– Это ваши предположения, господин Базель? – спросил Горак, стряхивая пепел в бронзовую пепельницу в виде головы пуделя.

– Отнюдь, мой друг, отнюдь. Вы помните генерал-лейтенанта Гелена?

– Начальник 12-го отдела генштаба – «Иностранные армии Востока»?

– Да, легенда нашей разведки на Восточном фронте. В самом конце войны, когда катастрофа была уже неизбежной, он оставил штаб-квартиру генштаба в Бад-Райхенхалле и сдался в плен американским войскам. Он уже тогда понимал, что союз Советов с британцами и американцами – в прошлом. И можно ожидать, что все западные державы довольно скоро, хотя каждая по-своему, проявят повышенный интерес к возможности использовать немецкий потенциал для ведения разведки на Востоке.

– Это очень интересно, – насторожился Горак. – Я весь – внимание. Вы готовы сказать мне что-то конкретное?

– Больше нам не придется действовать на свой страх и риск, – Базель понизил голос. – Я жду человека с той стороны.

– От американцев?

– От Гелена. Но думаю, приказы отдают американцы. Вы готовы к совместной работе?

– Так точно, – кивнул Горак.

– Я рад, что в вас не ошибся. Сейчас каждый верный человек будет на счету, а здесь в Эйлау мне не на кого положиться. Я уже не молод, и мне сложно бегать по лесу. Но мой ум, мой опыт – еще могут принести немалую пользу нашему общему делу в борьбе с варварским Востоком.

– Я в этом убежден, господин штандартенфюрер.

– Оставим громкие звания до лучших времен, мой друг, – махнул рукой Базель. – Я уже в том возрасте, когда человека интересует только одно – дело. А сейчас самое главное – предупредить Ригеля и его людей. Я уже давно с ними не связывался. Боюсь, они превратились в обычных лесных разбойников. Да и в том, что их духовный настрой на должном уровне, я не уверен. Вам необходимо отправиться в лес и оставить сообщение для Ригеля. Он очень осторожен. Настоящий оборотень. Подозревает даже собственную тень. Поэтому я очень рад, что на связь с ним пойдете именно вы. По крайней мере, вас он знает лично.

– Где он скрывается? – спросил Горак.

– Этого не знаю даже я. И это очень затрудняет наше общение. Подозреваю, что теперь мы будем получать приказы, которые обязаны будем исполнять незамедлительно. Но я знаю, где у Ригеля находится «почтовый ящик» – это тайник в глубине леса, неподалеку от пересохшего болота. Надеюсь, Ригель откликнется, тогда вам нужно будет встретиться с ним и сообщить о том, что наша работа переходит на новый уровень. Со дня на день прибудет человек от Гелана, он обеспечит нам связь и финансирование.

– А что потребуется от нас?

– Четкое исполнение приказов нового командования, – Базель постучал по лакированному краю стола янтарным мундштуком.

За окном собирался дождь. С Балтики ледяной ветер мчал серые тучи. Угрожающе гудели сосны в темном лесу. А в холе имения Эйлау трещали дрова в старом камине, было уютно и весело. Пока Базель инструктировал Горака, внизу в широком зале собрались почти все сотрудники управления. Одна из девушек играла на рояле Шуберта. Мягкие звуки поднимались к сводчатому потолку и витали там, как невесомые, легкие птицы. Несколько чисто девичьих пар кружили по паркету. Трое мужчин укрылись в тени, в углу, за одним столом. Михаил Копылов разлил простую советскую водку по изысканным богемским стаканам. Виктор Глинский и Сергей Жилин переглянулись.

– Ну, за знакомство, – поднял Копылов свой кубок.

Мужчины чокнулись и выпили.

Виктор встал из-за стола, одернул гимнастёрку, и провел большими пальцами под ремнем. Это был еще молодой мужчина, слегка за тридцать. Военная форма хоть и без погон ладно сидела на нем и выявляла многолетнюю выправку. Он обтер и без того блестящие голенища яловых сапог друг об друга и пригладил волосы руками.

– Ну, с богом, – сказал он и, повернувшись к Копылову, бросил с задорной улыбкой. – Прикрой, командир, атакую.

Виктор пересек по гипотенузе зал, легко, с улыбкой обходя пары танцующих девушек, приблизился к Эве Бузек, которая беззаботно болтала о чем-то с подругами, ловко подхватил ее и увлек, закружил в танце.

