© Осинкина Р., 2020

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

Дочь в его жизни возникла 6 июля. Он хорошо запомнил дату, так как именно в этот день на растрескавшемся цементном полу забитого кирпичным ломом полутемного нежилого подвала обнаружили Славку Тимохина, вернее то, что когда-то Славкой являлось.

Тусклый свет стекал из широкого пролома в перекрытии между подвалом и первым этажом незавершенного и никогда уже не могущего завершиться здания гигантского спорткомплекса, строительство которого было затеяно как раз в канун великой всесоюзной перестройки, и освещал тело, пролежавшее в духоте бетонного мешка не менее суток, так сказали подъехавшие менты. Сказали предположительно, естественно. И естественно, никаких игр в тот день уже не проводилось, как, впрочем, и в последующие.

Был ли Славка ему другом? Пожалуй, да. И еще Тимохин был хорошим мужиком – без второго дна, истеричных амбиций и патологической тяги напакостить по мелочи ближнему, каковой нынче в среде успешных наемных служащих страдают многие.

Но Леонид почему-то не удивился, когда, пройдя за ворота комплекса и заметив испуганную нервозность ребят из охраны и кого-то еще из сервисной службы, узнал о случившемся. Хотя для вышеперечисленных не несчастьем это являлось, а гнусной подставой, реально грозящей увольнением, судебным преследованием, лишением лицензии и прочее, и прочее.

Леонид подоспел как раз к тому моменту, когда тело Тимохина, упаковав в скользкий черный полиэтилен, вытягивали на ремнях к свету, но Тимохину это было все равно.

Лёня постоял возле полосатой ленты, отделявшей место тимохинской смерти от прочего мира, послушал, о чем переговариваются опера и что им талдычит в ответ местный распорядитель Генка Балыкин, отбиваясь от цепких вопросов.

По всему было видно, что в подвал Тимохин свалился этажа этак с третьего, раскроив себе череп и переломав конечности, а туда игрокам вход строжайше был запрещен. Члены пейнтбольного клуба при поступлении давали администрации расписку, что поставлены в известность об опасности обрушения и прочих катастроф, в связи с чем обязуются выполнять правила безопасности и перемещаться только в отведенных для игры местах.

Видимо, Тимохин, вопреки правилам, решил осмотреть с высоты пространство боя, чтобы заранее наметить укрытия и ловушки.

Оправившийся от потрясения Балыкин бодро втирал ментам, что «Вымпел» – это спортивный клуб, а не режимное предприятие, поэтому никакого учета входящих-выходящих не ведется, а предъяви просто на КПП членский билет и следуй дальше. Чисто случайно тело обнаружили, считай, повезло. А то на такой жаре… Но клуб реально ни при чем! И рвался показать расписки.

Долговязый опер, задрав голову, рассматривал крошащиеся оконные проемы и языки балконных плит и какие-то металлические хлипкие конструкции на уровне четвертого этажа, оставшиеся от строителей. На наружных карнизах зеленели мелкими листочками молодые то ли топольки, то ли осинки, укоренившиеся в худосочном грунте многолетней пыли. Местами высота здания достигала шестого этажа, изредка только второго или третьего, кое-где часть стены отсутствовала вовсе, демонстрируя сторонним зрителям бетонные внутренности с лестничными пролетами, лифтовыми шахтами и перекрытиями между этажами. Крыши не было совсем, поэтому здание сильно напоминало крепость на дальней римской окраине после успешного штурма варваров.

Этот долгострой вместе с прилегающей площадкой в свое время кто-то предприимчивый выкупил, огородил высоким забором, выстроил проходную и раздевалку, повесил при въезде табличку «Пейнтбольный клуб «Вымпел», и на этом все его затраты закончились, если не считать закупку средней паршивости спортинвентаря, который выдавался в прокат на сезон или на конкретный турнир. Но уважающий себя пейнтболист на игру приходит со своим инвентарем, а Ярослав Тимохин как раз таковым и являлся.

Он служил топ-менеджером в какой-то крупной то ли голландской, то ли немецкой фирме, стригущей урожай зелени на московской земле. Он был вполне обеспеченным человеком, чтобы позволить себе достойную машину и не жалеть денег на хорошее снаряжение. Говорят, его «БМВ» на стоянке рядом с комплексом обнаружен не был. Бросил в другом месте? Приехал на троллейбусе?

