Миг, и я уже лежу на спине, широко раскрыв бедра, а Кай уютно устроившись между ними жадно пьет мое дыхание, покусывая губы и рыча. В этот момент он был так прекрасен в своем безумстве, в раскаленной до предела страсти затмившей разум, терзая руками тяжелую грудь.

Я почувствовала его шелковистую поверхность, тяжело ткнувшуюся во влажные складки. Потянув его на себя на дав опомнится, еще шире открыв себя, ловя губами глухие стоны, и стеклянный взгляд. Низ живота пылал огнем, и я сделала рывок бедрами, кусая его приоткрытый рот. Это была сумасшедшая страсть, лишающая разума, обнажающая душу.

Крепко сжав мои руки над головой лишив меня возможности трогать его тело он потихоньку проталкивался в перед легкими толчками. Не знаю, о какой боли нам внушают, в первый раз, я ее не почувствовала. Только дикое наслаждение, бурлящее в крови, сосредоточившись огненным комом между ног.

Извивалась, сильнее втискивая его в себя, безумствуя от своей похоти. Когда его член полностью заполнил меня, я уже дрожала от переполнявших меня чувств, готовая вот вот взорваться и рассыпаться в его руках. Толчки сначала медленные, затем сильнее и все…Я себя не помнила, кричала, срывая горло, насаживаясь на твердую горячую плоть. Мощный оргазм ослепил своей вспышкой, и я замерла в сильных объятьях сжимающих стальным обручем, переживая свой первый экстаз от близости с мужчиной, вздрагивая и сокращаясь вокруг каменного члена.

Капли пота блестели на лице Кая, и безумные пылающие серые глаза, клинком поражающие в самое сердце. Вкус губ кружил голову, заставляя снова и снова пробовать их на вкус, подстраиваясь под бешеный ритм его толчков, выгибаясь им на встречу, блуждать ладонями по лицу, стирая прозрачные горячие капли. Вонзившись глубоко, замер, содрогаясь и закатывая глаза, выплеснув свое удовольствие глубоко в моем теле, глухо застонав, в мои припухшие после его натиска губы.

Я мгновенно заснула, провалившись в сладкую истому, свернувшись клубочком у теплого мужского бока. Я не видела того страшного взгляда, которым мой брат смотрел в потолок, закусив до боли кулак. Не видела как в душе бил в стену, сбивая кулаки в кровь. Не видела, как намочив полотенце, обтирал мои бедра от крови, и тихонько менял белье. Не видела, как лежал рядом, перебирая золотистые пряди, вдыхая их аромат. Как потом, укрыв меня одеялом, на рассвете покинул комнату, долго рассматривая на пороге моего номера.

Кай

Я смотрел на свое отражение и единственное чувство которое испытывал на данный момент была ненависть. Я ненавидел сам себя уже столько лет, и вот сегодня моя ненависть к себе достигла апогея. В своем извращенном воспаленном воображении, я даже думать не смел, что решусь на такое. И тут же цинично усмехаюсь своим мыслишкам. Вру. Думал и не раз. Постоянно думал, в конце концов, решил убраться и не видеть ее больше. Далеко не смог. С тех пор как увидел его ночью, у ее двери, с внушительным стояком, ясность его намерений была более чем очевидна. Куда сын, туда и отец.

Я держался, наказывая себя за подобные мысли и ненавидя себя с каждым днем сильнее. И его заодно.

Впервые это чувство настигло меня, когда мне было двенадцать, а ей семь. Мы подглядывали за старой женщиной, которую считали в округе ведьмой, спрятавшись за старым сараем, служившим в лучшие времена хозяевам в качестве конюшни. Он был настолько дряхлым, что нам приходилось почти лежать друг на друге, чтобы остаться не замеченными.

От неудобного положения, сестра то и дела ерзала подомной, опалая щеку горячим дыханием и шепотом, требуя вести отчет об увиденном.К слову сказать, ничем особенным старуха не занималась, кроме как отрубила голову старому линялому петуху.

Последний факт ее сильно расстроил, и она спрятала свое лицо, у меня на шее, переместивши горячее дыхание прямиком в ухо. Пытаясь успокоить девочку, я погладил тоненькую спинку, своей уже широкой ладонью. Внезапно она повернулась и скользнула яркими губами по моим. Столько лет прошло, а я все помню аромат и вкус ее губ. Этот аромат будет преследовать меня всю жизнь, он станет глотком надежды для меня и оплотом для моего воспаленного измученного воображения.

