- За деньги, конечно, но можно.

   - А нам потом ничего не будет?

   - Надеюсь.

   - Николай Васильевич, хватит шутить, - успокаивающе сказала Анна Сергеевна. - Нам нужно подробно всё объяснить Оле, чтобы она представляла всё, что может её ожидать. Послушай, Оленька, нам самим не приятно браться за такое дело, но уж очень хочется помочь тебе выбраться из твоей кабалы. Именно по этой причине мы и идём на такой обман, чтобы не обращаться за согласием к твоим опекунам. Они его не дадут добровольно, чтобы не терять пособие, которое на тебя выплачивают. Если пойти с ними на скандал, то всё это закончится тем, что тебя сразу снова заберут в интернат, а отдадут ли нам - людям достаточно пожилым, это ещё вопрос, да и времени уйдёт с полгода, а то и больше. Ты понимаешь это?

   - Да, конечно.

   - А так, мы достанем справку и ваш фиктивный брак с Николаем Васильевичем зарегистрируют без согласия опекунов. Когда это случится, мы просто поставим их в известность и ты сразу же будешь жить у нас. Отдадут они твои вещи или нет - я думаю, что мы это переживём как-нибудь. Правда, если узнают о твоей беременности, то в школе могут тебя дразнить и даже будут посмеиваться. Но, я полагаю, что ты с этим справишься. Главное, тебе закончить учебный год, а потом мы сразу продадим нашу квартиру и поедем устраиваться жить в Ленинград.

   - А это вообще возможно?

   - До недавнего времени было весьма проблематично, но сейчас, здесь рядом, развернулось строительство газоконденсатного предприятия, так вот, они скупают у населения благоустроенное жильё. Мы уже узнавали - наша квартира им подходит. Они согласились у нас выкупить вместе с участком, а это вместе будет около трёх миллионов рублей. Тут будет жить какой-то инженер по наладке оборудования. Он просил жильё не в городе. Он охотник и, к тому же, обожает природу. Словом, если всё так и случится, если ничто этому не помешает, то мы уже летом будем переезжать в Ленинбург, как кое-кто его теперь называет.

   - Да, всё это так неожиданно, - грустно произнесла Оля.

   - Оленька, ты всё это обдумай и постарайся к этому привыкнуть, если, конечно, у тебя ещё сохранилось желание перебраться к нам.

   Говоря это, Анна Сергеевна гладила рукой её волосы и так смотрела на неё, что Оля не выдержала и уткнулась лицом ей в грудь. Она тихо плакала и всё теснее прижималась к Анне Сергеевне. Такой эмоциональный порыв случился впервые. И Анна Сергеевна и Николай Васильевич больше ничего не говорили. Они сами были очень взволнованы.

   Когда Оля шла к дому своих опекунов, в голове невольно вертелась песня, которая звучала у её друзей. К музыке она как-то привыкла, да так привыкла, что вообще почти не обращала внимание, а тут слова были, да ещё такие волнующие, что она сразу их запомнила.

<p>

"За дальней, за околицей, за молодыми вязами,</p>

<p>

Мы с милым расставаясь, клялись в любви своей.</p>

<p>

И было три свидетеля: река голубоглазая,</p>

<p>

Берёзонька пушистая, да звонкий соловей".</p>

   Как удивительно просто и красиво звучали эти слова. Как сильно они отличались от тех слов шансона, который весь день звучал в доме её опекунов. Да и мелодия была совсем другой: плавной и лиричной, а не прыгающей, как булькающая вода. Нет, всё в доме её друзей привлекало и заинтриговывало её. И хоть Анна Сергеевна сказала ей на прощанье, хорошенько подумать над тем, что предстоит сделать и испытать, Оля, хоть сейчас, готова была ответить согласием на любые испытания. Та, другая жизнь, привлекала её своей простотой и ясностью, своей готовностью разобраться в её, Олиных проблемах и мыслях, и тут же прийти на помощь. Ничего этого в доме опекунов не было. Она росла сама по себе, как полевая трава - никому не было дела до её переживаний и интересов.

   До дня рождения Оли оставалось меньше месяца. И пока всё шло, как обычно. Три раза в неделю они теперь встречались, и каждый раз касались каких-нибудь тем жизненных, которые интересовали Олю. Так однажды они заговорили о музыке, о песнях, которые слушают Анна Сергеевна и Николай Васильевич, и о том шансоне, который с утра до вечера звучит в доме её опекунов.

   Николай Васильевич сначала стал расспрашивать Олю о том, как она сама относится к такой "поп-музыке" и только потом стал ей пояснять, чем такая музыка опасна для человека, и как хорошо, что Оля сама это почувствовала. Конечно, Оля, в силу своих несложившихся отношений с опекунами, невольно испытывала чувство неприятия всего, что было связано с ними, исходило от них или просто нравилось им. Естественно, что и этот вид "поп-музыки" вызывал в ней чувство отторжения. И это было замечательно, так как облегчала задачу объяснения того, почему человек должен избегать возможности подпасть под влияние этой, с позволения сказать, музыки. Это-то и старался разъяснить ей Николай Васильевич.

   - Исторически человек, Оленька, на протяжении многих столетий своей древности привыкал слушать ритмичные удары различных барабанов, тамтамов и прочих ударных первобытных инструментов, с которыми у него были связаны различные события в жизни: свадьбы, религиозные праздники, но так же и отправка на войну, и те же похороны, особенно вождей племени. И всегда звуки этого инструмента способствовали созданию некоего подъёма в душах людей. - Ты понимаешь, о чём я говорю?

   - Да, вполне.

   - Из поколения в поколение эта привычка к этим ударным звукам передавалась по наследственной линии и так прочно закрепилась в человеческой природе, что, спустя тысячелетия, возобновление этих звуков будит в человеке своеобразные эмоции, правда, у всех разные. Учёные постепенно раскрыли весь механизм воздействия на психику человека подобных звуков. Оказывается, человек, когда слышит такие звуки, в его организме вырабатывается эндорфин или, как его ещё называют, эликсир удовольствия. И, казалось бы, что в этом плохого, но..., не всё так просто.