Булат рассмеялся, заставляя меня напрячь слух. Я слышал нервные нотки, и точно был уверен, он блефовал. Хотел быть ровней мне, сильным несгибаемым мужчиной, но по-прежнему оставался мальчишкой.

– С удовольствием, – Булат перестал смеяться, всматриваясь в мое лицо. – И передам ей привет.

Лишь одно слово. Вдох-выдох.

Я замер, сжимая в руке пустой бокал. Ей. Варя. Она у него. Он знает, где Варя.

– Молчишь? – Булат склонил голову в бок, скалясь. – Молчи и дальше. Хотя, могу кое-что тебе рассказать. Дед был против твоих отношений с ней. Это он виноват в том, что с тобой произошло. А знаешь, тебе дико повезло, что она решила устроить пожар в кабинете. Если бы не сигнализация, сейчас я бы стоял на твоем месте.

Я молчал. Потому что не мог выдавить из себя ни слова. Воздух сгустился до такой плотности, которая просто не могла проникнуть в легкие. Я задыхался, всматриваясь в приторную улыбку ублюдка.

– Я помог ей бежать. Она такая наивная в своих поступках. Доверчивая. Хотя, ты и так знал об этом, иначе не шантажировал бы семьей. Да вот только Варюша всегда выбирает семью, а не тебя.

Булат кивнул, будто что-то подтверждал сам себе.

– Где она? – хрип, похожий на мой голос, сорвался с губ. Все-таки смог вдохнуть воздух и не умереть от разрыва легких.

– Ты ее не найдешь, братец. Да и она тебя видеть не хочет.

– Где?! – я рычал, борясь с желанием размолотить бокал из толстого стекла о самодовольную рожу ублюдка.

– Я же сказал, что передам ей привет. А теперь мне, пожалуй, пора. Я и так задержался на твоем празднике.

Булат кивнул и сделал шаг, намереваясь уйти, но мой голос, обретший за секунды решимость и спокойствие, пригвоздил его к полу.

– Ты бы ее так не защищал, зная, что бумаги она не забрала, хотя они оставались в сейфе.

Лжебрат дрогнул, не решаясь обернуться. Я же разжал кулаки, убрал бокал на стоявший рядом столик и посмотрел на напряженную спину того, кто забрал мою жизнь.

– Она не взяла бумаги, хотя я оставил их там. Завещание отца, результаты вскрытия. Все, что ты искал, оставалось в сейфе. И Варя прекрасно понимала, чем это может грозить для меня и для всей семьи. Для всех нас. Думаю, она лгала и тебе. Поэтому, конечно же, передавай ей мой пламенный привет. И благодарность за то, что она собственными руками бросила к моим ногам всю власть Салминых. Пожалуй, Варвара лишила и тебя наследства. Моя особая благодарность для этой несмышленой наивной девочки.

Я обошел Булата, не смотря на него, но был уверен, его лицо исказилось от гнева.

Каждый мой шаг провожали собравшиеся скорбящие, вот только я не видел никого, кроме Петры. Единственная за последние месяцы кто мог привести меня в чувства. Я добрался до своей помощницы, которая стала свободнее дышать после того, как встретила меня в машине. В тот день, когда глаза деда закрылись в последний раз, она оставалась меня дожидаться и, услышав мое сдавленное согласие на ее ответ, выдохнула, улыбнулась и даже хрипло рассмеялась, после ругая себя за неосмотрительность. Сейчас же она была собрана, сдержана и как коршун следила за рыдающими бедными наследниками.

– Думаю, еще один день траура и прощания я не переживу, – Петра скривилась, обращая на меня внимание. – О чем беседовали? – кивнула на быстро удаляющуюся фигуру Булата.

– О том, что он явно не был готов услышать.

– Значит, задел его? – она явно радовалась тому, что мне удалось поставить мальчишку на место. За те месяцы, пока Петра воевала с ним, у нее изрядно испортилось настроение, а нервных клеток стало чуток меньше. Я трижды отговаривал ее не сдаваться и не рвать когти во Францию.

– И не только.

– Марат, что произошло? – Петра напряжено посмотрела на меня, поджимая узкие губы. – Только не говори…

– Булат знает, где она.

Петра тяжело задышала, осматриваясь по сторонам. Прислушалась к чужим сдавленным рыданиям голосам, а после повернулась ко мне и чуть слышно заговорила сама, беспокоясь, что нас могли услышать.