Не нравилось все это Леониду. Он вспомнил, как недавно они сидели в какой-то совсем не статусной забегаловке и пили кислое пиво из литровых пластиковых стаканов. Вернее, пил Славка, а Леонид его слушал. Разговор оставил тяжкий осадок, и облегчения он Тимохину не принес. А может быть, и принес. Все-таки Славка выговорился тогда.

Скорее всего, он бы не стал ничего Леониду рассказывать, тем более что тот не напрашивался. Но на выходе из КПП, когда после игры разношерстный пейнтбольный люд, кто, огрызаясь, кто, похохатывая, не спеша шел разбирать свои авто и байки, оставленные на платной стоянке возле бетонного забора, Тимохина перехватил парень, одетый не по летней жаре в серый костюм и черный галстук, а приятель парня неторопливо подошел со спины. Они были сдержанны, а Тимохин, напротив, психовал.

Из распахнутой настежь двери проходной выдвинулся плечом старик-гардеробщик и тревожно вслушивался, вытянув морщинистую тощую шею. И охранник, бродивший вдоль шлагбаума стоянки, напрягся и с показным равнодушием принялся что-то изучать совсем в другой стороне, но было ясно, что он тоже прислушивается, одновременно для себя решая вопрос, что ему надлежит делать, в случае чего. Похоже, что мальчики в сером – послы от кого-то серьезного.

Лёня тоже понял, что Славку прессуют, и хотел подойти, чтобы помочь отбиться. Но их беседа внезапно завершилась, парни развернулись и не спеша пошли к своей тачке, а один из них, на ходу приложив к уху мобильник, проговорил скучным голосом: «Скажи Фогелю, что клиент от услуг отказался».

И все, ситуация рассосалась. А Ярослав сказал подошедшему Леониду: «Давай по пивку», и руки его дрожали.

Это был последний раз, когда Лёня его видел. Сегодняшний – не считается.

В состоянии мрачной задумчивости Леонид поехал домой. Куда же еще? Домой, к Кнопке. Но он не станет ее грузить событиями дня. Хотя с ней поговорить хочется, и не мешало бы, но он перетерпит. Потому что он мужик, а мужику не следует взваливать проблемы на женские плечи.

Шурша шинами, его «Тойота» скатилась в подземный гараж.

Леонид машину запер, отметив, что «мерс» жены на месте, значит, она дома и ждет. Поднявшись по пологой бетонной спирали наверх, он грузно пошел через ухоженный двор к подъезду новенькой, чистенькой стильной двадцатичетырехэтажной жилой башни.

Дома его ждал сюрприз в виде щекастой веснушчатой особы в сиреневых штанах и розовой выше пупа маечке, обильно украшенной россыпью стразов.

Особу звали Юлечка. Лела их представила друг другу. Она так и сказала:

– Познакомься, Леонид, это твоя дочь Юлечка. Ей пошел двадцатый годик, и она страшно соскучилась по тяте.

Лела так сказала и, обогнув его по дуге, вышла из кухни, где, звонко разбалтывая в чашке сахар, осталась сидеть за столом его внезапная дочь.

Дочь прищурила в улыбке глаза и растянула губы, ожидая, видимо, от него каких-то действий, какого-то проявления радости или, возможно, восторга.

Леонид ничего такого не выказал, а развернулся и отправился разыскивать жену.

Лелу он нашел в библиотеке, где та с незаинтересованным видом и прямой спиной изучала что-то в своем ноутбуке.

– Слышь, Кнопка, я ее в первый раз вижу! – недоумевающе прогудел Леонид и для убедительности помотал головой, пожал плечами и развел руками.

Валерия развернулась всем корпусом и взглянула на мужа насмешливо и отстраненно. Он ненавидел, когда она так смотрит, и всегда начинал злиться, чувствуя свое бессилие перед демонстрацией высокомерного безразличия. Но только не сегодня. Сегодня ему было по фигу, как она смотрит. Сейчас было важно не допустить катастрофы, потому как, ежу понятно, внезапное появление в жизни женатого мужика внебрачной дочери грозит семье нешуточным катаклизмом.