать. Хален намеревался, не щадя людей, разбить армию Алекоса и бить до тех пор, пока не падет последний солдат. Это следовало сделать еще несколько лет назад, когда никому не известный вождь захватил Красный дом. Как корил себя Хален за то, что не решился тогда один, без поддержки Матакруса, выступить против Шедиза! Быть может, девять из десяти иантийских солдат полегли бы в этой войне, но сейчас она, эта война, не стояла бы на пороге страны!

Десять тысяч царских воинов, столько же солдат рассов и шесть тысяч островитян должны были выступить к Рос-Теоре, вокруг которой все крепче сжималось кольцо вражеских сил. Готовились сняться с места и другие войска. Пехота: копейщики, лучники и арбалетчики, мечники, — и тяжело вооруженные всадники уже направлялись к мосту через Гетту, который пока не был захвачен Алекосом. Воины Мата-Хоруса должны были высадиться в устье Гетты, а если позволит уровень воды в реке, то и подняться по ней, сколько будет возможно. Обговорив это с командиром союзников, зашедшим в порт, Хален вернулся в замок, чтобы проститься с женой.

Стоя на городской стене, Евгения смотрела на последние не ушедшие отряды, ожидавшие царя. Подняв руки, она воззвала к небу, прося им защиты и победы, и видела, как из белых туч через ее руки на стоящих внизу людей струятся потоки удачи. Да, удача будет с ними!

Хален и Нисий — царевич тоже шел в этот поход — поднимались к ней. Бронк успел раньше них. Он подходил, натягивая и застегивая перчатки, — все еще сильный, с легкой улыбкой на лице, и его отполированные доспехи сверкали, точно зеркало. После снегопада резко потеплело, и сапоги Бронка разбрызгивали лужицы растаявшего снега. Взглянув в его синие глаза, Евгения закусила губу: она увидела, что он не вернется из-под Рос-Теоры.

— Спасибо тебе, моя госпожа. Я прямо чувствовал, как от тебя исходит свет. Твоя молитва принесет нам успех.

Она вслушивалась в его красивый, до сих пор, несмотря на годы, звучный голос и заставила себя улыбнуться, чтобы он не увидел отчаяния на ее лице.

— Тебе ведь уже не двадцать и даже не сорок, Бронк. Нужно ли тебе это? Разве ты мало воевал? Да ни один из этих воинов, даже сам царь не воевал столько, сколько ты, — и в Матакрусе, и в Шедизе, и у Фарады, и здесь, в Доме провинций! Зачем тебе этот весенний поход по слякоти? В Киаре ты будешь полезнее! Ты так нужен мне!

— Я обещал Алекосу, что мы с ним увидимся на поле боя. Может быть, мне не представится другой возможности сдержать обещание.

Их глаза встретились, и Евгения не смогла удержать улыбку на губах — они задрожали. Бронк понял. Понял — и сам улыбнулся.

— Я хочу встретить смерть так, как всегда мечтал, — с мечом в руке, — сказал он, сжал ее похолодевшие пальцы своими руками в перчатках. — Спасибо тебе, Евгения. Я верю, что ты принесешь нам удачу!

Подошли Хален и Нисий, и Евгения повернулась к ним. Оба были светлы и радостны в этот миг — одинаково черноволосые, черноглазые, и улыбнулись ей одинаково ласковой яркой улыбкой, как всегда…

— Молись за нас, — сказал Хален. — Каждый день. А если я не вернусь…

Она перебила:

— Ты вернешься. Вы вернетесь.

Бронк отсалютовал ей на прощанье. Высунувшись в бойницу, Евгения смотрела, как они уходят, и душа ее летела впереди них, увлекая, обещая победу.

Пеликен по собственной воле остался в Киаре. Доказав себе и товарищам, что он остался воином и царским офицером, он вернулся к своим обязанностям. Евгения понимала, что, в отличие от Халена, от нее самой, он не ждет многого от этого похода и потому хочет быть рядом с ней на случай, если война придет на холмы Ианты.

Весна наступила, едва последний солдат покинул пределы провинции Киара. Снег исчез без следа, дожди прекратились, и уже через несколько дней на деревьях появились листья. Из океана возвращались птицы. Люди с благоговением провожали глазами низко летящих гусей и журавлей, песнями встречали лебедей, грациозно опускающихся на пруды и реки. Но среди весенних гимнов все чаще слышались боевые напевы. И в деревнях, и в городах мужчины доставали оружие: мечи, топоры, копья, луки… Нередко оно переходило по наследству через много поколений и сегодняшним владельцам еще не приходилось им пользоваться, кроме как на недавних учениях. Чей-то арсенал заметно устарел. Старинные мечи были в полтора раза шире и тяжелее нынешних, щиты громоздки, стрелы сгнили… Недаром до своего отъезда Бронк приложил немало сил, следя, чтобы все взрослые мужчины получили с царских складов новое оружие, и обязал рассов сделать то же для своих людей. И все они сами делали стрелы, точили мечи и наконечники копий, шили доспехи из толстой кожи, в то время как женщины спешили достать как можно больше соленого и вяленого мяса и рыбы, насушить фруктов, — ведь кто знает, удастся ли собрать следующий урожай!

Но пока все работы шли как прежде. Крестьяне все так же ухаживали за плантациями тутовника, готовили поля под лен, обихаживали сады и виноградники, многие из которых погибли в последние зимы. В городах дымили трубы, медь, серебро, сталь и чугун по-прежнему сплавлялись по Гетте в Готанор, хотя капитаны кораблей нередко видели зарево пожаров на правом берегу и принимали на борт людей, что на лодках и самодельных плотах бежали в Ианту, подчас всего с одним узелком вещей. Лишь несколько лет назад вот так же жители Шедиза, спасаясь от репрессий царя Процеро, пробирались на север по горным тропам, рискуя жизнью обходили пограничные посты иантийцев или пытались подкупить их служащих, лишь бы покинуть свою жестокую родину. Многие из них после смерти Процеро вернулись в Шедиз и теперь верно служили новому повелителю, завоевывая для него Матакрус. Они не колеблясь пошли бы за ним и в ту страну, которая когда-то дала им приют. Самые старые воины признавались, что ни у кого не видели такого блеска в глазах, как у шедизцев, с которыми они скрестили мечи в Матакрусе. Те бросались в бой с криком: «За Алекоса!», боготворили своего царя, не знавшего поражений, завоевавшего большую часть огромной и сильной страны, создавшего волшебные орудия, которые, неся ужас, отдавали вражеские крепости им в руки. Богатейшие города крусов лежали в руинах; тысячи обозов с сокровищами отправлялись в Этаку, и если бы не приказ царя передавать свою долю добычи солдатам специальной части, занимающейся переправкой завоеванного в Шедиз, его воины увязли бы в награбленных драгоценностях. Но этого не произошло и не могло произойти. Пока солдаты сражаются, тюки и ящики с их долей добычи, все подписанные и пронумерованные, будут ждать их в Этаке. Царь Алекос заботился о своих людях. Он держал свои обещания. Его интенданты создавали продовольственные склады в каждом завоеванном городе. У солдат и офицеров всегда было оружие, одежда и еда. А впереди маячил сказочный Золотой город, полный богатств и красивых женщин!

70
{"b":"696679","o":1}