— Мне сходить с тобой? — приподнимает свои ушки Тростинка.
— Не стоит, — покачиваю я чуть мордочкой из стороны в сторону, направив пристальный взгляд в сторону сестрички, будто бы без слов ей говоря, что она должна остаться тут и на всякий случай поработать моими «ушами», если эта троица решит строить хитрые и далеко идущие планы. О Луны, даже страшно представлять такое. Если злобная сосулька начнёт нормально общаться с двумя обманувшими её драконами, один из которых читает мысли, а другой видит будущее и манипулирует товарищами по несчастью, то я точно поверю в то, что этот мир сошёл сума! «Ночные и ледяные вместе — массовая истерия!». Бррр.
Встрепенувшись, я подхватываю большим пальцем крыла свою сумку, на ходу продевая лямки через передние лапы, и направляюсь по коридору навстречу еде. И чувствую ещё больших неприятностей.
***
К собственной радости, пока я топала по коридорам, проскальзывая мимо общающихся драконят, обсуждающих возможные причины отмены занятий, я наткнулась на Лонгана и Каракурта. Точнее, я сначала заметила Каракурта, мило болтающего с какой–то морской о… кхм, песке. Я сама от удивления замерла, прислушиваясь к тому, как хихикающий песчаный пытался доказать, что песок пустыни куда приятнее под лапами, чем прибрежный, который не только бывает мерзко мокрым, но ещё и куда крупнее.
«Какой глупостью ты тут занимаешься?» — недовольно шикнула я, выходя из–за угла, чуть не споткнувшись о хвост вытянувшегося прямо на полу спящего Лонгана.
Как мне позже объяснили, морская была одним из сокрыльцев Предвестника, видевшая его последний раз очень ранним утром, когда он проскочил через общую комнату их крылышка. Со слов драконицы, к ним в пещеру ещё зашёл “странный земляной дракончик, который вроде как детёныш Глина”, а потом они вдвоём полетели куда–то в сторону Радужного Леса.
Поблагодарив морскую, дёрнув Каракурта за крыло и растолкав Лонгана, я продолжила свой путь к столовой, поспешив рассказать этой парочке, что Предвестника мы нашли и сейчас он сидит под присмотром затихшей Фирн в пещере крылышка. По крайней мере, должен сидеть, и я на это очень надеюсь.
Дойдя до обеденного зала, я начала набивать сумку остатками фруктов, но потом на всё это дело плюнула и подхватила корзинку побольше, чтобы хватило всем. А то, что Циркон и Сайда вроде как не очень жалуют фрукты — мне как–то без разницы. И вообще, голод — хорошая приправа. Пока я пыхтела со сбором съестного, Каракурт без особого энтузиазма поглядывал на бананы и манго, а затем закинул себе в пасть дохлую змею, глотая мясную макаронину не пережёвывая. «Всех ящериц съели», – пожаловался мне песчаный, разрывая новую змею и употребляя её тем же образом. Каракурт даже чуть было не пустился в описание изысканной кулинарии собственного племени, но после упоминания «жаренных скорпионов на шпажках», я предложила ему заткнуться. Конечно же это не помогло, и заметив моё отвращение, песчаный продолжил описывать процесс ловли и приготовления этого «деликатеса» со всеми омерзительными подробностями, умолкнув только после ощутимого тычка когтем в нос. Так что обратно мы добираемся практически в тишине. Лишь я недовольно соплю своим носом, волоча за собой с помощью хвоста нагруженную едой корзину.
В пещере крылышка нас уже ждут не только оставленная четвёрка, но и Циркон с Сайдой. Морская принцесса вытянулась у выхода на балкон, что–то недовольно бухтя себе под нос про “усталость и боль в плечах”, пока небесный, на страдальческую морду которого нельзя было взглянуть без сочувствия, массировал основания крыльев принцессы. От подобной картины я даже застыла в проходе, услышав тихое и ехидное “о-ля-ля” от выглянувшего из–за моего плеча Каракурта.
Только вот одного мрачного взгляда Циркона хватило, чтобы песчаный зашёлся в прерывистом кашле, а я проглотила невольно рвущуюся наружу шутку. Не нужно быть ночным телепатом, чтобы увидеть в его глазах короткое послание: «Только посмейте пошутить, и я вам запихну ваши языки… куда–нибудь поглубже». Похоже, небесный и сам не очень рад оказаться на роли массажиста для ноющей особы королевских кровей. Бедняга. Вот кому точно можно посочувствовать, если бы я была на это в принципе способна.
