— Царь все сказал верно, только умолчал о подробностях. А случилось вот что. Четыре месяца назад прислали пополнение. Ребята с юга, молодые, да ранние. Гонору много, мозгов не хватает. Захотелось им… как вам сказать? Женской компании. Закон у нас тут железный: никаких женщин. Они и поспорили меж собой, что приведут дикарок с того берега, — Эрия мотнул головой в сторону стены. Впечатление было такое, будто шевельнулась железная статуя. Его лицо медленно темнело — видно, он до сих пор не мог говорить о случившемся без ярости. — Трое взяли лодку и поплыли через реку.

— Привезли? — не удержался Пеликен.

— А вы как думаете?! — разозлился воевода. — Эти, мать твою, идиоты — прошу прощения, царица, — ухитрились похитить четырех женщин, причем среди них были дочь и жена вождя племени. Да не прибрежного племени — они забрались на двадцать тсанов вглубь леса! Со времен основания гарнизона о таком и не слыхивали! Они ж горцы, здешних лесов не знают. Как их мошкара не съела? Лучше б съела… — он шумно вздохнул. Евгения и Пеликен догадывались, что услышат дальше, и все же с трудом сдерживали улыбки, глядя на удрученное лицо командира. — В общем, привезли девок, спрятали в кустах на берегу и несколько дней развлекались. А потом не нашли ничего лучше, как задушить их и кинуть в воду. Хоть бы камни привязали, придурки…

Эрия употребил гораздо более сильное слово и еще раз извинился перед царицей.

— Дальше ясно, — сказала она. — Соплеменники их нашли.

— Нашли, конечно. Нашли бы раньше, если б искали лучше. Ну и началось. Война войной, но такого беспредела еще ни один иантийский солдат себе не позволял! Это ж позор на все страны! Ребят мы расстреляли, но поправить ситуацию это уже не могло. Дикари стали мстить. Царь несколько раз пытался договориться с ними, отправлял послов к их главным вождям. Головы этих послов мы нашли на берегу. Дикари как озверели. Они и раньше не отличались изысканными манерами, а теперь и вовсе спасу нет. И из-за чего? — возмущенно возопил он, поднимая глаза к потолку. — Из-за баб, на которых и глядеть-то страшно!

Пеликен не выдержал и выбежал за дверь, давясь от смеха. Но Евгении было не смешно.

— Я вижу, — медленно произнесла она, глядя сквозь Эрию, — Хален был ранен.

— Когда вышел на воду навстречу вражеским лодкам. Хотел еще раз поговорить. Ничего страшного, стрела задела руку.

— Она была отравлена!

Эрия долго молча смотрел на нее.

— Да, — наконец нехотя признал он. — Но к этому яду мы, кто давно воюет, привычные. Рука его уже зажила. А теперь, коли вы здесь, от раны и следа не останется.

— Где он сейчас?

— На десятом посту, это в десяти тсанах вверх по течению. У нас тут посты через каждые пять тсанов. Раньше на пост приходилось по пятьдесят воинов, а теперь по двести. Что ни день люди гибнут. Мы уже едва ли не живой цепью выстроили ребят вдоль берега, но дикари проникают сквозь все заслоны, будто призраки. Они нападают ночью, когда их не видно и не слышно. Летом их хотя бы можно обнаружить по запаху жира, которым они натираются от мошкары. А сейчас они и правда как призраки, целые стаи призраков, невидимые в темноте.

— Он там слишком долго. Что он делает?

— Сам хотел бы знать, госпожа моя. Если б не ваше появление, я уже был бы на пути туда.

— Я поеду с вами.

— Не может быть и речи, — отрезал воевода. — Здесь чересчур опасно.

Евгения усмехнулась, положила руку на его широкое плечо.

— Спорим, я увижу опасность раньше, чем вы. Дайте мне десять минут.

Вместо Знаменосца ей дали маленькую послушную степную лошадку. И она оделась по-мужски, в кожаные штаны, сапоги и легкую кольчугу, взяла свой меч. Недовольно оглядев ее, Эрия вручил ей маленький круглый щит и пояс с притороченными ножами. Евгения заметила: здесь у каждого воина помимо меча и арбалета было при себе не меньше трех ножей, и все были одеты в темное, чтобы не выделяться в ночи.

