И вдруг она вспомнила. «Как я могла забыть? Это же я ударила чужую машину!» Она сразу вскочила и перезвонила. Трубку немедленно взяли, как будто ждали звонка.

– Да, – прозвучал тот же бархатный мужской голос, – я вас слушаю.

«До чего сексуальный голос», – подумала Мила.

– Простите меня, я спросонья не поняла сначала. Да, это я оставила вам записку. Я ударила вашу машину нечаянно, но сигнализация не сработала, никто не вышел, и я написала записку.

– У меня нет сигнализации, – ответил обладатель бархатного баритона.

– Нет сигнализации? Это безответственно, – сразу включив руководителя, стала поучать Мила, но потом спохватилась: – Простите, я виновата и хотела бы оплатить ремонт вашего автомобиля. Как и когда мы можем это сделать?

– Я где-то через час буду на том же месте, где вы ударили машину, мы можем встретиться.

– Хорошо, – почему-то сразу согласилась она, хоть и не планировала сегодня ехать в фитнес-центр, но поплавать в бассейне можно. – Я, как подъеду, сразу вам позвоню.

Тогда была весна, как и сейчас, она была моложе на шесть лет, глупа и амбициозна тоже на шесть лет. Он был красив, строен, полон планов. В фитнес-клуб он не ходил и даже не был инструктором, он преподавал латиноамериканские танцы в возрастной группе и часто вечерами там бывал, а ещё подрабатывал в ночном клубе танцовщиком (по крайней мере, так он говорил в начале их знакомства). Потом, посетив этот ночной клуб, Мила поняла, что он стриптизёр, увидела, как женщины млели от него. Она пришла туда с Еленой – своей подругой и партнёршей. Платон не знал, что она будет, – они инкогнито пришли. Елена, увидев, как женщины рвут его на части, сразу пыталась отговорить Милу от её безрассудной затеи начать с ним жить. Но Мила была непоколебима: как только Герман ушёл в новую квартиру, она сама предложила переехать Платону к ней. До этого они встречались то у него на съёмной квартире, то в гостиницах. Платон на самом деле по паспорту был Павлом, дома его так и звали – Паша. Но после того как стал серьёзно заниматься танцами, он сам назвал себя Платоном. Пашей он остался в Омске.

Год они встречались до того, как стали вместе жить. И за этот год Платон показал себя не только хорошим любовником, но и отличным другом: безотказным, честным, добр ым, хозяйственным – он стал её правой рукой. В нём не было наглости и цинизма. Со временем Мила привыкла к Платону, как привыкают к старым разношенным тапочкам: и выбросить жалко – хорошие, удобные, – и приелись уже, раздражают. В итоге Мила, будучи фаталисткой, решила, что судьба сама всё решит за неё. Вряд ли Платон захочет жить в Морегорске. Он прекрасно понимал, что Миле изрядно поднадоел, что она ему никогда не родит. И Мила знала, что Платон готовит отходные пути и у него наверняка появилась какая-то девица. После открытия шоу-рума она объявит близким о своём решении. Сильная женщина, когда её никто не видит, – интересное зрелище. Так и Мила, приняв решение, отступать не намерена. Реакция будет у всех неоднозначная, но разная. Главное, что она будет с бабушкой и мамой в их последние годы, а Герман уже взрослый парень, он уже давно живёт самостоятельно.

Герман отмахивался уже от неё, а Милка всё обнимала и целовала своего взрослого сына. Елена стояла и радостно улыбалась, а её маленькая дочурка Даша хлопала в ладоши. Даше уже было 10 лет, и она выросла умненькой и доброй девочкой.

– Дашуля, какая ты уже большая и красивая! – Мила громко чмокала свою крестницу в обе её румяные щёчки.

– Хватит уже, задушишь ребёнка, – солидно высказался Герман. Он считал Дашу своей сестрёнкой, опекал её и баловал.

Потом уже очередь дошла и до Елены – партнёра и подруги, единственной, которая знала о ней всё.

– Я сделала великое дело, Ленка, – радовалась Мила, обнимая подругу.

– Какое, Милуся? – они направились к ленте встречать багаж, впереди них шли дети. Герман крепко держал Дашу за руку, она вприпрыжку топала рядом с ним и что-то без умолку болтала.