Однако мучения Циркона закончились с нашим появлением. И пока я оттаскивала к столу фрукты, оставив несколько плодов послаще Тростинке, всё также сидящей за столом со Звёздочкой, встрепенувшийся Предвестник поднялся на свои лапы и прошествовал в центр комнаты.
— У вас есть ко мне вопросы. Я готов на них ответить, — окинув нас всех взглядом, подал он голос.
Естественно, первые вопросы были похожи на заданные мною ранее: «зачем врать?», «что ты видишь?», «зачем втянул нас во всё это?». При этом я не спускала с Предвестника своих глаз, сравнивая ответы ночного с тем, что он до этого говорил мне, Тростинке и Звёздочке.
Опять высокопарный бред про его способности, про то, что он желает всем счастья и прочие глупости. Что–то он проговорил и про «грядущие неприятности» и то, что насчёт пророчества он не соврал ни единого слова — только мы сможем остановить приближающуюся катастрофу без серьёзных последствий. При этом даже для ночного не совсем понятно, каким образом мы должны будем это сделать. Более того, когда Циркон решил уточнить, что именно угрожает Пиррии, Предвестник сказал, что не знает этого.
— Будущее в «узлах» запутанное и слишком сложное. Будто смешивающиеся на холсте потёки красок, — попытался объяснить провидец, приводя понятный небесному пример. — Я даже не могу понять, откуда берутся некоторые нити и как они связаны со всей картиной в целом.
— То есть всё-таки есть что–то, что ты не видишь? — продолжает допрос небесный, разложив перед собой на полу свиток и делая короткие пометки с помощью испачканного в чернилах когтя, пока оставившая его в покое Сайда расставляет перед собой мольберт и закрепляет на нём чистый холст, планируя поразить нас новым «произведением искусства».
— Да. Пускай мне доступно многое, но увидеть всё у меня возможности нет. Такое случалось до этого и такое ещё множество раз произойдёт в будущем, — нехотя признаёт один из своих минусов Предвестник, слегка поёжившись на месте.
— Хорошо, — кивает удовлетворённый ответом Циркон. — Думаю, нет смысла спрашивать о том, по каким причинам ты что-то не видишь?
Ночной лишь коротко кивнул, пробубнив себе что–то под нос про то, что сам порой не понимает принципа работы собственного провидческого дара.
— Ты сегодня утром летал в сторону Радужного Леса с кем-то, — вмешиваюсь я в разговор, дождавшись, пока у остальных драконят закончатся наиболее простые вопросы. Ну что же, второй раунд, Предвестник. Готовься отдуваться за свои глупые поступки.
— Его зовут Опал, — поворачивает ко мне морду ночной пророк. — Детёныш Глина и огнечешуйчатой драконицы Беды.
Тут же со стороны Циркона раздаётся не слишком довольное шипение, разбудившее спящего около стола Лонгана. Да и Фирн, всё это время сохранявшая молчание в своём углу и лишь презрительно сверкавшая глазами, раздражённо фыркает. Ну да. Я уже и забыла, что кое–кто из нас не очень любит этого полукровку. Предвестник же не сводит с меня своего пристального взгляда, продолжая.
— Мы хорошо общаемся и… Я бы сказал, что мы подружились. Когда он узнал, что я планирую направиться к радужному лесу, то захотел полететь со мной.
— То есть вы просто друзья? — приподнимаю я слегка свои брови, постаравшись состроить удивлённую морду. Но что–то мне подсказывает, что за мою актёрскую игру в этот момент я могла бы получить помидором в морду даже от неприхотливого зрителя. — И ты никак не планировал его использовать и втянуть в исполнение пророчества?
Во взгляде ночного вспыхивают искры раздражения, когда он слегка скалит свои клыки. Опа. Я его снова умудрилась задеть? Интересно, чем это? Раскусила его план, которым он планировал нас ошарашить в последний момент? «Я вам не доверяю, поэтому вот, с нами полетит ещё один дракончик, который готов отправиться на исполнение непонятного пророчества во имя дружбы», – наверное как–то так Предвестник будет аргументировать свою позицию, если это и вправду произойдёт.