Пятеро всадников выехали вперед. Дальше шли царица с Эрией, за ними четверо ее телохранителей и еще около десятка воинов. Тучи начали темнеть. Когда отряд доберется до поста, уже настанет ночь.

— Какое у них оружие? — спросила Евгения.

Эрия ответил:

— Маленькие мощные луки — их главная сила. Они прячутся в траве или в ветвях деревьев и посылают стрелы одну за другой. А когда дело доходит до рукопашной, приходится иметь дело с мечами. Со стороны посмотришь — короткий тесак, а не меч, но в деле они страшны. И вот еще что. Если вдруг случится заварушка, спрыгивайте с коня. Дикари наловчились кидаться прямо под ноги и резать коням жилы. Они же маленькие, юркие, верхом их не достать. А пока вы будете падать, они и вас успеют полоснуть по горлу. Говорят, вы умеете обращаться с оружием? Надеюсь, мне не представится случая в этом убедиться.

— Вы недовольны, понимаю, — мягко сказала она. — Но я должна была поехать с вами. Я знаю, что ничего плохого с нами сегодня не случится.

— Вашими бы устами… — проворчал он.

— Откуда у них металл?

— Говорят, далеко за рекой, в самом центре лесов живут более цивилизованные племена. Они умеют добывать железо и выплавляют неплохую сталь. Однако я не исключаю, что это островитяне в обход всех договоров продают им шедизский металл.

Правый берег был низкий и на несколько полетов стрелы от самой линии воды зарос высокой, в человеческий рост, травой. Здесь не было песка — трава на черной земле уходила глубоко в воду. Деревья не росли, зато противоположный берег вздымался кручей: вековые великаны стояли у самой кромки, вцепившиеся в землю корни кое-где виднелись в отвесных обрывах. Но разглядеть это было непросто — до западного берега было метров шестьсот. Копыта лошадей месили жирную черную грязь. Этой тропой ежедневно проезжали десятки, а то и сотни человек, и все же она непрерывно зарастала, угрожая всадникам высокими стенами осоки, за которыми могли прятаться враги.

Тяжелый чужой взгляд Евгения почуяла издалека. Картина была четкая: несколько маленьких людей притаились справа от тропы, там, где трава метров на пятнадцать отступила в сторону. Темнокожие, почти голые дикари были незаметны в ней. Они держали свои короткие луки натянутыми и ждали момента, когда отряд иантийцев поравняется с ними.

Ранними сумерками это случилось с ней впервые. Впоследствии Евгения не могла полностью вспомнить то, что произошло. Когда до засады оставалось метров десять, она крикнула: «Стойте! Поберегись!» — и бросила лошадь наискосок от тропы. Солдаты натянули поводья. Застучали тетивы, и перед их глазами пронесся рой стрел. Они должны были утыкать царицу и ее лошадь, но случилось чудо, которое потом обсуждали много дней, — все пролетели мимо и упали далеко за тропой. Эрия еще только натянул повод, а Пеликен и остальные, выхватив мечи, уже бежали в заросли.

Евгения на скаку спрыгнула с седла. Вышколенная лошадь отбежала в сторону и остановилась. Еще две стрелы она приняла на щит. Высокие, полные воды стебли приминались под ее ногами и тут же выпрямлялись. Впереди за этой колышущейся стеной она видела злые глаза на разрисованных лицах. Она не слышала их эмоций. Эти маленькие голые люди были как животные: равнодушные и беспощадные. Они родились с ненавистью к иантийцам и желанием гибели каждому из них. Короткий загнутый, утолщенный на конце меч молнией сверкнул у ее ноги. Вместо того чтобы отскочить, она прыгнула навстречу и рубанула наугад туда, где сквозь траву виднелся чей-то силуэт. Ее меч окрасился кровью. Она шагнула назад, обманным движением сбила с ног и добила второго дикаря и остановилась, разглядывая его. Жители леса определенно относились к другой расе: это было видно по их сложению и разрезу глаз. Вокруг раздавался лязг оружия, пыхтение и тихие проклятия. Евгения выбралась на тропу. Солдаты прочесывали участок в поисках спрятавшихся врагов. Из зарослей вывалился Пеликен. По его клинку стекали темные струйки. Откуда-то издалека раздался зычный окрик Эрии:

— Где царица? И где ее прихвостень?

— Здесь мы, здесь! — крикнул Пеликен.