Он обратил на нее внимание сразу же, как только она обосновалась на берегу, в одном из бунгало серферского лагеря. Высокая блондинка спортивного телосложения выделялась даже среди блистающей красотой и беззаботностью, купленной ценой очень хороших денег, золотой молодежи. Тело у нее было сильное, поджарое, с длинными сухощавыми руками и ногами, прямыми плечами, небольшой грудью. Но, как ни удивительно, она не любила выставлять его напоказ, купалась всегда в закрытом купальнике. И однажды, покрывая поцелуями ее пахнущую солнцем и морем кожу, Ник ощутил губами твердую неровную полосу старого шрама на плече.

Лет ей было, наверное, двадцать семь – двадцать восемь: молодая, легкая, энергичная, но при этом уже умная, опытная, знающая цену людям и очень хорошо представляющая, что нужно именно ей. Это чувствовалось и в манере держаться, и в выражении лица – черты его, правильные, четкие не сбивали с толку обманчивой мягкостью. И как бы ни был непроницаем взгляд ее серо-стальных глаз, сразу было понятно, что в нем нет и следа безмятежности, пресыщенности и вальяжной скуки. Нет, даже когда Ольга сидела спокойно, недвижимо, в расслабленной позе, сразу было понятно, что в ней кипит энергия. Завершали образ длинные, чуть ли не до поясницы, отливающие теплым золотом волосы, которые, катаясь, она скручивала на затылке тяжелым узлом.

Николас почти мгновенно понял, что она не говорит правды о себе. Офисный планктон? Ну да, как же. У такой редкой красавицы, сразу бросающейся в глаза даже в компании очень привлекательных женщин, конечно, должен быть какой-то богатый покровитель. Не может быть иначе! Чтобы такая великолепная блондинка была одинока? Как бы не так!

Как археолог, привыкший анализировать найденные артефакты и по крупицам достраивать картину исторических событий, он сразу прикинул – все вещи Ольги были куплены здесь, на Миконосе, в туристических магазинчиках. Купальник, шорты, футболка… Судить о ее достатке по ним было нельзя. Украшений она не носила, жила в скромном бунгало на берегу, а не в одном из шикарных отелей. И все же, все же привычка к большим деньгам чувствовалась в ней сразу. Обратив внимание на бренд, пропечатанный на пляжных тапках Ольги, Николас возликовал и похвалил себя за сообразительность. Paco Rabanne, ну конечно. Значит, деньги у нее есть.

Как же тогда объяснить, что, будучи подругой какого-нибудь нувориша, Ольга так свободно ведет себя, отдыхает в развеселой компании, позволила себе роман? Поссорилась с папиком? Сбежала?

Интересно, интересно…

Или, может, она действительно завзятая серферша и ставит любовнику условие: пара недель в году в одиночестве на побережье, иначе всему конец. А тут уж отрывается по полной. Каталась она, в самом деле, отлично, на доске держалась уверенно и явно получала от серфинга удовольствие. То есть подловить ее на дилетантстве, указывающем на то, что на Миконос ее привела некая другая цель, а не активный отдых у воды, не удалось бы. Николасу вспоминался тот старый фильм про фэбээровца, внедрившегося в банду серферов и страстно увлекшегося их образом жизни, неограниченной свободой и вызовом буржуазному обществу. Отчего-то хотелось думать, что и за непроницаемым лицом Ольги кроется подобная тайна. Он, конечно, отдавал себе отчет в том, что это слишком уж смахивало бы на одну из тех баек, что так любят рассказывать и слушать утомленные дневным катанием серферы за стаканом вечернего коктейля. Но почему бы не помечтать? Так занятнее, чем признаться себе, что красотка из восточной Европы просто расслабляется здесь, пока не приедет ее содержатель. А затем уж переберется к нему на виллу и заживет своей фешенебельной жизнью.

Наверное, именно этим она в первую очередь и привлекла его – атмосферой тайны, загадкой, кроящейся на глубине ее глаз. Хотелось раскусить ее, как сложный ребус, и ощутить спокойное удовлетворение от того, что к истории его жизни добавилось еще одно успешное приключение. А может, дело было в чем-то другом. Ник не привык предаваться рефлексиям и анализировать, что заставило его совершить тот или иной поступок. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить на это время, – казалось ему. Какая разница, по какой причине его потянуло ввязаться в ту или иную авантюру? Ведь вышло весело – а это самое главное.