– Ну, а ты что же? – Копылов усмехнулся и повернулся к Сергею. – А? Что ж не атакуешь? А, Серега! Не журись. Смелым города покоряются.

– Да не танцор я…, – смущённо ответил Жилин.

– Эх, Серега, такую войну на своих плечах вынесли. Столько моих товарищей об этом дне мечтали. Ждали, и не дождались. Да, для меня каждый день мирной жизни – праздник. Вот ты думаешь, пьет Копылов. Да? Пью. Так ведь я пью за себя, и за того парня. Я каждый день жизни радуюсь, за всех моих боевых товарищей. Я ведь теперь не только за себя живу, но и за них. Эх, если б не ранение, я бы сейчас такого гопака вжарил. А ты тут сидишь, как кисейная барышня! Больше жизни, фронтовик! Ну, давай.

Они снова выпили. В этот момент к их столику вальяжно подошла Неле Вебер.

– Товарищ Копылов, можно мне украсть вашего приятеля? – мягко спросила она приопустив длинные ресницы.

– Эх, Нелька, дорогая! – вскинулся Копылов. – Нужно! Встряхни его как следует, этого приятеля. А то сидит, как у попадьи на именинах. Нос повесил.

Сергей Жилин неловко выбрался из-за стола, едва не опрокинув недопитую бутылку, но Копылов ловко, единственной рукой подхватил драгоценный сосуд и с облегчением покачал головой. Жилин взял госпожу Вебер за руку и все-таки с достоинством добрался до импровизированной танцевальной площадки. Он приобнял Неле, едва коснувшись талии, а второй рукой взял ладонь с тонкими аристократическими пальцами и ярким маникюром. Сначала робко Сергей повел свою партнершу в медленном танце, но потом, освоившись, закружил ее по залу, так что свет от свечей преломился между ресниц и разбился разноцветным полыханием и бриллиантовыми брызгами.

В это время на втором этаже, покинув комнату Базеля через потайную дверь, появился Горак. Он осмотрелся в темном пустом коридоре и осторожно вышел на балюстраду. Внизу вальсировали парочки, куратор Копылов подперев кулаком щеку, жевал, мечтательно глядя на молодежь. Горак словно ни в чем не бывало начал спускаться по мраморной лестнице в холл. Здесь он, пользуясь тем, что все увлечены вечеринкой, прошел в тени портьер за роялем и выскользнул из поместья.

Рояль звучал мягко и проникновенно. Госпожа Вебер была, пожалуй, единственным человеком в холле, кто обратил внимание на исчезновение топографа, но она тут же склонила голову на плечо Жилину и, увлеченная движением танца, грациозно понесла свое стройное тело дальше по зеркальному паркету.

– Вы хорошо ведете, – сказала она. – Уверенно.

– Спасибо, – улыбнулся Жилин, – Немного одеревенел без практики. Уж и забыл, когда в последний раз так непринужденно вальсировал.

– Это хорошо, что вы такой спокойный. После войны стало много нервных мужчин. А женщины больше всего ценят спокойствие и уверенность.

Музыка на мгновенье затихла. Неле и Сергей отошли к окну и укрылись в тени бархатной портьеры, отгородившись от любопытных глаз. Рояль снова ожил, но Неле только покачала головой в ответ на беззвучное приглашение Сергея продолжить танец.

– А вы хорошо говорите по-русски, – улыбнулся Сергей. Было заметно, что он не спешит покидать свою спутницу.

– Спасибо, я училась недолго в Ленинграде, – сказала Неле.

– Говорят, красивый город. Никогда там не бывал.

– Красивый. Еще успеете. Вы молодой, у вас вся жизнь впереди.

– Ну, не такой уж я и молодой, – усмехнулся Жилин. – Вечный студент.

– Что это значит?

– Я ведь на фронт ушел прямо из института. После демобилизации пришлось доучиваться. А так мне уже – тридцать.

– Для мужчины – это молодость.

– Разве у мужчин и женщин молодость и старость наступают в разное время?

– Да. Век женщины короток, поэтому мы так стремимся все успеть, так жаждем жить.

– Теперь, я думаю, у всех жизнь наладится. Уверен, такой замечательной и…, – Сергей на секунду запнулся. – И красивой женщине еще предстоит прожить немало счастливых лет.