Попадающиеся навстречу профессору воробьи, бомжи и бездомные собаки рады были приветствовать решение Сенечкина на пешее передвижение каждый по-своему. Воробьи чирикали: "Ньи чьево сьебье!", бомжи предлагали свои жалкие гривенники для осуществления похмельного акта в складчину. Коты заходились истеричным мявом в отдалении - мол, чужой идёт, ату его, ребята! Собаки же просто дружески улыбались хвостами, предчувствуя остатки вчерашнего стола в своих лужёных желудках, поскольку профессор частенько брал с собой условно пищевые отходы для задабривания этих подловатых тварей.
Казалось, что всё обыденно, но только казалось...
Сегодня не так. Сегодня что-то вершится на небесах. It is done in Heaven, как любит говорить американский друг Сенечкина магистр Goldeneye-Mogul, большой любитель творчества Николая Васильевича Гоголя.
И даже вид переполненного, с горочкой в стиле малого Везувия, мусорного контейнера не мог испортить флюидов хорошего настроения, нахлынувших от предчувствия чего-то судьбоносного, готового вот-вот произойти. А ведь ещё час назад картина мира казалась ужасающей. Отчего, почему? Никто бы, пожалуй, не взялся объяснить. Так или иначе, профессор понял, сегодня непременно случится что-то необычное, что-то неординарное, чего он неосознанно ждал вот уже несколько лет кряду. И это необычное будет обязательно связано с тем самым таинственным шумом, который ныне уже не слышен по утрам возле холодильника. Именно там первоначально открывалось "окно" в прошлое. Именно с него начались эксперименты Сенечкина по управляемому процессу перемещения материальных объектов во времени.
И позднее...
Со стены кабинета на Сенечкина взирал лукавый портрет философа Лао-Цзы в стиле народного китайского лубка. Вид у старца был нравоучительный и важный, будто он цитирует из собственного сборника наставлений:
"Когда все в Поднебесной узнают, что прекрасное - это прекрасное, тогда и возникает безобразное. Когда все узнают, что добро - это добро, тогда и возникает зло".
Вот и узнали... Вот и случилось вытеснение духовного материальным. Желающих работать физически, да и умственно практически не осталось. Причём в планетарном масштабе. Пресловутое общество потребления стало пожирать самоё себя. Мировая экономика пришла в упадок. Но первой пострадала сфера духовная. Её-то и пытался возродить идеалист Сенечкин посредством своих пространственно-временных связей с гениальными авторами прошлого.
Начали экспериментировать со временными перемещениями с эпохи Николая Васильевича Гоголя. Профессор хотел доказать просвещённому миру, что красивая метафора, принадлежащая перу французского критика Эжена Вогюэ, опубликовавшего в "Revue des Deux Mondes" (N1 за 1885-ый год) статью о Достоевском, в которой он говорил об истоках творчества этого русского писателя, имеет под собой реальную основу. Да-да, та самая фраза о том, что все литераторы вышли из Гоголевской шинели... по большому счёту...
И немного позднее ещё...
Странное какое-то чувство. Будто некто наблюдает за тобой с видом экзаменатора...
И этот старый портрет какого-то партийного функционера на стене. Так и смотрит, так и зыркает, будто хочет согнуть в банановый рог. Кстати, есть ли ещё на планете бананы, растут ли? Когда-то в далёком детстве Сенечкин ездил с родителями в национальный африканский парк Нгоро-Нгоро... И там произрастали настоящие, подумать только (!), бананы...
Неужели предчувствия обманули? Неужели опять пустышку потянул?
Не выдержав нервного напряжения, профессор включил телетрансляцию. Показывали очередной конкурс "Мисс Вселенная".
Мисски без ума и пиписки. Самой старшей участнице никак не больше четырнадцати. Как говорят организаторы, после этого возраста уже пропадает шарм непосредственности. Летский депет какой-то, а не демонстрация лучших женских качеств. Детский-то детский, но с глобальными последствиями. Здесь налицо продолжение плана Даллеса-Сороса, который сносил "крыши" не только мишеням, указанным впрямую за рухнувшим "железным занавесом", но и самим палачам и собственно идеологам. Однажды запущенный процесс не щадил никого, всё мощнее набирая обороты разрушающей цивилизацию силы.
Девчонок с юного возраста готовят к подиуму, успеху и разнузданной гламурности. Домашняя работа - на прислуге, а им бы только порхать. Но если все порхают, извините, то откуда возьмётся прислуга? И какому нормальному мужику захочется создавать семью с этими пустыми, как мячики для пинг-понга, девицами? А нет семьи - любому государственному устройству очень скоро наступает безоговорочная хана... Неуправляемый кирдык...
Нет, телевизор отвлечь не сможет...
Невероятно сложно сохранять самообладание, когда от тебя уже ничего не зависит.
Ещё полдня мучительных ожиданий, и Сенечкину доложили, что исследователям удалось попасть в Санкт-Петербург начала XIX-го века на целых полтора часа. Именно оттуда они только что прибыли. Профессор вступил на территорию святая святых, туда, где мощные излучатели "изгибали время пространством", как выражались его сотрудники.
В передней лабораторного корпуса висело нечто огромное, балахонистое, из прекрасного английского сукна, с золотыми двуглавыми пуговицами и богатым литературным мехом тёмно-коричневого колера. Из этого нечто росли, прорастали, начинали цвести и множились классическим почкованием всяческие проявления ботаническо-литературных излишеств. Во всяком случае, так показалось профессору. Вполне возможно, что и не только ему...