Так было и в этот раз. Поначалу ему показалось, что его внимание вызвало у Ольги досаду. Но потом ему все же удалось расположить ее к себе. Ник склонен был считать, что тут заслуга его знаменитого обаяния, которому редко кто мог противостоять. Вскружить женщине голову, рассмешить, заболтать, сорвать поцелуй под звездами – и дело в шляпе. Однако, даже оказавшись в бунгало Ольги и проведя с нею ночь, он вынужден был с сожалением признаться, что к разгадке так и не приблизился.

Да, Ольга оказалась удивительная – нежная, страстная, то сильная и требовательная, то податливая и покорная. Он с ума сходил от этого ее изменчивого темперамента, который завораживал не хуже самой крутой волны, когда по гребню несешься на бешеной скорости, не зная, что ждет тебя впереди – рукоплескания друзей-серферов или черная бездна. Но он по-прежнему почти ничего о ней не знал.

– Откуда ты? – спросил как-то, когда они валялись в веревочном гамаке, подвешенном на террасе бунгало, прихлебывали виски прямо из горлышка, передавая друг другу квадратную бутылку, и смотрели на догорающий над морем закат. – Имя у тебя славянское. И акцент…

– Ммм… – Ольга потянулась, поудобнее устраиваясь у него под боком. – Восточно-европейский, да?

– На болгарку ты не похожа, – продолжал рассуждать Ник. – Сербка? Полячка? Из какой ты страны?

– Когда надумаю пригласить тебя в гости, обязательно пришлю адрес, – заверила Ольга и, чтобы смягчить грубость ответа, скользнула теплыми губами по его виску.

Ник, проведя рукой по ее шее, подцепил маленький золотой крестик – с закругленными резными перекрестьями.

– Ааа, я понял! Ты русская!

Ольга осторожно вынула крестик из его пальцев и уклончиво отозвалась:

– Может, и так.

Это раздражало. Но и раззадоривало. Ник был не из тех, кто считает легкий роман, завязавшийся в отпуске, основанием для каких бы то ни было притязаний, планов и перемен в жизни. Разумеется, то, что им с Ольгой было хорошо вместе, не означало, что они теперь непременно должны раскрыть друг другу душу, а после пожениться и нарожать детей. Он и сам привык жить, не зная, куда его занесет завтра, в какую экспедицию отправится – искать сокровища царя Соломона или изучать наскальную живопись первобытных людей. И к тому, чтобы остепениться, завести – жуть какая! – серьезные отношения и обрасти привязанностями, не стремился. Но все же такая скрытность… Он просто обязан был докопаться до правды. Знал, что эта загадка не даст ему покоя.

Ольга не делилась с ним своими планами на день. Он никогда не знал, увидит ли ее на берегу или вечером, в одном из баров деревни Орнос. Иногда она пропадала куда-то, потом появлялась, как ни в чем не бывало, хватала серф и устремлялась в волну. Ник понял уже, что задавать вопросы тут бессмысленно, она все равно не ответит. И все же не оставлял надежды разузнать о ней все.

Вчерашнюю ночь они провели не вместе, утром на пляже Ольга тоже не появилась. И Ник отправился на поиски, послонялся возле ее бунгало и не прогадал. Вскоре Ольга вышла из домика, одетая в джинсы, темную футболку и с черным рюкзаком за спиной. Ник видел, как она направилась к припаркованному возле бунгало взятому в прокат квадроциклу. И не выдержал, подошел.

– Куда-то собираешься?

«Черт, брюзжу, как ревнивая жена», – выругал он сам себя. Ольга, как ни странно, не возмутилась. Бросила рюкзак на заднее сиденье, оседлала массивный квадроцикл, взяла в руки шлем и, взглянув на Ника как-то странно, отозвалась:

– Поеду покатаюсь. Надоело серфить, поищу какие-нибудь достопримечательности.

– А можно с тобой? – Он преградил ей дорогу, положил руку на руль скутера. – Не забудь, я ведь археолог. Проведу тебе экскурсию, расскажу такие исторические факты, которых ни в одном путеводителе не найдешь.