В тот день после случайного соприкосновения наших губ, едва взглянув в ее глаза, я понял, что не просто коснулись друг друга чьи-то губы, в тот день произошло соприкосновение двух душ. Они коснулись друг друга и поняли, что назад пути нет, а впереди только ужас нашего сосуществования.

Она смотрела в мои глаза ясным изумрудным взглядом и ни капли не, смутилась в отличии от меня. Когда она схватила меня за волосы с силой не присущей для девочки ее возраста, дернув назад ,и сама нашла мои губы. Мой разум рассыпался на атомы, а сердце казалось, выскочит из груди. Оно стучало так сильно и отчаянно, что его, наверное, слышала даже старая ведьма, бродившая по своему двору и помешивая какое-то варево в котелке, висевшем на костре.

С тех пор я избегал сестру, но она была не из робкого десятка. Всегда ходила следом и ни капли не стеснялась.

В прочем, то тот случай, наверное, вскоре забылся для нее. Она вновь стала сама собой, а мне уже не было обратной дороги. Каждый божий день я вспоминал ее губы, и преследовавший меня по сей день вкус земляники, и солнца.

Годы учебы несколько охладили мой пыл, а девушки усмирили мою жаждущую плоть. Хоть я срывался по первому ее зову, мчась на всех парах к ней, едва ли не соскакивал с женщин, лежащих подо мной.

Едва услышав ее грустный и расстроенный голос, перед глазами сразу же возникала картина, стоявший отец под Златиной дверью. И я бросал все и летел к моей девочке. Даже на этот гребанный остров не смог отпустить ее с ним одну.

Большим сюрпризом стало присутствие Веронике на Кайманах. Она, как я думал, будет тем самым якорем, держащим меня подальше от Златы. Вот только если моя девочка что-то для себя решила ее не остановить даже бульдозером.

Я едва не кончил от выражения ее лица, когда она смотрела на меня своим взглядом, тем самым, проникающим под кожу и заставляющим мое сердце набатом отдавать в ушах , а кровь пылать и прожигать насквозь вены. Она пробралась в мою ванную и смотрела на меня, прожигая зеленым огнем своих удивительных глаз. Нужно ли говорить, что в такие моменты, лишь ее образ помогал снять напряжение, а увидев ее рядом, едва не рухнул на мокрый пол.

А когда, увидев ее с балкона своего номера, одну, обнаженную входящую в темное ночное море, я просто обезумел от страха за нее. Я выскочил из номера , и бросился к ней, умирая от ужаса, ведь ночное море таит в себе много опасностей.

Настигнув ее в воде, я был зол и готов собственноручно утопить строптивую девчонку, но едва руки коснулись обнаженной кожи, а аромат земляники окутал меня, я понял что пропал. Разум отказывался подавать признаки жизни, а мощное желание смело все на своем пути. Напрасно я твердил себе, что это запретно и нельзя, руки уже сжимали тонкую талию, а губы терзали в надежде насытиться.

Огромным усилием воли, я оторвался от нее. Это было подобно самоубийству. Вырвать себе сердце на живую, отодрать ее от себя. Как она была прекрасна в тот момент, растерянная, мокрая и безумно красивая.

Потом то, что произошло дальше, раздавило меня, перемололо и выплюнуло. У меня было сотни женщин, только с ней сорвало крышу. Только она перевернула мой мир вновь, уже в который раз, сожгла внутри все и воскресила своим безумным взглядом в порыве страстного пароксизма. С ней я прошел семь кругов страсти, сам Данте позавидовал бы мне, так как потом возвращался я по адовым кругам.

Когда осознание настигло меня, я разнес в щепки весь номер. Смотрел на свои грязные руки и проклинал сам себя за свою несдержанность. Хотя рано или поздно это должно было случиться. Слишком велика одержимость ею. Она растет день ото дня принимая разные формы, все развратнее в моем больном воображении.

Я часто спрашивал себя «За что?», и не находил ответа. Мать бы в гробу перевернулась, если бы узнала. Когда-то воспоминания о ней вызывали во мне боль и горечь, сегодня только улыбку.