– Какое?! Самое главное! Десять лет назад я заставила тебя родить это чудо. Теперь наши дети не одни, они есть друг у друга. Мир людей безжалостен, сама прекрасно понимаешь. Нас не станет, а они будут помогать и поддерживать друг друга.

– Милочка, если бы ты знала, как я тебе благодарна. Практически ты всё тащила на себе одна, весь бизнес, пока я ходила беременная, и потом, до года Дашеньки. Всё боялась её кому-нибудь доверить.

– Ленка, ты что! Во-первых, с тобой была твоя мама. А когда я Германа носила, кто был со мной? Только ты и мама. А что у наших детей отцы «лётчики-испытатели», виноваты мы сами. Но с другой стороны, мы независимы, богаты и свободны.

– А твой Платон?

– У меня сейчас другие планы.

– Слава Богу! Неужели ты его наконец вытуришь, Мила?

– И за что вы все его не любите? Он хороший, нам сколько помогает.

– Мила, он за это получает зарплату, и очень хорошую. Живёт на всём готовом у тебя. Интересно, куда он свои деньги девает?

– Родителям в Омск отправляет – у них пенсии маленькие, работы мало.

– А мне кажется, что он себе уже успел приобрести какую-никакую недвижимость.

– Ну и хорошо. Побыстрее согласится на мои условия.

– Какие ещё условия? Мила, что ты надумала?

– Потом, Леночка, потом.

Тем временем Глеб снял с ленты пять громадных чемоданов.

– Лена, это изделия? – Мила указала рукой на чемоданы.

– Да. Ещё Платон привезёт два таких же чемодана, и Олег Шарапов – два. В одном наши изделия, в другом – его аксессуары. Для открытия вполне достаточно. Я привезла то, что будут примерять манекенщицы.

– Отлично. Тогда сразу едем в торговый центр.

Олег Шарапов – известный дизайнер, по меху он тоже работает, но только в малых формах: рукавицы, шарфы, сумочки и много другой мелочи. Он – большой друг девочек, и все кусочки меха они продают ему. Он дополняет их коллекции своими аксессуарами, вот и сейчас они ему тоже выделили две витрины. Они всегда помогают друг другу. Олег тоже сам выбился в люди, как он любит говорить. Достиг определённых высот, и как дизайнер по вечерним туалетам известен даже в Европе.

Шоу-рум Лене понравился сразу, безоговорочно. Всё было сделано по уму, продумана каждая мелочь – торговая площадь позволяла развернуться. Пока Таня тискала детей, Лена уже дала команду девочкам-продавцам распаковывать чемоданы, вывешивать товар, принялась показывать, как отглаживать меха паром. Таня обнялась и с Леной, после чего стала вместе с Германом сверять накладные.

Раздался звонок.

– Да, мама. Прилетели, и мы уже в торговом центре, – отчитывалась Мила. – Да, скоро все будем. Не зайдём ни в какой ресторан. Домой обедать. Да, и Дашулю взяла. Едем, едем. Завершив разговор, Мила обратилась к сыну и подруге:

– Мама и бабушка паникуют, ждут нас. Лена, Герман, мама нервничает, поехали. Стол накрыт, ждут нас. Танюша, ты с нами?

–Нет, конечно. Здесь столько работы. Надо всё подготовить. Завтра с утра придут модельки скакать, ещё я программиста жду – необходимо наладить кассовые программы на компьютере. В накладной все цены надо внести. Дел много. Идите, тёте Люде привет.

– Тётя Таня, может, остаться вам помочь? – спросил Герман.

– Нет, Герочка, спасибо. Мы с девочками справимся сами. А тебя бабули заждались.

– Таня, я машину забираю.

– Хорошо, Мила, она мне не нужна.

Мама встречала их во дворе. Первой бросилась в объятия бабушки Дашенька, потом – Лена, а уж затем Герман.

Людмила Николаевна целовала, обнимала своего единственного внука и плакала. То же самое повторилось и с Евдокией Ивановной. Герман привык к своим женщинам и всё принимал стойко.

– Лена, ты свои и Дашкины вещи оставь в машине, а Герман свои пусть заберёт.

– Почему это? – всполошилась мать.

– Мама, мы с Леной будем спать в новом доме, а Герман здесь. Места нам всем не хватит.

– Когда-то всем хватало… – заворчала бабуля.