– Мы же договорились, – зашипела она, тяжело дыша.

Я же качнул головой, жалея, что не мог подозвать кого-нибудь, чтобы мне принесли новый бокал с виски. Горло пересохло и отчаянно требовало огненного напитка, и без разницы какого именно. Лишь бы градус был достаточно крепким, чтобы я мог уснуть сегодня.

– Это ты так решила. А я намерен отыскать ее. Приставь за ним хвост. Рано или поздно он выведет на нее.

– Тебя выведет, – помощница наморщилась, будто почувствовала дурной запах. Да, запах огромных проблем.

Ее недовольство начинало раздражать, и я порой сожалел, что позволял Петре так разговаривать с собой. Но без ее помощи, я бы уже давно сгинул во мраке собственных кошмаров. Единственная, кто был способен сохранить остатки разума на плаву и не потакать монстру круглосуточно.

– Лучше делай работу и меньше болтай, – я говорил спокойно, но Петра умела улавливать те самые незаметные нотки, отчего еще больше хмурилась и тихо бормотала ругательства.

– Марат, я переживаю за тебя, – кажется, сменила гнев на милость. Очередная ее уловка, чтобы удержать меня от опасного маневра. Но я давно сошел с праведного пути, погряз в махинациях, подставах, обманах и с недавних пор в убийствах.

Ухмыльнулся, поворачиваясь боком к помощнице.

– Посмотри на них, – кивнул на полный скорбящих зал. – Все они здесь не потому что любили его. Или сочувствуют мне. Здесь лишь те, кто хочет получить деньги. Кому нужно мое имя, мое стояние. Все, что может дать фамилия. Вот только я не намерен ни с кем делить то, что принадлежит лишь мне. Даже ее. Поэтому отправляйся и распорядись, чтобы с Булата глаз не спускали. Он вернет ее. Вернет ту, что должна принадлежать лишь мне.

Булат не отвечал на мои звонки, а после и вовсе его номер оказался отключен. Вот тогда настал момент для настоящей паники. Я нервно сжимала телефон, поглядывая на мирно спящего Дениса. Порой я завидовал его детской непосредственности. И тому умению так легко забывать свое прошлое.

Он не вспомнила про Машу. Не говорил болезненно-колкое слово «мама», я же прятала слезы, когда он просто тыкал в меня маленьким пальчиком и улыбался. Даже такого жеста мне было достаточно, чтобы понять, я та, кто нужен ему, а он тот, без кого я не смогу выжить.

Подоткнув одеялко, расшитое цветными лоскутками, я вышла из комнаты и вернулась на кухню. Новая безуспешная попытка дозвониться до Булата. И вновь номер не доступен.

В тот момент в моей голове роились дурные мысли. Опасные, пугающие. И его имя.

Марат. Только он.

Слушая очередной механический ответ, я смотрела в темное окно и думала о том, что уже скоро за мной придут. Марат найдет меня. Теперь точно найдет. Больше его никто не удержит. А Булат… Скорее всего, Марат достал его, и наверное выпытал мое местонахождение. В этом я не сомневалась, зная, каким жестоким и целеустремленным он мог быть.

Тихий шорох заставил меня вздрогнуть. Звук доносился из коридора.

Я поднялась на ноги, но не ощущала их. Вмиг мое тело потеряло себя. Потеряло целостность, превратившись в бездушную оболочку. Рукой нашарила на столе кружку, в которую вцепилась пальцами. Побрела к двери, вновь прислушалась.

Да, меня нашли. Шорох повторился.

Поднесла кружку к себе, замахнулась, будучи не уверенной, поможет ли она мне. Толкнула дверь и тихо ахнула.

Денис бродил по коридору, сонно потирая личико ладошками. Уставился на меня, улыбнулся.

– Ты чего не спишь? – сердце бешено билось в груди. Я опустила кружку и коснулась плечом дверного косяка. Ноги почти не держали меня.

– Тууулет, – протянул Денис и подошел ко мне, продолжая трогать глазки пальчиками.

– Идем, – улыбнулась в ответ, ощущая, как собственные глаза зажгло от слез.

Я была трусихой. Всегда и во всем. Домашний цветочек, совершенно не знающий про большой мир. Про то, каким страшным мог быть этот мир. Теперь же я пыталась выжить в нем, и спасти не только себя, но мальчика, которого вела за ручку.