- Как это всё строго! Но почему же люди так легко к этому относятся?
- Потому что многие об этом даже не знают, а другие просто в это не верят.
На том они и расстались, договорившись, что Оля будет дальше читать Беляева. На этот раз ей предстояло прочесть роман "Голова профессора Доуэля".
Время шло незаметно. Началась зима. Они стали видеться реже - не всегда погода позволяла Николаю Васильевичу, пожилому человеку, совершать длительные прогулки. И иногда сама Оля стала приходить ко ним, правда, ненадолго.
Сначала, так случилось, что Николаю Васильевичу удалось показать ей свою тропинку. Они возвращались, беседуя, как всегда обо всём, и, когда настало время поворачивать ему на свою тропинку, Оля сказала.
- Можно я пройду по вашей тропинке?
- А как же опекуны?
- Они только что уехали в город.
- Хорошо! Пойдём. Только тропинка узкая сейчас. Так что придётся идти друг за другом.
Именно так они и шли до самого дома Соболевых. Оля даже согласилась зайти и посмотреть, как они живут. Николай Васильевич показал ей свой кабинет и библиотеку, сказав ей:
- Вот я хотел бы свою библиотеку оставить тебе, когда придёт моя очередь умирать. У тебя неплохо идут занятия с чтением и осмыслением прочитанного, так что вскоре, я надеюсь, тебе тоже библиотека будет нужна, как и мне.
Оля смутилась, но потом решительно заявила:
- Вы ещё не скоро помрёте, так что не будем об этом говорить.
- Хорошо!
Анны Сергеевны не оказалось дома, так что Николай Васильевич проводил Олю до своей калитки. И вот она теперь стала иногда заходит к им по-пути из школы, чтобы сменить книгу или получить фильм для просмотра. Николай Васильевич старался пока давать ей читать те книги, чьи экранизации у него были. Но уже после Нового года необходимость в этом отпала. Оля стала с интересом читать всё, что он ей давал. Но, прежде всего, они стали читать и обсуждать те произведения, которые ей требовались по программе. Это незамедлило сказаться на её оценке по литературе, превратив её в устойчивую пятёрку. Но не только это. Оценки по русскому языку стали тоже выше, как и по истории, да и по другим предметам. В ней, прежде всего, изменилось отношение к учёбе - оно стало серьёзнее.
Николая Васильевича это очень радовало, но радовало и саму Олю. Она незаметно становилась лучшей ученицей в классе. К вопросу взаимоотношений с мальчиками они возвращались ещё несколько раз и разобрали его в мельчайших подробностях. Николай Васильевич рассказал о своём опыте школьной любви и о том, во что она потом превратилась. Оленька только-только входила в тот возраст, когда природа начинает причинять на этой почве определённое беспокойство. Умение с этим осознанно справиться может послужить залогом будущего семейного счастья. Как это происходит, он старательно разъяснял девочке, как мог бы это делать своей дочери или внучке.
И нужно отдать должное Оле - она серьёзно отнеслась к этим разговорам на эту тему, и проблем с мальчиками у неё не возникало. Тем более, что Николаю Васильевичу пришлось научить её, какими словами, и каким поведением обезоруживать любые посягательства со стороны разнузданных шалопаев.
Поскольку он стал реже сам встречать Олю из школы, она уже сама привыкла забегать к Соболевым. Оленька ближе познакомилась с Анной Сергеевной и они уже мило беседовали обо всё, что её интересовало в уютной домашней обстановке. Судя по всему, Оленьке нравились такие беседы, так как дома с ней ни о чём подобном никто не разговаривал. И она сама стала проявлять инициативу, где раздобыть время, чтобы забежать ко ним. Даже один урок рисования из двух она только брала домашнее задание и шла к Соболевым.
Николай Васильевич не мог похвастаться, что сразу, но хоть постепенно, с его разъяснениями, но она стала с большим интересом смотреть старые советские фильмы, где в сюжетах рассматривались серьёзнейшие житейские проблемы, но не так, как в современных, где всё было можно, а на серьёзной нравственной основе. Ей такой подход стал больше нравиться.
После прочтения романа Юрия Германа "Дорогой мой человек", и просмотра фильма, у них состоялось несколько бесед, посвящённых этому материалу. В беседе естественно участвовала и Анна Сергеевна. И было заметно, что каждая беседа ложилась ей на душу. Оленька уходила от них, полная новых впечатлений и интересных мыслей. Им это тоже доставляло удовольствие - вдруг они оказались кому-то нужны. И их старость уже не была такой одинокой и тягостной, какой была до этого.
После этого невольно задумываешься над проблемой нашего века, когда поколение стариков просто выключено из воспитательного процесса по всей стране. И никому даже в голову не придёт, что это обдуманный процесс, целенаправленный на разрушение всей государственной системы воспитания, существовавшей традиционно в советской России. Нашим владельцам она теперь не нужна и они отпускают юность на вольное плавание: "кто выплывет - тот и прав".
А время шло. Оленька взрослела, но, главное, Николаю Васильевичу удалось вселить в её детское сознание острый интерес к книгам, благодаря которому она становилась умнее и серьёзнее своих одноклассниц. И разница между ними становилась всё заметнее. Правда иногда Оленька жаловалась , что мачеха её снова накричала ни за что.
- Я помыла посуду, а одна ложка завалилась под стол - я её и не заметила. Так она подняла такой крик, что я специально кинула под стол эту ложку, чтобы ей навредить. Я снова расплакалась - никак не могу сдержаться - вот и хожу целый день с синяками под глазами.
Николай Васильевич стоял, после такого признания в рядовом домашнем происшествии девочки, и даже не знал, что сказать, как выразить сочувствие и какое можно было принять участие в её нелёгкой судьбе. Она даже когда улыбалась, то делала это, в основном, только левой стороной лица. Он обратил внимание на это и спросил её, почему она так улыбается. В ответ она показала ему шрам на правой стороне лица в височной области и прокомментировала:
